— Посиди здесь с этими парнями, пока мы тебя не позовем.
Патси условным сигналом два громких удара и три тихих постучал в дверь мрачного здания торгового склада на Западной улице. Макси вынул из кармана монету, поскреб ею по стене и нетерпеливо сказал:
— Ладно, давай открывай.
Массивная дверь со скрипом отворилась и обдала нас спертым запахом, стоявшим внутри помещения. За дверью было темно.
Макси прорычал:
— Какого черта тут нет света?
В проеме появился едва заметный силуэт невысокой худой фигуры. Мужчина нерешительно прочистил горло.
Он прошептал:
— Это ты, Макси?
— Да, Херринг, а ты кого ждал? Призрака Безумного Мика? — съязвил Макси.
— Надо быть осторожным. Ты же знаешь, Макси, у нас здесь ценные грузы, — примирительно сказал Херринг.
— Но ведь у вас есть охрана, верно? — возразил Макси. — Кстати, где эти ребята?
— Мы здесь, — послышался голос из-за двери.
Херринг включил ручной фонарь. Он осветил лучом полукруг, и из темноты выступили пять фигур, стоявших вокруг входа. Двое из них держали в руках «томми».
— А где вы были прошлой ночью, ребята, когда Хоган ехал без охраны? — насмешливо спросил Макси.
— Спроси об этом Херринга, Макс, — ответил раздраженный голос. — Он здесь главный. Он дает нам приказы. Мы были рядом. Мы даже не знали, что должен ехать грузовик.
— Ладно, ладно, — сухо сказал Макс. — Это ты, Дятел?
— Да, Макс, — ответил сердитый голос.
— Хорошо, пошли в офис.
Во главе с Херрингом, который светил нам фонарем, мы осторожно двинулись вперед, обходя множество препятствий. По дороге я узнавал аккуратно упакованные предметы и товары, принадлежавшие гигантскому Синдикату: тысячи игральных автоматов, пиво и спиртные напитки местного и импортного происхождения, которые громоздились друг на друга бочонок за бочонком, коробка за коробкой и доходили почти до потолка. Кроме того, здесь были сотни металлических цистерн, в каждой из которых хранилось по пятьдесят галлонов высококачественного спирта, полученного от перегонки сахара на подпольных дистилляторах Синдиката в Джерси.
Мы проходили мимо огромных пирамид из бочек, содержавших мелассу, черную патоку, которую использовали для производства дешевого рома.
Здесь в избытке присутствовали все виды товаров, которые могли понадобиться Синдикату для бесперебойной работы в любых отраслях его разнообразного бизнеса.
Шедший позади меня Патси заметил:
— Тут дерьма на целый миллион баксов, верно, Лапша?
— Думаю, что миллиона на два.
Херринг открыл дверь и включил свет в кабинете. После густой тьмы, стоявшей на складе, это было все равно что выйти из купальной кабинки на ослепительное солнце морского пляжа. Мы заморгали и некоторое время привыкали к новому освещению.
Макси сел за большой стол Херринга. Приглашающе махнув рукой, он сказал преувеличенно серьезным тоном:
— Садитесь, джентльмены, и обещайте говорить правду, и только правду. — Макс подчеркнул последние слова. — Короче говоря, не вешайте на уши дерьма.
Он бросил угрожающий взгляд на Херринга и охранников.
Херринг, с унылым видом стоявший у стола, начал робко прочищать горло, собираясь что-то сказать, но Макси заткнул ему рот.
Он с ядовитой вежливостью произнес:
— Мой дорогой мистер Херринг, вы сможете сказать все, что хотите, но в свое время. Пожалуйста, садитесь. Прежде всего я хочу выслушать свидетелей.
Херринг пробормотал что-то неразборчивое. Макси ударил кулаком по столу. Херринг откинулся на стуле и еле слышно промямлил:
— Я имею право на честный суд. Это была не моя вина.
— Разумеется, вы имеете такое право, мистер Херринг, и, если вы не виноваты, значит, вы не виноваты.
Макси недобро улыбнулся. Он играл с ним как кошка с мышкой. Мне это не понравилось.
— Хорошо, Дятел, — обратился Макси к недовольному охраннику с автоматом в руках. — Передай свой «свинцовый душ» Лапше и расскажи нам, что тут произошло.
Дятел послушно передал мне автомат и произнес:
— Если честно, Макси, мы ничего не знаем…
— Понятно, Дятел. — Макси продолжал допрашивать свидетеля: — Где в этот день был ты и твои ребята?
Дятел, заметно робея и смущаясь перед публикой, ответил:
— Мы играли в пинокл[34] за коробками с пивом.
— И пили пиво? — нахмурился Макси.
Дятел виновато кивнул.
