в шестой бригаде доктор Петрова снялась со смены.
— Что случилось?
— Температура тридцать восемь и пять.
Андрей вздохнул и посмотрел на часы.
— Люда, я до восьми сам на замену выйду, а на ночь вызову кого-нибудь.
Людмила кивнула.
— Одно удовольствие с тобой работать, не то что с некоторыми…
С кем работать не в удовольствие, Андрей уточнять не стал. И без того прекрасно знал. Внеочередной выход на линию, конечно, нарушал все планы. Андрей не успел проверить карты вызовов, завалившие большую часть его рабочего стола, не перепечатал начисто вторую главу кандидатской диссертации. Но был и положительный момент — водителем в шестой бригаде сегодня работал тот самый бывший сотрудник милиции, у которого Сергеев хотел навести справки о происходящих в городе убийствах.
Андрей едва успел переодеться, как висящий в коридоре динамик сообщил хрипловатым голосом Люды Зотовой:
— Шестая на вызов, шестая.
Постоянной помощницей у Петровой была опытная фельдшер Галина Беллавина. Она уже ждала Андрея в машине. По дороге обсудили внезапно заболевшего доктора, раннюю весну с перепадами температуры, от чего выросло количество вирусных инфекций, а также двух маленьких дочек Галины, постоянно соплививших и пропускающих садик, хорошо бабушка не отказывалась посидеть. Уже около адреса Андрей поинтересовался поводом вызова.
— Женщина двадцати восьми лет, без сознания, — сказала Галина.
Андрей непроизвольно напрягся. Беллавина, видимо, что-то почувствовав, поспешила успокоить доктора:
— Знаю я эту пациентку, мы с Ольгой Ивановной уже два раза к ней выезжали, эпилепсия.
Тем не менее Андрей расслабился, только когда не увидел у подъезда милицейской машины с мигалкой, а у дверей квартиры — мрачного сержанта.
Двухкомнатная квартира была грязной и запущенной. В кухне по раковине, в которой скопилась груда давно не мытой посуды, бегали наглые жирные тараканы. В воздухе стоял устойчивый запах винного перегара и кислой капусты. Приступ у пациентки уже прошел, она лежала на кровати с продавленной металлической сеткой и несвежим бельем, в полутемной комнате с единственным мутным окном и заплеванным полом и тихо постанывала. На губах следы кровавой пены, видимо, прикусила язык во время судорог. Выглядела женщина лет на десять старше своих двадцати девяти. Андрей осмотрел пациентку, увидел старые и свежие синяки и кровоподтеки на теле и руках. Ощупал голову, обнаружил большую шишку в теменно-затылочной области. Посмотрел на сидевшего рядом на табурете мужа пациентки с испитым лицом, тремором рук и красными белками глаз.
— В больницу поедете? — спросил сразу у обоих.
— Никуда она не поедет, — зло ответил муж и сплюнул на пол себе под ноги.
— Не поеду, — едва слышно сказала женщина.
Андрей пожал плечами, продиктовал помощнице назначения и осмотрелся. Садиться за стол, заставленный пустыми бутылками, стаканами, банками из-под консервов и тарелками с остатками пищи, он не рискнул. Карту вызова заполнил на коленях, подложив протянутый Галиной журнал учета сильнодействующих средств. Беллавина набрала шприцы, сделала инъекции, и они с облегчением покинули квартиру.
— На подстанцию, доктор? — спросила фельдшер, усаживаясь в машину.
— Нет, сначала надо опорный пункт милиции найти.
— Я знаю, — вмешался водитель, — здесь недалеко.
Участковый, сурового вида старший лейтенант, воспитывал тщедушного, испитого мужичка.
— Имей в виду, Сидоркин, еще одна жалоба от супруги — и лечебно-трудовой профилакторий тебе гарантирован!
Сидоркин понуро сидел на колченогом стуле, ссутулив плечи, низко опустив плешивую голову. Увидев входящего Сергеева в халате, лейтенант, грозно посмотрев на воспитуемого, сказал:
— Сидоркин, выйди посиди в коридоре. Не вздумай смыться, я с тобой еще не закончил.
Участковый оказался толковым, понял Сергеева с полуслова.
— Да знаю я эту парочку. Она инвалид по заболеванию, проживает с сожителем, он ее бьет и пенсию жены пропивает. Да только что я могу сделать? Она заявление писать и освидетельствование в больнице проходить категорически отказывается…
— Так я затем и приехал, — перебил участкового Сергеев. — Могу заявление написать, как осмотревший пациентку врач скорой помощи.
— Точно! — оживился старший лейтенант, доставая из планшета бланк. — Если ты напишешь, я этого гада привлеку, не отвертится.
Выходя из кабинета участкового, Сергеев привычно остановился у «доски почета» — так прозвали в народе информационную доску с фотографиями разыскиваемых преступников. Мало ли к кому скорую вызовут, убийцы и воры тоже болеют. Героев, как говорится, надо знать в лицо. В нижнем ряду висел портрет молодого мужчины, показавшийся Сергееву знакомым. Он присмотрелся и почувствовал, как на лбу выступила испарина, а по спине побежали струйки холодного пота. На фотопортрете Андрей узнал себя.
«Разыскивается по подозрению в убийстве, — прочитал он. — Возможно, одет в черный вельветовый пиджак импортного производства».
Каждый преступник знает, что наказание неотвратимо! Советская милиция всегда на боевом посту, бдительно охраняет жизнь, здоровье и права граждан, обеспечивает возможность спокойно жить и работать.
Из передовицы в газете «Комсомольская правда» ко Дню советской милиции
Начальник отдела по раскрытию умышленных убийств областного управления полковник Мурашов смотрел на Знамина с плохо скрытым раздражением. Сам бывший опер, он хорошо знал своих подчиненных и был уверен, что маньяк-убийца скоро будет видеть небо через решетку в камере следственного изолятора. Тем более что дело вел майор Шастин — не подарок, конечно, самоуверенный, упрямый, даже нагловатый, но отличный розыскник, способный и, главное, удачливый. А тут является этот московский гость, по роже видно, что со столичным гонором, и получает преступника готовым, упакованным, как говорится: на блюдечке с голубой каемочкой. Наверх москвич доложит о своих невероятных заслугах, а ребят, которые здесь носом землю рыли, если в рапорте и упомянет, то вскользь. Есть на этот случай стандартная фраза — «оказали посильное содействие», подразумевающая, что под ногами не путались.
Но деваться некуда, вечером позвонил начальник управления, распорядился москвича в аэропорту встретить, в гостинице устроить, с материалами дела ознакомить, лучших людей в помощь выделить — и вообще чуть ли не в рот смотреть и любой каприз исполнять. Руководство тоже понять можно: дело на контроле у обкома партии, помощник первого секретаря по пять раз на день ходом следствия интересуется. А теперь в случае осечки будет на кого свалить: мол, наши-то орлы уже почти поймали негодяя, да приезжий сыскарь все карты спутал…
Поэтому Мурашов характер показывать не стал, изобразил как мог гостеприимного хозяина, организовал чай с лимоном, достал из сейфа «армянский», сгонял секретаршу в буфет за бутербродами.
Гость за чай поблагодарил, от коньяка отказался, сказал, что хочет быстрее ознакомиться с материалами.
— Это пожалуйста. — Полковник поднял трубку телефона. — Сейчас майор Шастин вас ознакомит.
Зайдя в кабинет, Шастин положил на стол стопку из трех неприлично тонких папок.
— Жертв три, молодые женщины. — Он
