– Готов согласиться с вами, – я раскрыл глаза. – Странно лишь одно: несчастья буквально преследуют семью Гилбертов. Сначала отец утонул недалеко от своей виллы, а затем дочь бросилась в пасть акулы близ берегов Австралии.
– Да, – она вновь взяла стакан и медленно отхлебнула. – Я совсем забыла об этом обстоятельстве. В своем посмертном заявлении Лейла настаивает, что ее отец пал жертвой преднамеренного убийства. Барт сообщил мне об этом, – она положила свою ладонь на мою, и меня словно током обожгло. – Все остальные уже в курсе дела. Мы не согласны с теми унизительными характеристиками, которые дала нам Лейла. Но с нее уже не потребуешь слов извинения. Боюсь, что неприязнь, которую наша четверка питает к ней, может распространиться и на вас, Дэнни. На побережье Австралии вы не найдете популярности.
– Я постараюсь очаровать ваших приятелей. У меня мягкий характер, – самоуверенно заявил я. – Этих людей я не боюсь. Подумаешь, общество: бульварный писака, вороватый помощник, двуличный друг и секретарша-вертихвостка!
Мне показалось, что Бетти обиделась, хотя интонации в голосе остались прежние – зазывные и обворожительные.
– Уверена, что, проведя расследование на месте, вы убедитесь в правоте моих слов. Это был элементарный несчастный случай. Но советую впредь вести себя осторожно.
– А не могли бы вы, Бетти, более подробно изложить эту историю, – я любезно улыбнулся ей. – Из газетной публикации толком ничего не поймешь.
– Лейле пришла в голову блажь совершить прогулку вдоль Большого Барьерного рифа, – начала она безразличным тоном. – Для этого она наняла яхту у капитана Джека Ромнея. Все шло нормально почти двое суток. Но на третью ночь, уже под утро, яхта налетела на риф. Обшивка не выдержала, и яхта стала тонуть. Ромней был единственным, кто бодрствовал в это время. Он успел разбудить всех нас. Спасение состояло в том, чтобы добраться до берега вплавь. Ромней и Лейла покинули яхту последними, когда мы уже успели преодолеть порядочное расстояние. Я слышала крики Ромнея, но в тот момент не могла понять их причины.
– Когда произошла авария, вы были далеко от берега?
Она утвердительно кивнула.
– Нас отделяло от какого-то островка не больше двухсот метров. Погода стояла спокойная, море было теплым, такой великолепной пловчихе, как Лейла, не составляло никаких трудностей преодолеть это расстояние. Если бы только на ее пути не встретилась акула... – она закусила губу.
– Значит, вы не видели, как Лейла прыгнула в море?
– В это время мы уже отплыли на порядочное расстояние от яхты. Я не могла это видеть.
– А акулу вы видели?
– Нет, – она покачала головой.
– Крики Лейлы слышали?
– Тоже нет. Я слышала только крики капитана Ромнея.
– Тогда почему вы утверждаете, что она пала жертвой акулы? Вы ведь даже не знаете в точности, покинула ли Лейла яхту.
Бетти глянула на меня с нескрываемым удивлением.
– Не значит ли это, что в смерти Лейлы вы подозреваете Ромнея?
– Выслушав историю в вашем изложении, я нахожу это вполне возможным.
Бетти искренне расхохоталась.
– Ну зачем это ему нужно? Он видел Лейлу впервые в жизни. Какая-то богатая американка наняла яхту, чтобы покататься со своими друзьями. Это его бизнес.
– Кто-то мог предложить ему за смерть Лейлы большие деньги.
Она очаровательно передернула плечами.
– Надеюсь, вы скоро познакомитесь с капитаном Ромнеем. Вы убедитесь, что он не способен на убийство. Кто угодно, но только не он.
– Хорошо, я обязательно это сделаю, – сказал я. – Возможно, даже завтра. А как получилось, что вы все вместе оказались в Австралии?
– Это предложила Лейла. В свое время она дважды посетила Австралию вместе с отцом, и ей здесь весьма понравилось. У Амброуза Нормана нашлось в Австралии дело – местный театр взялся ставить его пьесу. Он мог заниматься пьесой, как бы находясь в отпуске.
– То есть Лейла продолжала все начинания своего отца?
– Да, она унаследовала его бизнес.
Некоторое время я размышлял.
– Я понимаю, почему здесь находится драматург Амброуз Норман. Могу понять, почему Лейлу сопровождал коммерческий помощник Чапмен. Но как попал в эту компанию Феликс Паркер?
– Незадолго до смерти Гилберт пообещал Паркеру проценты с постановки будущей пьесы Нормана. Лейла просто выполняла волю отца. В этих вопросах она была весьма щепетильна.
– Ну, а как попали в Австралию вы?