Другой охранник вставил:
— Херринг нам разрешил, Макс. Я помню, как он сказал: «Ступайте, и можете пока расслабиться. Грузовик еще не готов». Херринг это сказал.
— Да, — добавил третий, — а пару часов спустя я зашел в офис отлить. Я спросил Херринга, готов ли уже грузовик. А он ответил, что тот уже уехал.
Макси спросил:
— И вам не показалось странным, что грузовик уехал без сопровождения?
Дятел совсем пал духом:
— Честно говоря, Макс, мы немного захмелели от пива.
— Захмелели, черт вас побери! — разозлился Макси. — Если вы хмелеете и ничего не соображаете после того, как выпьете, то какого черта вы пьете на работе!
— Понимаешь, Макс, — пробормотал Дятел, — мы выпили того чертова голландского пива.
— Крепкая штука, — заметил другой охранник.
— Переходите на отечественные напитки, — сухо ответил Макси.
Я наблюдал за Херрингом, вина которого становилась все более очевидной. Он знал, что Макси уже все решил и этот суд не более чем фарс. Он жалко съежился на стуле. Правая часть его лица все время дергалась. Взгляд испуганно метался по комнате в поисках выхода. Он напоминал мне загнанную в угол крысу. Да, этот парень знал, что обречен. Он понял, зачем мы сюда приехали. Я испытывал к нему жалость, но какого дьявола он затеял все это дело? Он получал от Синдиката три сотни баксов в неделю. Почему он это сделал? Из-за расточительной жены? Или чтобы дарить дорогие подарки какой-нибудь смазливой потаскушке? Или он играл на скачках? Какая, к черту, разница. Не стоит тратить на него сочувствие. Мы должны сделать свою работу. Парень сам вырыл себе могилу. Мы сдадим его другим людям. Пусть делают с ним что хотят.
Макси попытался привлечь мое внимание:
— Эй, Лапша, ты спишь? Я с тобой разговариваю.
Мне не понравился его тон.
— Да, Макс, — ответил я хмуро.
— Позови сюда Косого и свидетелей.
Он наслаждался своей ролью судьи и обвинителя.
Я взял фонарик Херринга и вышел из офиса. Я прошел через склад, открыл дверь и позвал Косого. Он пришел вместе с двумя молодыми парнями. Я проводил их обратно в офис.
Когда Херринг увидел, кто вошел в дверь, я подумал, что он умрет прямо на месте. Он уставился на них, остолбенев от ужаса. Он закашлялся, сплюнул и едва не подавился. Голос Макса стал едким, как серная кислота.
— Ну что, ребята, это тот самый парень, который подкинул вам работу?
— Да, тот самый.
Услышав этот ответ, Херринг вздрогнул, как от удара хлыста.
Он закрылся руками, крича в истерике:
— Не делал? Да они узнали тебя, ты, вонючий ублюдок! — заорал на него Макс.
— Это не я, не я, — стонал Херринг.
В этот момент на складе громко и требовательно зазвонил колокольчик. Он прозвучал так неожиданно, что несколько мгновений мы сидели открыв рты. Своим резким тоном колокольчик напомнил мне удар гонга в шестом раунде поединка между Демпси и Уиллардом, который мы видели несколько лет назад в Огайо. На лице Херринга появилось то же самое выражение благодарности, которое я увидел у Уилларда в этот жаркий день Четвертого июля.
— Что еще такое? — спросил Макс, не обращаясь ни к кому в особенности.
— Звонок с боковой улицы, где находится разгрузочная платформа, — ответил Дятел.
— Патси, сходи с Дятлом и посмотри, кого там черти принесли.
Патси взял фонарик. Они ушли.
Я сказал:
— Я тоже пойду, может быть, им пригодится мой «свинцовый душ».
Я присоединился к Патси и Дятлу, когда они уже открывали боковую дверь. Снаружи на платформе стоял незнакомый водитель. Он подкатил к двери большой грузовик.
Патси спросил:
— В чем дело, приятель?
— Где мистер Херринг?
— А зачем он тебе?
— Он сказал, что я должен отвезти десять бочек спиртного в Балтимор.
— Десять бочек в Балтимор? — переспросил Дятел. — Мы не работаем с Балтимором, у нас там проблемы.
— Входите, входите, — сказал я. — А кому вы должны доставить груз в Балтиморе?
Шофер показал мне карточку.
Если что-то могло окончательно утопить Херринга, то именно это. Он отправлял груз маленькой банде, которая конфликтовала с Синдикатом.
Мы вернулись в офис вместе с водителем.
— Значит, этот тупой ублюдок даже не успел избавиться от зелья. Оно лежит где-то на складе, — прошептал Патси.
— Он полный олух, этот Херринг, — сказал я.
