— Но вы не можете пока покинуть этот дом, — возразил Г. М., — и я думаю, что лорд Ментлинг…
— Поступайте, как находите нужным, мне безразлично, — холодно ответил Ментлинг.
— Лучше расскажите нам теперь свою семейную легенду, ее мы еще не слышали, — сказал Г. М.
Равель выпил залпом еще один бокал виски и заговорил:
— Мне было шесть лет, когда умер мой дед, по я отлично помню, как он говорил мне: «Запомни, малыш: если когда‑нибудь откроется дверь «Комнаты вдовы», ты должен первым войти в нее и извлечь драгоценности из тайника стула Марты Дебу, которые твой предок положил туда по ее указанию собственной рукой. Я верю, что ты сделаешь то, что не удалось мне, недаром ты носишь его имя!»
— А почему он не достал драгоценности сам?
Последовало долгое молчание.
— Вы опять правы! Но об этих фактах я знаю лишь то, что мне рассказывал отец. Дело в том, что в наших семейных архивах не сохранилось точного чертежа устройства отравленной ловушки. Его имел только мой предок, сделавший ее по требованию Марты Дебу. В завещании этой дамы говорилось, что после того, как муж Марин–Гортензии умрет, став жертвой западни, она должна вызвать Мартина Лонжеваля, а в случае его смерти — его сына, чтобы тот в ее присутствии извлек драгоценности из тайника. За это Мария–Гортензия должна была подарить ему один камень по своему выбору. По в дальнейших поколениях нашей семьи точный чертеж западни был утерян. Дед мой боялся достать драгоценности, помня, что один из представителей нашей семьи уже поплатился жизнью, пытаясь открыть тайник. Он договорился о покупке лимонного гарнитура у старого Бриксама. Они без труда сошлись в цене, но вдруг старик без объяснения причин наотрез отказался продать гарнитур.
— Очевидно, старый Бриксам также заглянул в семейный архив, — предположил сэр Джордж.
— Но ваш дед не предупредил о смертельной опасности, — возмутился Местерс. — Он косвенно виновен в смерти старого Бриксама.
— Мне очень жаль, но я, право, в этом неповинен, — сказал Равель.
— Представьте себе, как старый Бриксам искал в архивах секрет устройства ловушки и все‑таки, не в силах удержаться далее от соблазна, пал жертвой этой ловушки. Какая ирония судьбы! — сказал задумчиво Г. М. — А вы не боялись, что вас постигнет та же участь? — спросил он.
— Я полагал, что, если не буду ни до чего касаться руками… — начал Равель.
Тут его взгляд вновь упал на сверкающие, притягивающие, точно магнит, камни. Самообладание чуть снова не покинуло его.
— Если вы не возражаете, мне хотелось бы пойти прилечь, у меня что‑то кружится голова, — сказал Равель. — Вы, конечно, можете арестовать меня, но вы убедитесь, что я не убивал Гийо!
— Хорошо, идите, мы поговорим об этом после, — сказал Местерс.
С жалкой, растерянной улыбкой, согнув плечи, Равель нетвердой походкой покинул комнату.
— Какой мерзавец! Я не понимаю, почему вы не хотите арестовать его? — спросил Ментлинг. — Разве вы не видите, что он врет на каждом шагу?! Я вам говорю, это он убил Гийо, я в этом уверен!
— Во всяком случае, улики говорят против него, я бы тоже считал, что его нужно задержать, — заметил Местерс.
— Не делайте глупостей, Местерс, — сказал Г. M. —За что? Вы даже не сможете предъявить ему обвинение в краже, так как он не успел ее совершить. Вы никогда не докажете его присутствие в «Комнате вдовы» до драки с Керстерсом.
— А я уверен, что он убил Гийо, отнимая у него шкатулку! Он все врет!
— И удалился, не взяв шкатулки, — насмешливо произнес Г. М. — Нет, друзья, честно говоря, я ни одной минуты не верил, что он убийца, это не тот темперамент; тем более что я, кажется, знаю, кто виновен в этих преступлениях.
— Знаете? — спросили все в один голос.
— Во всяком случае, имею серьезные подозрения. Но скоро я буду знать наверняка. А пока, я полагаю, мы можем уйти.
— И оставить Равеля без присмотра?! — не унимался Ментлинг.
— Предоставьте это мне, я не спущу с него глаз, — заявил Керстерс, — хотя я уверен, что он не в состоянии больше ничего предпринять! Его чуть удар не хватил, когда он увидел эти камни. Боже, какое у него было лицо, я никогда этого не забуду! — засмеялся Керстерс.
— Я оставлю полицейского в комнате и двух снаружи, у подъезда. Никогда себе не прощу, что не сделал этого ночью! — заявил Местерс.
