Ознакомительная версия.
– Это вы? – спросила она меня.
Я сдвинул папаху на затылок и стянул шарф с подбородка.
– Я.
– Идемте скорее!
Она ухватила меня под руку и прижалась своим телом так, будто мы уже были любовниками и шли в гостиницу.
– Куда? – спросил я, млея.
– Тут недалеко есть маленькая кофейня. Идемте скорее!
Ее маленькая, но сильная рука уверенно задала направление – мы прошли вперед, молча пересекли Трубную площадь и свернули в переулок направо. Я даже немного расстроился – если бы Лиза повела меня налево, мы попали бы на Грачевку, в район «красных фонарей». И тогда самая моя смелая фантазия вполне могла стать реальностью. Но – нет так нет.
Действительно, это было маленькое кафе. Я бы сказал, маленькое гибнущее кафе – обстановка тут была несколько обветшалая, стулья хоть и венские по виду, но изготовленные явно в какой-нибудь подмосковной мастерской. Скатерть на столе пытались отстирать от пятен, однако они так и не сошли полностью. И еще в воздухе пахло не кофе, а скорее сивушным перегаром. На столах стояли керосиновые лампы с коричневыми подпалинами копоти на стеклах. Но я решил не обращать на все это никакого внимания. Понятно, что Лиза не была богачкой, а потому такое захудалое место было ей привычней, чем сверкающие большими чистыми стеклами и позолотой кофейни недалекой Тверской.
Худой, как кляча конки, половой принял у нас заказ на чашку шоколада для мадемуазель и стакан глинтвейна для меня. Лиза скинула свою шубку прямо на соседний стул, и я последовал ее примеру.
– Вы прекрасно выглядите, но очень бледны, – сказал я. – Что-то случилось?
– О, да! – сказала она горячо. – Я погибла!
Я аж крякнул от неожиданности.
– Я погибла, если мне никто не поможет. Но мне никто не поможет. Мне не у кого просить помощи.
– Да что такое?
Половой принес наш заказ. Лиза деловито отпила из чашки и спросила:
– А молоко свежее?
– Ага, – ответил половой и, поставив передо мной едва теплое вино с мелко нарезанной антоновкой, ушел.
– Так что с вами стряслось, – спросил я.
Лиза отпила из чашки и розовым язычком облизала верхнюю губу.
– Пузырек с ядом!
– Простите?
– Тот пузырек, который нашли у Дурова, – это я ему подкинула.
Вот это да! Вот это признание!
– Вы?! – спросил я пораженно.
– Я! Представляете?
– Но зачем?
– Потому что нашла его у себя в гримерке. Кто-то подкинул его мне! Кто-то хотел меня подставить!
– Вас?
– Да! Я машинально схватила его и выбежала в коридор.
– Зачем?
Лиза откинулась на скрипнувшем стуле.
– Вам легко говорить! А что мне было еще делать? Кричать – идите, смотрите, у меня в комнате пузырек с ядом? Я испугалась и бросила его в первую попавшуюся дверь.
– А как вы решили, что это яд?
Лиза на мгновение замешкалась, а потом снова пригнулась ко мне и тихо сказала:
– Ну, я же не безграмотная. Там было написано.
– Что?
Она отшатнулась.
– Зачем вы так, Владимир Алексеевич? За что? За что вы меня подозреваете? Ведь я бросилась к вам с мольбой о помощи! Неужели я ошиблась в вас?
Я вдруг почувствовал себя очень неудобно.
– Простите, Лиза, я вовсе не имел в виду…
– А что вы имели в виду? – громко сказала Лиза. – Я… Впрочем, теперь неважно. Я ошиблась!
– Нет-нет, – пробормотал я извиняющимся голосом, – вы меня не так поняли…
У нее на глазах вдруг появились слезы. Она заговорила сдавленным от подступающего рыдания голосом:
– Ну за что? Неужели вы не понимаете? Я не виновата, что природа создала меня такой. Знаете, что мне стоит сдерживаться? Чтобы не броситься к таким, как вы, на грудь, не раствориться в вас, чтобы почувствовать себя за каменной стеной вашей силы, вашей доброты? Вот! Я призналась вам! Вы этого хотели? Хотели признания дурочки, что влюбилась с первого взгляда? Что была готова сразу броситься в ваши объятия? Так смотрите! Упивайтесь!
Мое сердце застучало сильно, как цирковой барабан.
– Лиза! Лиза! – вскричал я. – Что вы такое говорите! Ведь я женат!
– Ну и что? – спросила она, и глаза ее вмиг просохли. – Ну и что? Пусть тайком, пусть на месяц, на полгода…
Она сняла перчатку и схватила меня за руку своими тонкими горячими пальцами:
– Но почему мне нельзя украсть хоть немного вашего внимания, хоть уголок вашей улыбки, Володя?
