Во дворе было людно. Бойцы примеряли разношёрстную одежду, в которой ездили на охоту. Проходя мимо, Ломакин на ходу строго распорядился:
— Пятнистого чтоб ничего не было! Кожаны свои со стволами дома оставьте! Чтоб никакой стрельбы! Хохол — достань рации — они в гараже…
Хохол недоумённо посмотрел на раздражённого хозяина. Василий Иванович пояснил:
— Ну эти, «уоки-чмоки» херовы.… С которыми на охоту ездим! — потом дал лёгкого пинка хлопающему глазами парню. — Не проснулся ты что ли? По одной рации в машину, и одну — тому, кто у входа! Ты поедешь с Лёхой, а с Санычем — крымчанин. Всё.
Тут он увидел свою разрумянившуюся от мороза жену в меховой безрукавке. Она несла к машинам несколько свёртков в сверкающей фольге. Опять щемящее чувство нежности мелькнуло в его груди. «Старею что ли…» — он тряхнул головой, стараясь не отвлекаться от дела, и пошёл смотреть на пригнанные Каретником тачки.
— Ты, Василий, ещё бы мне инвалидки подогнал. Как мои ребятки туда здорового мужика впихнут? — сокрушался он, оглядывая машины.
Каретник только улыбался и шмыгал носом. Он знал, что Иванычу сразу не угодишь — обязательно поворчать старик должен.
Леди, тем временем, направилась к флигелю. Когда она зашла, Борис в расстёгнутом пальто сидел на диване, возле биллиардного стола и вертел в руках незажжённую сигарету.
— Выспался, Боря? — не дожидаясь ответа, она подсела к нему и, заглянув прямо в глаза Фролова своим жутковатым взглядом, спросила:
— А что ты здесь целое утро крутишься?
Борис сегодня проснулся совсем в другом настроении. Все его вчерашние тревоги, навеянные похмельем и перелётом, исчезли, оставив лишь лёгкую самоиронию.
«Ну что? Укакался, малыш?» — думал Фролов, сидя на ранним утром на унитазе. Анализируя обстановку утренним свежим взглядом, он пришёл к выводу, что в конце концов, на Кликунова в этом жутковатом деле можно вполне положиться. Он — тёртый зубр. И потом, кто сказал, что та же Леди всемогуща? Ну, допустим, в авторитете она по жизни, и башка у неё варит неплохо, несмотря на годы. Так если бы не он, Борис, то разводить бы ей лохов по мелочи, до конца дней, играя в подставные турфирмы и пирамидки. Это была чисто его идея — подобраться к американским казино. Да и в Европе он ей реально помог в организации всего зарубежного бизнеса. Хотя Лида всегда его за мальчика на побегушках держала. И даже теперь, когда такой кусок светит, оставила его в стороне от темы. Это раздражало больше всего.
И поэтому сегодня Фролов проснулся раньше всех с ясной головой и полный решимости идти до конца. Сразу после подъёма, в туалете под шум воды, непрерывно бегущей оттого, что Борис придерживал кнопку сливного бачка, он сделал звонок Георгию. Уместив всю информацию в одной продуманной фразе, он услышал в ответ весёлую фразу Клыка:
— Понял. Две машины в два часа. Ты там тоже будешь? Разберусь. Я, Юрич, уже работаю.
Нашим киевским друзьям вчера ох как рамсы попутал! Так что не бзди — прорвёмся!
Беспечный голос Жорки вселил ещё большую уверенность. Страх перед Железной Лидой почти исчез. И теперь, посмотрев спокойным взглядом в бездонные чёрные глаза начальницы, он равнодушно отозвался:
— Поработал с фотошопом и сделал ещё несколько распечаток фотографий. Качество получше стало, — Борис невозмутимо кивнул на монитор. — Почту посмотрел. У Василия Ивановича, кстати, очень неплохая техника, Лидия Петровна. Здесь и ксерокс цветной есть, и выход в Интернет кабельный, пошустрей нашего.
Афанасьева немного успокоилась и, подвинувшись поближе, приобняла Бориса:
— Нервничаю я сегодня, честно говоря… Непривычно как-то. Ты Георгию позвонил насчёт распечаток переговоров?
— Несколько раз. Ещё вчера. Не берёт трубу, может, загулял где… Я вызвонил Леонида.
Он как раз возле Евпатории сейчас на машине едет. Часикам к десяти утра заглянет на местную МТС. Так что к обеду будет факс с переговорами из квартиры Кострова.
В бильярдную заглянул Ломакин:
— А-а-а.… Вот ты где.… Пойдём наверх, разговор есть, — он колюче зыркнул на Бориса острыми глазёнками. — А ты, Борис Юрич во второй машине поедешь. Только поставите тачку чуть подальше от гнезда этого иноземного. Но так, чтоб ворота просматривались.
