— Я вас предупреждаю, что они не будут долго терпеть подобные вещи… Он мне так и сказал.
— Выпейте “хайбол”, это вас успокоит.
— Райс сказал мне, что настало время забить в вас первый гвоздь и что он с удовольствием сделал бы это сам.
— А как он думает взяться за это? Я имею в виду гвоздь. — Энглиш холодно улыбнулся.
— Этого он мне не сказал, но я знаю, что у него был разговор с прокурором. Он в курсе всего, что касается Роя.
Лицо Энглиша помрачнело.
— Как так?
— Он слышал разговоры о шантаже. Он хочет, чтобы прокурор начал следствие.
Энглиш пожал плечами.
— Тут нечего расследовать. Пусть делает, что хочет, но если не сможет доказать, я буду преследовать его за клевету.
— Именно это я ему и сказал, — кивнул Бомонт. — Он был в ярости. Однако, Ник, если во всем этом есть хоть доля правды…
— Не говорите глупостей, — резко сказал Энглиш. — Райс не в состоянии доказать, что Рой был шантажистом.
— Ну что ж, я очень рад это слышать! Вы говорите мне правду, Ник?
— Ну конечно! Он ничего не сможет доказать.
— А девушка? Секретарша Роя?
— С ней все в порядке. Ни пресса, ни прокурор не смогли связать ее с Роем. Морили честно заработал свои пять тысяч долларов. Так что, прошу вас, не расстраивайте себя подобными вопросами.
— Легко сказать, — проворчал Бомонт. — Мне ведь тоже надо думать о моем положении в этой ситуации… Ну вот, — прибавил он, — стоит заговорить о волке… Вот и Райс собственной персоной.
Энглиш поднял глаза.
На пороге стоял мужчина лет шестидесяти, полный, коренастый. Он разговаривал с красивой девушкой, одетой в вечернее платье, поверх которого была накинута голубая норка.
— Хотелось бы мне знать, купил он эту норку или взял напрокат, — кривя уголки губ, произнес Энглиш. — Это Лола Вегас. Она танцевала в “Голден—Эпл”, пока я не вышвырнул ее оттуда.
— Не говорите так громко, ради бога! — прошептал Бомонт.
Райс подошел к стойке бара и приветствовал их чуть заметным кивком. Энглиш ответил на его приветствие, подняв руку. Он помахал также Лоле, которая бросила на него злобный взгляд и отвернулась.
— Когда она стала так усердно гоняться за дичью, что это стало сказываться на ее работе, я решил, что для нее настало время переменить место охоты, — продолжал Энглиш. — Она до сих пор не простила мне этого.
Бомонт поспешил переменить тему разговора. В течение получаса он говорил о своих делах, а потом Энглиш, подняв глаза, заметил Корину, остановившуюся на пороге бара.
— Вот жена Роя, — сказал он. — Сегодня я последний раз — в этом ресторане. Кажется, здесь собрался весь цвет этого города.
Бомонт повернулся.
— Боже мой! Ведь она мертвецки пьяна! — содрогнулся он. — И идет к нам.
Энглиш отодвинул кресло и пошел навстречу Корине, которая приближалась неверной походкой.
— Добрый вечер, — сказал Энглиш, — улыбаясь. — Вы одна? Не хотите ли составить нам компанию?
— Добрый вечер, мерзавец! — громко ответила она. — Я предпочитаю сесть в одну клетку с тигром, чем рядом с вами!
Шум в баре приутих. Все взоры обратились к Энглишу, который не переставал улыбаться.
— Мне очень жаль, Корина, но я не могу разговаривать с вами в подобном тоне.
Он повернулся к своему столику.
— Не уходите, — сказала Корина. — Мне многое надо сказать вам.
Возле стойки бара возник мужчина в смокинге. Он бросил взгляд на Энглиша и шепнул бармену несколько слов.
— Твоя шлюха спит с Гарри Винсом! — закричала Корина. — Уже два месяца, жалкий осел! Она и сейчас лежит с ним в постели!
— Не хотите ли, чтобы я вывел ее, мистер Энглиш? — спросил, приблизившись, человек в смокинге.
— Не беспокойтесь, — проговорил Энглиш. Его лицо было непроницаемо, голос звучал спокойно.
— Я провожу вас, Корина. По пути вы сможете рассказать мне все.
Корина сделала шаг назад. Она ожидала бурной реакции, возмущения, негодования.
— Вы мне ее верите? — заорала она. — А я вам говорю, что Юлия Клер спит с вашим секретарем!
— А что мешает ей делать это? — спросил Энглиш, по–прежнему улыбаясь. — Это не касается ни вас, ни меня, Корина.
Райс сделал вид, что хочет встать.
— Боже мой! — послышался голос Лолы. — Это же невероятно!
— Пошли, Корина! Вам нужно вернуться домой, — повторил Энглиш, взяв ее под руку.