Этим внезапным порывом она совершенно победила меня. Все эти дни я обманывал себя, думал, что наблюдаю за ней просто как за еще одной красивой женщиной. Но это было не так – один момент изменил мир вокруг меня и меня самого – я понял, что сейчас скажу ей слова, которые все изменят. Слова, за которые, возможно, мне потом будет очень стыдно. И я готов был это сказать, но тут Лиза убрала свою руку и поникла.
– Нет, – громко прошептала она, – не надо.
– Почему? – спросил я с великим огорчением.
– Судьба. Время против нас. Они поверят Дурову, поверят в то, что пузырек ему кто-то подкинул. Начнут искать и выйдут на меня. Это возможно?
Я перевел дух и залпом выпил свой стакан вина.
– Когда вы брали его, на вас были перчатки?
– Нет. Точно нет.
– Значит, на пузырьке остались отпечатки ваших пальцев.
– Это возможно?
– Скорее всего, да, – кивнул я. – Они возьмут отпечатки пальцев у всех, кто был вчера в цирке, сличат с теми, что на пузырьке, и выйдут на вас. Начнут вас допрашивать.
Лиза посмотрела на свои пальцы долго и внимательно.
– Вот как, – тихо сказала она, – значит, я пропала… Что же мне делать?
В тот момент мне в голову пришла только одна мысль.
– Уехать, – твердо сказал я, – вы должны срочно уехать. Для вашей же безопасности. Знаете, что на рождественской афише опять появился череп?
Она с усилием кивнула.
– Значит, вы тоже в опасности. У вас есть родственники в другом городе?
– В Ростове.
– Сейчас поезжайте к себе, соберите вещи и поезжайте в Ростов. А в цирке скажите… ну, скажите, что ваша бабушка при смерти.
– Хорошо.
– И не медлите.
Она быстро схватила мою руку и вдруг поцеловала своими нежнейшими губами.
– Что вы делаете! – оторопело спросил я.
– Я благодарю вас. Благодарю вас, Владимир Алексеевич, за то, что вы тут, за то, что вы так сопереживаете мне, за ваш прекрасный совет, за вашу помощь.
– Лучше бегите собирать вещи. Хотите, я пришлю к цирку извозчика?
– Нет.
Я замолчал и недоверчиво посмотрел на нее.
– Но так вы быстрее доберетесь до вокзала.
– Нет, – сказала она легко, изящно откинулась и печально улыбнулась мне. – Ничего не выйдет. Я останусь и буду ждать своей участи.
– Зачем?
Лиза вздохнула.
– Все очень банально и пошло. Я не могу купить билет, потому что у меня нет денег на билет. Я всем должна. У меня нет сейчас, кажется, и копейки. Чтобы купить билет до Ростова, мне надо пойти в Грачевку и продаваться там всю ночь пьяным купчикам и бандитам. А я этого не хочу.
Я сокрушенно вздохнул.
– Не говорите ерунды!
Потом полез в карман и вынул бумажник.
– Вот – тут пятьдесят рублей. Возьмите и поезжайте на вокзал.
– Нет, – Лиза твердо отвела мою руку с деньгами, – я не возьму у вас денег.
– Нет, возьмете! – вскричал я, схватил ее ладошку, положил на нее деньги и загнул пальчики.
Она закрыла глаза.
– Какой вы сильный, – сказала она, слегка улыбаясь, – но все же я не возьму этих денег. Я их не заслужила.
– О чем вы говорите! При чем тут это? Лиза, я прошу вас! Ради меня – возьмите деньги и уезжайте. Сейчас дело не в гордости, а только в необходимости спасти вашу жизнь. Уезжайте! Мне будет больно не видеть вас, но зато я хотя бы буду знать, что вы – в безопасности.
Она помолчала, а потом открыла глаза и посмотрела на меня прямо и торжественно.
– Хорошо, – сказала она спокойно, – я уеду. Да, я пережду, пока весь этот кошмар не закончится. Но потом я вернусь.
Она встала и сама надела шубку.
– Я вернусь и сделаю вас самым счастливым человеком на земле, Владимир Алексеевич, – сказала она, глядя сверху вниз, почти касаясь моей руки своим бедром, – и вы, хотите того или нет, но не откажете мне в этом. Прощайте!
С этими словами Лиза нагнулась и коротко поцеловала меня в губы. Пока я приходил в себя, она выбежала из кофейни.
Когда я вышел на Трубную площадь, уже была ночь. Снег перестал. Его навалило по колено, и так он должен был лежать до самого утра, пока дворники не примутся за работу. Я шел с трудом, вытаскивая ноги из глубокого снега, но не замечал этого. Моя душа пела, я чувствовал себя молодым и сильным.
Правда, недолго.
Все-таки через некоторое время я вдруг подумал, как вернусь домой, где меня ждала Маша.
Развестись? Объясниться с Машей? Уйти из дома? Снять квартиру?
Начать новую жизнь?
Сладостные картины все еще всплывали в моем мозгу, однако темнота, едва прореженная светом фонарей, глубокий снег и ощутимый морозец постепенно начали охлаждать мою голову.
Ознакомительная версия.