Борис недоумённо посмотрел на Афанасьеву:
— Так засечь же могут из консульства! Они же после одиннадцатого сентября дёрганные все стали — вызовут наряд СОБРа для проверки подозрительной машины — и финита!
Лидия Петровна резко поднялась и категорично приказала:
— Не время болтать! По пути что-нибудь додумай, Боря. На месте поглядишь, что и как…
Но помни — высмотреть его на выходе твоя задача! Всё остальное — не твоего ума дело.
И она вышла вслед за дедушкой Грибом из флигеля.
У входа в дом они столкнулись с Саньком. Он кивнул на дальнюю дверь:
— Привёз. Там она — в столовой.
На первом этаже в большой овальной комнате с длинным деревянным столом посередине, где Ломакин вчера угощал ужином почётную гостью, на стуле с высокой спинкой, болтая ногами, сидела привлекательная молодая девушка. Она смотрела вокруг озорными глазенками, и всё время облизывала свои пухленькие губки.
Увидев Лидию Петровну и Гриба, она соскочила со стула, и подбежала к ним:
— А вы, наверное, предки Колькины? Прикольно как! А почему Николенька сам за мной не приехал — а послал этого бр-бр… — она брезгливо сморщилась, — Шурмана — наркомана?
Лидия Петровна молча глянула ей в глаза и прошла словно мимо пустого места. Дойдя до конца стола, она села и, придвинув к себе большую хрустальную пепельницу, закурила.
Ломакин крякнул, смутившись, и тоже тяжело опустился на стул. Затем достал свою трубку, молча набил её табаком и запыхтел. Маринка же, ничего не понимая, стояла посреди комнаты, как перед выступлением на утреннике в детском саду.
— Ты вот что, деточка, — мягко начал Василий Иванович, — садись-ка вон на тот стульчик, и послушай, что я тебе скажу… Мы не родители Коли, но очень хорошие его приятели. А Николай по делу отъехал. Просил, чтобы мы с тобой поговорили.
Маринка не сдвинулась с места. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но с дальнего конца стола донёсся хриплый прокуренный голос Железной Лиды:
— Быстро села на стул! И не вякай, пока не спросят!
Девочка, как загипнотизированная подошла к стулу и села. Видно было, что кричат на неё впервые. Она была поражена непривычным отношением — если до этого кто-нибудь и повышал голос в Маринкин адрес, то, во всяком случае, очень редко. Губы её задрожали.
Лидия Петровна встала и подошла к ней. Потом отодвинула от стола соседний стул и присела рядом. Глядя в красивое испуганное лицо школьницы, она внятно и чётко проговорила:
— Теперь ты, красотулечка, очень-очень медленно нам расскажешь, когда и где последний раз виделась с Колей. Вопрос понятен?
Маринка с ужасом посмотрела в тёмные провалы старухиных зрачков. Казалось, она сейчас расплачется. Леди наклонилась ближе:
— Вопрос, я спросила, понятен?
— Ну, я же ничего плохого не сделала… — прошептала она, — зачем вы на меня кричите?
Потом, стараясь не встречаться с Лидой взглядом, чуть громче начала рассказывать с придыханием, как-будто ей не хватало воздуха:
— Вчера вечером он меня домой подвозил…
— Откуда?
— Из ресторана…Я мороженного захотела, когда из музыкалки шла.
Лидия Петровна немного сбавила темп:
— Теперь поподробнее… Как ресторан называется? Цыган… то есть Коля заходил за тобой?
Марина, немного успокоившись, осмелела и стала говорить погромче:
— Ресторан в казино «Эльдорадо»… Мы часто там с ним бываем, — она наткнулась на выжидающий взгляд строгой женщины и продолжила: — Ну да.… Зашёл он за мной.… Только спешил куда-то всё время… — и, вспомнив это, Марина обиженно заёрзала на стуле. — На меня и полчасика найти не мог — а вот с мужиком каким-то успел сцепиться.
Тут Лидия Петровна положила свою сухую морщинистую руку на пухленькую ладонь девушки и успокаивающе постучала по ней:
— Ну вот, видишь… Ты ведь не дурёха безмозглая! Мы сейчас с тобой у вон того дедушки сладенького выпросим, и ты дальше нам всё расскажешь, хорошо?
Марина, совершенно ничего не понимая, загипнотизировано кивнула.
Василий Иванович с готовностью встал и открыл дверцу вместительного, точной копии находящегося наверху, старинного буфета. Он достал оттуда коробку конфет «Рафаэлло» и две большие серебряные конфетницы. Одна была набита доверху чищеными орешками разных сортов. Вторая — большими шоколадными шариками, итальянской фирмы «Роше».
Всю эту красоту он торжественно водрузил перед Мариной. Лидия Петровна сразу потянулась к конфетам. Забросив в рот шоколадный колобок, она кивнула Маринке — присоединяйся! Та робко взяла горстку орешков, и стала быстро, как белочка, их грызть крепкими белыми зубками.
