воспринимать было нельзя. Но Сергей, почувствовав, что он на верном пути, не перебивал, надеясь услышать еще что-нибудь важное для него. А когда она высказала наболевшее, снова задал вопрос:
— Может, все-таки найдете адрес Божко-старшего?
Хозяйка квартиры немного успокоилась.
— Подождите минутку.
Вскоре она вернулась, держа в руках старую замасленную записную книжку:
— Вот адрес: Кемерово, Лесная, 25.
— А квартира?
— Дом старый, один этаж. — Она протянула записную книжку. — Можете взять, если надо.
— Здесь еще и фотография Ивана, — заметил Минин.
— И ее забирайте. Будь он проклят!
Сергей всмотрелся в фотографию: точная копия той, что 3х4, только в увеличенном варианте.
— Еще вопрос, — подал он голос. — У вашего мужа…
— Он мне не муж!
— Ладно, ладно… у Ивана Божко должна быть серая куртка с желтой полосой на груди?
— Была такая. Это их, взрывников, фирменная.
— Он в ней уехал?
— Не помню …
— Это надо уточнить. Очень прошу вас, Галина Юрьевна, посмотрите его вещи. Может быть, куртка осталась.
Галина Божко подошла к громоздкому старому шкафу, который занимал в прихожей немало места, открыла, порылась внутри:
— Нет здесь этой куртки. Видимо, в ней и уехал.
…Как только за ними закрылась дверь квартиры, Сергей спросил Минина:
— Ну, что скажешь?
— По ее словам, Божко уехал пять дней назад. Сегодня восемнадцатое. Сдается мне, что он уехал не тринадцатого, а остался до пятнадцатого, то есть до того дня, как произошел взрыв.
— Вот и я того же мнения! Остается выяснить, где он пропадал эти дни, с тринадцатого по пятнадцатое?
— По ее словам, он бабу завел.
Выйдя на улицу, Дружинин задумался, потом сказал:
— Предположим, до Ивана Божко мы доберемся. Но меня волнует другое: мотив преступления. Ну ладно, пьяница, дебошир и бабник… Но зачем трамвай взрывать? Тем более что подозрение падает на него. Он же подрывник.
— Вот если бы он базу в Россохе взорвал, — закуривая, усмехнулся Минин. — Он же обижен на ее сотрудников.
— Могло и такое случиться. Мало ли что в пьяную голову придет?
Минина вдруг осенило:
— А не могло ли случиться такое. Божко на базе раздобыл взрывчатки и что-то собирался с ней делать. Но ненароком повез в трамвае и…
— А поражающие элементы: шарики, гвозди откуда взялись? Нет, Женя, взрывное устройство готовили. Да и взрывники бригады Басова, по его словам, охотничий порох давно уже не используют.
Они сели в машину. Сергей продолжал размышлять:
— Остается ехать в Управление и доложить Банных. А он сразу же сделает запрос, когда в Кемерово прибыл гражданин по фамилии Божко.
Минин, не успев завести двигатель автомобиля, оживился:
— Слушай, есть более короткий путь. В Кемерово у меня хороший друг, мой тезка Женя Подшивалов. Раньше у нас работал. Теперь пошел на повышение — замначальника уголовного розыска. Если он на месте, то быстро прояснит ситуацию.
— Что ж, принимается. А пока ты выясняешь, подбрось меня до Первой горбольницы. Надо же мне наконец повидать Татьяну.
— Прекрасное воспоминание юности…
— А ты откуда знаешь?
— Да ты сам мне рассказал.
И они оба от души рассмеялись.
Когда два дня назад Сергей Дружинин появился в Первой городской больнице, время было позднее, и в коридорах царила тишина. Сегодня в середине дня обстановка была более шумной: утренний обход больных закончился, и в палаты нагрянули посетители.
Сергей надел халат, тапочки, поднялся на третий этаж. Вот и знакомая двухстворчатая стеклянная дверь. Ее открыл высокий немолодой мужчина в белом халате, очевидно, посетитель. Густая шевелюра седых волос сразу же бросилась в глаза. Он отступил на шаг, давая понять, что пропускает. Сергей сделал то же самое, но, видя, что мужчина не реагирует, сказал:
— Простите, но вы старше.
— Благодарю, — услышал он в ответ; незнакомец прошел мимо.
Где же палата № 310? Сергей сделал несколько шагов по коридору, глядя по сторонам: 301-я, 302-я, далее дверь без номера с табличкой наверху:
«Зав травматологическим отделением
Веселова Юлия Алексеевна».
Стоп! Дружинин невольно остановился. Зайти? А может, нет? Он почувствовал, что не в состоянии пройти мимо. Тихо постучал. «Войдите», — послышался голос с другой стороны двери.
Он вошел. Светлые волнистые волосы из-под белой шапочки, спокойный взгляд. Позавчера в вечернее время он и не заметил, что у нее большие серые глаза.
— Здравствуйте, Юлия Алексеевна.
Она подняла взгляд, оторвавшись от разбросанных на письменном столе бумаг:
— Здравствуйте, Сергей Никитич.
— О, да вы помните, как меня зовут, — улыбнулся Сергей и обвел взглядом кабинет. На стенах пара плакатов, посвященных анатомии человека; полка с книгами, очевидно, по медицине.
— Вы тоже…
— Но у меня есть своего рода памятка в виде таблички на вашей двери.
Теперь улыбнулась уже она. Но взгляд был вопрошающим. Сергей понял.
— Хочу попросить вашего разрешения посетить 310-ю палату.
— Где лежит подруга вашей далекой юности?
— Так точно.
— Вы говорите не на гражданском языке.
— Правильно, я все-таки майор.
— Госбезопасности?
— Вы и это помните?
— Через стеклянную дверь ваше удостоверение было хорошо видно.
Заведующая отделением аккуратно сложила разбросанные листки, потом сказала:
— Что ж, посетите, если есть такое желание. Но учтите, вставать и ходить больная Крохмаль может не более десяти минут. Да и общее посещение минут пятнадцать, не более.
Сергей вышел в коридор. Мимо прошел парень с большим пакетом. За ним шла женщина, в сетке она несла апельсины. Сергей поморщился: он идет с пустыми руками. Вот шляпа!
Он вошел в палату № 310.
— Ой, Сережка… — Татьяна сняла очки, отложила книгу в сторону и приподнялась на локте; улыбка осветила ее бледное лицо:
— Как ты себя чувствуешь? — с порога спросил Дружинин.
— Как видишь, жива, — Татьяна продолжала улыбаться. — А если точнее: сегодня лучше, чем вчера. Вот, даже книгу могу читать.
Сергей присел на край кровати:
— Лежи, лежи…
Татьяна откинула одеяло:
— Почему лежи? Я уже третий день лежу. Пойдем лучше погуляем.
— Мне разрешили побыть с тобой не более десяти минут, в крайнем случае пятнадцать.
— Как будто кто-то будет проверять…
Когда они вышли в коридор, Татьяна отошла вперед на пару шагов:
— Дай хоть мне на тебя посмотреть.
— А мне на тебя. Ты раньше худенькой была.
— А ты уж под халатом успел разглядеть полноту.
— При чем здесь халат? Я возвращался из своего Оренбурга, зашел в кафе «Уральское» перекусить и увидел тебя, не в халате, разумеется. Хотел подойти, но ты быстро вышла.
Лицо Татьяны помрачнело.
— Если бы ты меня окликнул, мы бы с тобой сначала посидели бы в кафе, а потом пошли бы пешком, прогулялись. И я не села бы в этот проклятый трамвай!