— Успокойтесь, друг мой, даже в детективных романах знаменитые сыщики обязательно совершают промахи, которые только усиливают эффект их окончательной победы, — изрек Г. М. — Пошли, господа.
Глава 15. Бендер порезался бритвой
Когда они проходили по коридору, направляясь к выходу, один из полицейских сбежал по лестнице им навстречу и, отведя Местерса в сторону, что‑то взволнованно шепнул ему на ухо. Лицо Местерса выражало удивление и интерес.
— Вы сами видели? — спросил Местерс.
— Так точно. Я проходил мимо, дверь была открыта, но она стояла спиной и не видела меня.
— Где она сейчас?
— В своей комнате, сэр.
— Хорошо, пойди и приведи ее сюда! Нам придется задержаться, господа, — сказал он с таинственным видом, — появились новые обстоятельства. Вы разрешите еще раз воспользоваться вашим кабинетом, сэр? — спросил он Ментлинга.
— Он к вашим услугам! — Ментлинг открыл дверь кабинета, пропуская всех.
— А вас я попрошу лично подняться наверх и привести к нам мисс Изабеллу, сэр. Мне нужно, чтобы она присутствовала здесь, — сказал Местерс Ментлингу.
Ментлинг с удивлением взглянул на него, но, не задав ни одного вопроса, вышел из кабинета.
— Ради всего святого, Местерс, что все это означает? — начал Г. М., но тут открылась дверь, и на пороге появилась Джудит Бриксам в сопровождении полицейского.
— Хорошо, Билл, вы можете идти, — кивнул ему Местерс, — А вы, мисс, войдите и скажите нам, что вы сейчас доставали из ящика туалета в своей комнате?
Лицо Джудит покрылось красными пятнами. Она молча стояла посреди комнаты, не в силах произнести ни слова.
— Где стрелы и трубка? Отвечайте же, мисс, куда вы их спрятали? — строго спросил Местерс.
— Там, — проговорила она еле слышно, — я сейчас их вам принесу.
— Не трудитесь, я сам, а вы оставайтесь здесь. Где они?
— В верхнем левом ящике туалета, — прошептала Джудит.
Местерс стремительно выбежал из комнаты, шумно захлопнув за собой дверь.
Когда двери закрылись, Джудит все еще стояла неподвижно, с полными слез глазами посреди комнаты. Движимый каким‑то непонятным побуждением, Терлен встал и подал ей руку.
— Спасибо, — сказала она, — через минуту я буду чувствовать себя лучше. Я догадываюсь, что вы все думаете. Извините за эту маленькую комедию, но я хотела кое‑что видеть.
— Я предпочитаю комедию, — сказал Г. М., — так как мне неприятны плачущие женщины. Вы, видимо, хотели произвести маленький опыт с кем‑то, не так ли? Почему вы поступили так опрометчиво, взяв эти стрелы? Вы нашли их, Местерс?
Инспектор с победоносным видом принес две стрелы и короткую выдувную трубку, похожие на те, что лежали в его портфеле.
— Пора вам дать некоторые объяснения, — сказал он. — С самого начала мне были подозрительны эти стрелы, мисс, и теперь мы снова к ним возвращаемся. Вот две стрелы, которые остались. Где третья?
— В государственной токсикологической лаборатории, — сказала Джудит. — Они находятся у сэра Темпля, государственного эксперта.
— В лаборатории?
— Ну да, не поверили же вы всерьез, что я ими воспользовалась?
Она села на стул, который ей предложил Терлен. Искорка веселья заиграла у нее в глазах, по волна краски залила лицо.
— Я вам покажусь очень глупой, мне стыдно рассказывать, что произошло, но я была очень зла, и это толкнуло меня на такой поступок. Говорил вам Боб, как он меня разыграл со стрелами из коллекции? Негодный, он утверждал, что они отравлены и… впрочем, это неважно! — сказала она, дополняя свою мысль жестом руки. — И я хотела отплатить ему тем же: украла из ящика спрятанные стрелы, которые, как я верила, были действительно отравлены. Концы пяти стрелок были покрашены какой‑то черноватой мазью.
— Это кураре, — сказал Местерс, — и эти пять стрел у нас. Что было потом, мисс?
— Три остальные казались безопасными, и мне необходимо было убедиться, что это действительно так. После того как у меня была бы одна неотравленная стрела и проверенная трубка, я намеревалась заменить все стрелы в ящике, затем я позвала бы Боба и повернула бы разговор так, чтобы заставить его поучить меня пользоваться выдувной трубкой. Притворившись неловкой, я уколола бы его стрелой, заведомо безопасной, и тогда посмотрела бы, как этот герой повел бы себя, будучи на самом деле уверен, что он отравлен. Разве таким образом мы не были бы квиты? Но, — прибавила она, опустив голову, — теперь мой опыт отпадает, я понимаю обстоятельства!