Бетти натянуто улыбнулась, глядя куда-то в сторону.
– Я была личным секретарем мистера Деймона. Лейла унаследовала меня вместе со всем остальным.
– Одному только адвокату Барту не нашлось места среди вас.
– Так уж получилось.
Я снова зажег две сигареты – одну для себя, другую для Бетти.
– Не идет из головы этот капитан Ромней, – сказал я задумчиво. – А что, если вы сказали мне не всю правду об аварии? Или вам хорошо заплатили именно за эту версию?
– Ну, это в вас уже заговорила профессиональная недоверчивость, – сказала Бетти холодно. – Учтите, я могу и обидеться.
– Ладно-ладно, я мог сказать что-то не то... Вечер еще не кончился. Может, мне придет в голову какая-нибудь толковая мысль. Лучше расскажите о Деймоне Гилберте. Что это был за человек?
Она задумалась, постукивая пальцем, по своему серебряному браслету.
– В двух словах и не скажешь. Он был импресарио, владел несколькими театрами... Но это то же самое, что сказать о Шекспире – он был актером, сочинявшим пьески. Деймон имел редкий дар делать деньги при помощи искусства, а искусство – при помощи денег. Кроме того, в личной жизни он был весьма эксцентричен...
– Как это понять?
– Гилберт никому не верил, всех подозревал. Ему необходима была безусловная, абсолютная власть над близкими. Он никому не позволял выйти из-под контроля или действовать самостоятельно.
– Значит, если бы кто-нибудь попытался порвать с ним, Деймон Гилберт это ему не позволил бы?
– Тот, кто брыкался в упряжке, только сильнее натягивал вожжи, – сказала она с горечью. – Гилберт не мог жить, не подавляя людей. Все окружающие должны были принадлежать ему душой и телом. Можно подумать, что они подпитывали его своей энергией...
– В общем: типичный вампир?
– Не судите Гилберта слишком строго, – Бетти Адамс печально улыбнулась. – Я всегда немного преувеличиваю. Все великие люди неуживчивы. А это был великий человек, и недостатки его были тоже велики.
– Лейла была сделана из того же материала?
– Вы же ее сами видели. Какое у вас сложилось впечатление?
– Эгоистка. Зануда. И все такое прочее. Какие у нее были отношения с отцом?
– Любовь и ненависть, добро и зло... Но после смерти отца Лейла стала походить на него даже в мелочах. Особенно удачно она копировала отрицательные стороны его натуры.
– На смену вампиру явилась вампирша?
– Так оно и было, – Бетти кивнула головой. – Она была так же одержима идеей власти, как и ее отец.
– Присутствовала ли Лейла на том званом вечере, когда утонул ее отец?
– Да. Именно она и нашла его тело на следующий день, – Бетти вдруг вздрогнула, словно вспомнив что-то ужасное. – Может, лучше пройдем в ресторан и что-нибудь съедим? Завтра придется встать пораньше, чтобы успеть в аэропорт.
– Поддерживаю вашу идею.
Кухня Сиднея просто очаровала меня. Я ел устриц, размером с кулак каждая, пил прекрасное вино и закусывал нежнейшими омарами. До серьезного разговора дело, конечно, не дошло – у нас обоих были заняты рты.
* * *
Часов в десять мы, по настоянию Бетти, покинули ресторан. Жаль было прерывать такой очаровательный вечер, но доводы относительно раннего подъема все же одержали верх.
Номер Бетти находился на том же этаже, что и мой, только несколькими дверями дальше. Естественно, что я, как галантный кавалер, проводил ее до самого порога. Несколько минут мы весело обсуждали ресторанное меню, а потом Бетти вдруг заявила:
– У меня в номере есть бутылка превосходного вина. Если желаете, можно пропустить по стаканчику напоследок.
Некоторое время я смотрел в ее бездонные темно-синие глаза, пытаясь разгадать, что же таится в них, но это было не легче, чем проникнуть взором сквозь защиту атомного реактора.
– Предложение в высшей мере привлекательное, – выдавил я из себя в конце концов.
Ее комната роскошью ничуть не уступала моей. Пока Бетти возилась со стаканами, я уселся на мягкий диван и закурил. Через пять минут она поставила поднос с выпивкой на маленький столик и уселась на приличном расстоянии от меня.
– Выпьем за Таунсвилл, – я поднял стакан. – Чтобы наш путь туда оказался таким же приятным, как это вино.
– За Таунсвилл, – поддержала меня Бетти.
– Это далеко от Сиднея?
– Больше двух тысяч миль. Но в этой стране такое расстояние – мелочь.
– Короче, в воздухе мы будем примерно четыре часа.
– Около этого, – она бросила на меня заинтересованный взгляд. – Откуда вдруг такой интерес к географии?
