И снова видится мне тот чудный город, который я оставил когда-то. Там и сейчас светит солнце, и тени не становятся длиннее, когда из-за моря подкрадывается ночь.
О, эта ночь, что вобрала в себя столько звуков! Неужели ты не узнаёшь меня, твоего частого гостя и покорного слугу? Прими же меня вновь в свои объятья и расскажи о Вечности. Я уже выучил столько песен, пропетых тобой, что их хватит на полмира. Я давно выучил столько слов из твоих сказок, что теперь могу болтать не смолкая. Я сменил столько нарядов и масок, что их хватит на три жизни!
Но где же ты, моё настоящее отражение? И почему вода помутнела в колодце, и в покинутых комнатах на стенах нет ни одного целого зеркала? Вновь память блуждает среди развалин моего города, где тлен и мрак царствуют отныне, и мне грустно…
Всё так тихо…Просто не верится. Покажите мне того, кто рассыпал эту тишину так скупо? Я долго собираю осколки, чтобы слепить утраченное отражение, но волна быстро смывает следы на песке, и потом очень трудно найти дорогу к морю.
Но вот проходит время, и я понемногу окунаюсь в круговорот весенних капелей, и ледяные сказки зимних ночей всё реже посещают мои сновидения. Это приближается весна. И бесконечность дорог снова не даёт покоя, и мчит меня карусель к новому саду, что уже расцветает на далёких холмах.
Музыка отражений! Как же подобрать ноты к этой непостижимой мелодии? Я чутко прислушиваюсь в тщетных поисках невидимого композитора, но нет никого в тиши звонких весенних перерождений, и золотой след уводит меня всё дальше и дальше.
Летом мне кажется, что листья никогда не пожелтеют. Но я знаю, что уже очень скоро снова буду смотреть на рябь осеннего пруда, вновь и вновь перебирая чётки чужих слов и мыслей. Сколько же можно смеяться вместо других, любить чужих людей, и жить не своей жизнью? И не видно конца этой моей глупости.
Но иногда твоя тихая улыбка видится мне неподалёку, и тогда я снова чувствую себя молодым. Когда и где всё это было, и почему прошло так быстро? Теперь уже всего и не упомнить. И зачем я разбил все зеркала в нашем доме, не оставив ни одного для тебя?
Но это всё в прошлом…»
И поезд, укачивая уснувшего провинциального мечтателя, мчался вперёд в заснеженную пустоту, где параллельные рельсы сходятся в горизонте в одну точку, отрицая все законы евклидового мира. Володя, повернувшись набок, по-детски всхлипнул во сне. И этот странный сон, несущий печаль о минувшем, всё глубже затягивал его в свою грустную трясину…
* * *
…В тринадцать часов киевского времени одиннадцатого ноября возле консульства Соединённых Штатов Америки было суетно и многолюдно. Те, кому было назначено на два часа, получив у охраны бэйджики с номерками, выстраивались в очередь. Из дверей пропускного пункта постепенно выходили люди, которые прошли собеседование в первой половине дня. Одни из них демонстративно плевались в сторону решётчатой ограды и с хрустом рвали свои анкеты. Другие просто с унылым видом проходили мимо, бросая разочарованные взгляды на новых претендентов, которые выстроились в надежде получить заветную визу. Таких невесёлых соискателей было большинство.
Изредка кто-нибудь из выходивших неудачников, бросал в очередь реплику, типа: «Деньги — коту под хвост!», или «Дурят нашего брата — ни хрена там не дают!». У многих, не получивших визу, были выражения и покруче.
Но каждый из новобранцев, послушно стоявших в длинной очереди, был уверен, что уж ему-то обязательно достанется пропуск на другую сторону земли.
Тем не менее, к половине второго, волнение в очереди усилилось. Одни соискатели визы поспешно переписывали свои анкеты, увеличивая непомерно сумму своего ежемесячного дохода. Или вносили новые веские причины, по которым им просто необходимо посетить Америку. Другие, прослышав про новую форму фотографии, введённую с месяц назад, спешно бежали фотографироваться заново. Благо, ателье срочного фото ушлые киевские бизнесмены расположили внутри просторного двора, в ста метрах от входа в консульство.
Третьи просто волновались. Да и было из-за чего. Процедура получения визы включала в себя оплату услуг консульства в размере ста долларов США. И если в визе было отказано, эти деньги, понятное дело, исчезали безвозвратно в бездонной мошне дядюшки Сэма.
Это была первая причина для беспокойства. Как ни крути, а сто баксов — и в Африке сто баксов!