— Вам что… это все равно? — простонала Корина, стараясь освободиться.
— Ну, конечно, — Энглиш говорил тоном, которого придерживаются взрослые, разговаривая с детьми. — Вы сами отлично знаете, что это неправда. Идемте. Смотрят на вас, Корина.
Корина заплакала. Весть, которую она так лелеяла, произвела не больше шума, чем подмоченная хлопушка. Люди приняли ее за пьянчужку, которая устроила сцену порядочному человеку.
— Но это же правда! — вопила она, — стараясь освободиться. — А потом вы убили своего брата! Вы украли у меня двадцать тысяч долларов! Оставьте меня!
Какой–то мужчина начал смеяться, и она поняла, что окончательно все испортила.
Энглиш мягко, но настойчиво направлял ее к холлу. Она следовала за ним, чувствуя, как дрожат ее колени.
— Вы все это расскажете мне дома, — спокойно уговаривал Энглиш. — Но сначала вам нужно немножко отдохнуть.
Они вышли в холл. Человек в смокинге последовал за ним.
— Луис, — обратился к нему Энглиш, — я буду вам благодарен, если вы проводите ее домой. Пожалуйста, вызовите такси.
— Хорошо, мистер Энглиш.
— Я хотела заставить вас страдать так, как вы за ставили страдать меня, — стонала Корина.
— Откуда вы знаете, что это вам не удалось? — спросил Энглиш, посмотрел ей в глаза. — То, что вы мне сказали, правда?
Она кивнула.
— Ну что ж, теперь мы с вами квиты. Я не должен был угрожать вам публикацией писем Роя в печати.
Вернулся Луис.
— Такси у двери.
— Пожалуйста, — попросил его Энглиш, — будьте с ней помягче.
— О, конечно! — Луис взял Корину под руку. — Ну, дамочка, в дорогу.
Энглиш смотрел, как она уходит под руку с Луисом, как тот усаживает ее в такси. Потом он зашел в гарде роб, взял пальто и шляпу и вышел на улицу.
Скрывавшийся в телефонной кабине человек, лицо которого украшал длинный белый шрам, снял трубку и набрал номер.
Без десяти минут восемь Роджер Шерман погасил свет в своей спальне и подошел к окну, выходившему на улицу. Он немного раздвинул шторы и посмотрел на улицу. Дождь заливал стекла, смывая его наблюдения. Но все же он разглядел фигуру человека в парадном соседнею дома.
Шерман задернул штору, вошел в гостиную и включил все лампы. Затем он прошел на кухню и, не зажитая света, приблизился к окну, чтобы посмотреть на маленькую улочку, проходившую позади его дома. Он увидел другого человека, стоявшего под деревом.
Еще с полудня Шерман заметил, что за ним следят. Он попытался оторваться от преследователей, но безуспешно. Агенты Энглиша не теряли его из вида. Вот и теперь они контролировали оба выхода из его дома.
Шерман покачал головой. Для того, чтобы его план удался, необходимо оторваться от слежки.
Он вернулся в салон и включил радио. Потом достал из кармана шелковые перчатки, обтягивающие пальцы, словно вторая кожа. Открыв один из ящиков письменного стола, он вытянул кольт тридцать восьмого калибра. Убедившись, что он заряжен, Шерман поставил его на предохранитель и сунул оружие в карман.
Затем он осторожно подошел к двери, тихонько открыл ее и выглянул наружу. Справа от него находилась опертая дверь в квартиру Энглиша, напротив — дверь лифта. Площадка была пуста. Шерман вышел, закрыл за собою дверь и быстро взбежал на следующий этаж.
Окно, возвышавшееся над улицей, по крайней мере, на пятьдесят метров, имело одно преимущество: оно выходило на крыши соседних домов. Шерман, не колеблясь, проскользнул в пугающую пустоту. Держась за водосточную трубу, он поставил ноги на узкий карниз и закрыл окно.
Труба и карниз были мокрыми и скользкими. Но это был для Шермана единственный способ избавиться от преследования.
Он вытянул руку и начал медленно наклоняться, пока тело его не приняло почти горизонтальное положение. Потом ноги его оторвались от опоры, и он повис на руках.
С легкостью гимнаста Шерман передвигался на руках, и так достиг водосточной трубы.
Когда он переходил с карниза на вертикальную трубу, его правая рука сорвалась, и он удержался на одной левой. Глядя в черную бездну под ним, он продолжал размеренно жевать резинку, совершенно спокойный и уверенный в себе. Он обхватил трубу коленями, и только тогда освободил левую руку.
Девятью метрами ниже находилась плоская крыша ресторана, расположенного в том же здании. Отдохнув минуту другую, он продолжал спуск и вскоре достиг крыши. Согнувшись, он быстро добрался до края крыши, а потом по пожарной лестнице спустился вниз.
