— Привет, Роузи. Красивое платье. Очень тебе идет. Новое? Оно мне нравится, Роуз.
Она указала ему на меня стволом автоматического пистолета.
— Этот один из новеньких ребят Джо?
— Нет.
— Уверен? А то этот умник все что-то вынюхивает. У него есть информация. Я же с тобой разговариваю, Тихоня.
Коротышка нехотя отлепил свои глазки от её тела. Он посмотрел на меня и криво улыбнулся. Во рту у него недоставало одного переднего зуба.
— Этот, что ль?
— Ты его знаешь?
— Знаю. Он был с ними. В конторе у Фрэнка.
— Тогда все ясно. — Она подошла ко мне ближе. — Так кто же ты, черт побери?
— Пит.
— Кончай свою волынку, Пит. Ты кто?
— Никто.
— Расстегни пиджак.
Я расстегнул. Она залезла внутрь рукой и стала искать документы, а я перед тем, как это сделать, сладко улыбнулся: это же было все равно, что отнять булку у восьмидесятилетнего старика. Левой рукой я схватил пистолет, а правой двинул ей в челюсть. Она рухнула как подкошенная на свой норковую палантин. Тихоня метнулся ко мне с изяществом беременного носорога, и даже если в голове у него были россыпи бесценных мыслей, каждая из них втолковывала ему, что самое главное в этой ситуации — направленный на него пистолет. Тихоня остановился на как вкопанный и, похоже, был на грани истерики.
— Эй, не надо! Только не делай необдуманных поступков, парень. Подумай сначала!
— А никто и не собирается совершать необдуманные поступки. Вот разве что мозги твои разбрызгаю по полу. Да вот только грязи тут от этого вряд ли прибавится.
— Не надо. Прошу вас. Не говорите так, мистер.
— Ты на кого работаешь, толстун?
— Ась?
— Работаешь на кого?
— Слушайте, мистер…
— Сам слушай, толстун. Ты сегодня пристрелил одного парня. Убил.
— Не вам об этом говорить!
Я вдруг сорвался на пронзительный фальцет.
— Не мне? Да я же там был! Помнишь?
— Не вам говорить об убийстве, мистер. Об этом пускай скажет судья и присяжные. А мне положен адвокат.
— Послушай, умник! Ты мне лекцию о правосудии не читай! Мне нужна информация. Не воображай себя шибко умным, толстун. Ты стреляешь в стену только для того, чтобы мы поняли, что у тебя в руке пушка, и тут же просишь не шуметь. Но вот что постарайся понять. Хорошенько постарайся. Или я получу от тебя информацию, или ты получишь… свинцовую плюху. Такое бывает с теми, кто оказывает сопротивление при аресте.
— Ты легавый?
— Частный. На ладно. Монетка в автомате. Где же музыка?
— Я работаю на Джо Эйприла.
— Давно?
— Пару месяцев.
— Ты из Калифорнии?
— Нет.
— Откуда?
— Детройтский я.
— Чем занимается Эйприл?
— Не знаю.
Я засомневался, что он не врет, но не стал настаивать.
— Где его логово?
— Чего?
— Пасется где он?
— Гараж «Армандо».
— Это где?
— Угол Тридцать первой и Девятой.
— Ладно. Где твой ствол?
Он мотнул головой на раскрытую дверь.
— В спальне.
— Двигай!
Я вошел с ним в вонючую комнатенку. Его кобура болталась на металлической стойке древней кровати. Я вытащил револьвер и, выведя коротышку обратно в кухню-гостиную, приказал ему сесть.
Он сел. Роуз по-прежнему находилась в горизонтальном положении на полу.
— Настоящее имя? — спросил я у него.
С достоинством:
— Родерик Даллас!
Я подошел к холодильнику и во вторай раз за сегодняшний вечер позвонил в полицию, но на сей раз вызвал лично детектива-лейтенанта Луиса Паркера.
Когда под окнами завыли полицейские сирены, Роуз Джонас все ещё полеживала на полу без движения.
Я сыграл заключительный акт вместе с Паркером. Нам пришлось долго уламывать кое-кого, но в конце концов уломали. Затея была лихая, но ведь они и сами были лихие, эти крутые ребята из Калифорнии, которые обожали звонить почем зря. Надо было пробиться в самое их лежбище и брать всех скопом — накрыть всю их малину молниеносно и без шума. Должно было сработать. У нас могла получиться не просто облава, а лучше, чем облава, но для начала нам пришлось выдержать натиск стряпчих, слетевшихся со всех сторон с воплями о нарушении каких-то там поправок к Конституции. Я этих умников впервые видел, да и они меня, кажется, тоже. Вот их-то и понадобилось уламывать, но Паркер-то был полицейским до мозга костей и ему хватило ума понять, что именно так — одним наскоком быстро и без шума — мы сможем накрыть всю их малину.
Такси домчало меня до гаража «Армандо» за четверть часа. Гараж представлял собой мрачное и на вид неприступное здание с задраенными окнами и спущенной металлической дверью на замке. Я нажал на кнопку звонка и услышал внутри шум и лязг. Открылось малюсенькое окошко и меня спросили, чего мне надо.
— Эйприл, — коротко ответил я.
— Ты от кого?
— От Тихони.
Окошко захлопнулось. Наступила тишина. Потом что-то заурчало и металлическая дверь, дернувшись, отъехала вверх — на достаточную высоту, чтобы я смог войти. Я вошел. Металлическая дверь со скрежетом опустилась. Сторож сказал:
— В офисе.
В длинном гараже стояло не больше пяти машин — новеньких, полированных. Мой провожатый открыл дверь офиса и я вошел. Здесь света было побольше. Теперь я рассмотрел провожатого — он оказался длинным худым парнем со смуглым рябым лицом. На нем был пиджак с подкладными плечами и светло-серая узкополая шляпа. Сидящий за письменным столом выглядел совсем по-другому. Открытое улыбающееся лицо, светлые волосы, ослепительно-белая рубашка с французскими манжетами и с монограммой Д.Э. на нагрудном кармашке — в общем, джентльмен с журнальной обложки.
— Джо Эйприл? — уточнил я.
— А тебе на что?
— Я из Детройта. Вчера приехал. Повидался со старым корешом Родериком Далласом, которого все кличут Тихоней. Он посоветовал к тебе ткнуться.
— Зачем?
— Работенка нужна.
— Постой. А откуда тебе известно, где Тихоня залег?
— Да я Тихоню знаю с тех пор, как он под стол пешком ходил. Мы с ним частенько беседовали — можно сказать душу изливали — посредством междугородной телефонной связи.
— Ишь ты какие словеса плетешь.
— Сие есть предмет моей гордости, сэр.
— И ты, значит, вел с ним междугородние телефонные разговоры аж из Детройта?
— Это я могу себе позволить. Да и Тихоня рассказывал, что он здесь не нуждается.
— Ладно. Так чего ты хочешь?
— Очень немного. В Детройте я что-то слегка переработал и вот приехал в Нью-Йорк на краткий заслуженный отдых. Первым делом я решил навестить своего старинного кореша Тихоню, а он мне говорит, что залег на дно пока, так как он замочил какого-то чмыша сегодня. Он говорит, может, я тебе на что сгожусь. Я, признаться, обожаю собирать зелененькие хрустящие бумажечки с портретиками наших славных государственных деятелей. Вот я и пришел.
Он меня пристально оглядел.
— Баранку вертеть умеешь?
— Шутишь! Я вертел баранкой, когда Тихоня ещё вертел мамкиной сиськой.
— Помолчи-ка, приятель. Как тебя зовут?
— Скотти. Скотти Сондерс.
— Помолчи, Скотти. — Он потянулся к телефону, набрал номер, подождал и произнес:
— Алло? Тихоня?
— Это я, босс. — Тихонин свистящий шепот, казалось, эхом зазвучал под низким потолком гаража.
— Как ты там?
— Нормально. Малость поджилки трясутся. Но ничего.
— Тут у меня твой дружок.
— Который?
— Скотти Сондерс.
— А, да, босс. Стоящий парень.
Лицо Эйприла просветлело. И на нем появилось выражение удовольствия. Он не испытывал бы такого удовольствия, зная, что в эту самую секунду «кольт» Паркера уткнулся стволом в висок бедняге Тихоне. Так что Тихоня не соврал насчет трясущихся поджилок.
Эйприл решил устроить ещё одну проверочку.
— А откуда он, этот краснобай?
— Который?
— Скотти Сондерс.
— Оттуда же, откуда и я — из Детройта, босс. Очень смышленый паренек.
— Ладно. Сиди и не рыпайся там. Я с тобой свяжусь. — Эйприл положил трубку, взглянул на рябого и кивнул на меня. — Познакомьтесь, ребята. Джек Зигги. Скотт Сондерс.
Мы обменялись рукопожатием.
— Вообще-то это хорошо, что ты подвалил. — сказал Эйприл. — Пока Тихоня залег на дно, у нас как раз одного человечка и не хватает. Ты знаком с Блохой Бернсом?
— Нет.
— Блоха из Калифорнии. Он мне рекомендовал Тихоню. для работы здесь. А теперь погляди на Зигги повнимательнее.
Я поглядел и спросил:
— А зачем?
— Вы с Зигги будете работать в паре. Сегодня. Ты сегодня свободен?
— Если заработок подходящий, то свободен.
Эйприл кивнул Зигги, и тот вышел. Я услышал, как заурчала открываемая металлическая дверь. Потом дверь с таким же урчанием закрылась.
— Садись, сынок, — предложил Эйприл.
— Спасибо, — ответил я и сел.