Вторая причина состояла в том, что получив, так называемую «чёрную метку», то есть отказ, гражданин Украины терял право в течение года повторно обращаться в консульство для получения разрешения на въезд в штаты. Ну и третий повод для волнений, надо полагать, был самым простым. Непонятно почему, но людям разных возрастов и различного материального положения, стоявшим в очереди, уж очень сильно хотелось пересечь океан. Ну, прямо до зарезу!
Ровно без пяти два напротив входа в американское консульство остановилось такси. Из него вышел моложавый мужчина в объёмной сине-белой куртке и в яркой бейсбольной кепке с американским флагом над козырьком. Тёмно-синие брюки с острыми стрелками совершенно не сочетались со спортивным стилем всей его верхней одежды. Да, пожалуй, и обувь на прибывшем гражданине была не совсем по сезону. Дорогие, но лёгкие туфли на тонкой кожаной подошве сразу потемнели от талого снега. В руках у странного парня был небольшой тёмный пакет.
Но людям в очереди было не до разглядывания ещё одного конкурента. Потому как среди кандидатов ходили упорные слухи, что виз дают определённое количество в день. Примерно так же, как во времена Горбачева отпускали водку. Поэтому, чем больше народу, как говориться…
Виктор Павлович Карытин, выбирая дорожку посуше, подошёл к пропускному пункту и предъявил свой загранпаспорт. Охранник быстро отыскал его фамилию в списке и, сверив фото в паспорте с оригиналом, вручил бэйджик с номером двадцать один. «Блэк джек… — автоматически подумал Витька, — должно подфартить!».
Насчёт получения визы он не беспокоился. Тем, кто уже побывал в Америке и вовремя оттуда вернулся, повторное разрешение на въезд давали без особых проблем. А если возникнут вопросы, в чём причина такой спешки — ведь прошло всего пять дней, как он прилетел из Бостона — на это имелась заверенная копия чека на внушительную сумму, выданная в Лас-Вегасе. И письмо Розова консулу на английском языке, поясняющее все обстоятельства. Поэтому Виктор спокойно нацепил свою табличку с номером на воротник куртки и спросил, обратившись к очереди:
— А кто здесь двадцатый будет?
Двадцатой оказалась невысокая симпатичная девушка, лет двадцати пяти. В длинном кашемировом пальто горчичного цвета и с непокрытой головой, она прижималась к мокрой ограде, неловко сжимая подмышкой большой прозрачный конверт с документами. Карытин пристроился за ней. Зная, что процедура прохода номеров будет долгой, Витька непринуждённо раскрыл свой паспорт с американской визой, и несколько высокомерно протянул робкой незнакомке:
— Вы этого так страстно жаждете? Вот этой цветной и красивой наклейки? — он покровительственно посмотрел в её широко раскрытые от изумления карие глаза. — А, может, вам поведать об этой далёкой прекрасной стране, где вместо нормальных денег добрые и наивные американцы в магазинах расплачиваются настоящими долларами?
Девушка как-то сразу расслабилась и, доверчиво улыбнувшись, кивнула Виктору:
— Расскажите!
В это время из толпы ожидающих родственников и знакомых, стоящих немного поодаль, отделился коренастый парень в толстом свитере грубой вязки под лёгкой ветровкой и свернул за угол близлежащей пятиэтажки. Там, в десяти метрах от поворота к консульству, вплотную к тротуару, был припаркован небольшой тонированный «опель». Парень открыв дверцу, с трудом втиснулся на заднее сиденье:
— Бля! Как в этих мыльницах люди ездят! — потом повернулся к Борису, который, задумчиво рассматривал прохожих и горячо заговорил:
— Приехал наш лох! На корпале, который мимо тебя проехал только что… Сто процентов — это он! Я его по куртке узнал. Он в ней и в аэропорту два дня назад был!
Борис встрепенулся, достал рацию и посмотрел на напарника:
— Ты, Саныч, лицо его хорошо рассмотрел?
— Да, бля, буду, это тот электроник, что от нас в Борисполе сдёрнул! Только бороду сбрил! Но я его навечно срисовал — не мандражуй! — и, сняв шерстяную шапочку, Саня с наслаждением почесал бритую голову: — Вот, бля! Чешется, как хер после бани!
Борис включил клавишу, и рация зашипела. Он негромко, но внятно доложил:
— Внимание! Крестник прибыл на такси! Подробности через пять минут. Конец связи.
Выключив «уоки-токи», Фролов, подобрав полы своего длинного пальто, стал выбираться из автомобиля. Саныч, продолжая усердно скрести лысину, успел спросить:
