покраснел, — мне это тоже лишь привиделось?
— Безусловно, я не верю, что по горсти звезд, сверкающих на ночном небосклоне, можно вычислить… Да вот хотя бы, что человек съест за ужином. Но разве вам не ясно, как эти предсказания устроены? Вот скажу я Мите: «Если ты повечеряешь кулебякой с простоквашей, то вскоре станешь богатым». Он хочет разбогатеть и потому закажет кухарке именно такой ужин. Потом найдет на улице монетку или сорвет куш за карточным столом, и воскликнет: «Верно предсказал Мармеладов! Всегда ему верить буду!» Понимаете? Марджиям и ей подобные не угадывают будущее, они навязывают свои варианты. Вот если бы мавританка узнала заранее, что я захочу съесть на ужин вечером — еще прежде того, как я вообще проголодаюсь, а потом не говорила этого вслух, но прислала мне пророчество в запечатанном конверте. Тогда я после ужина вскрыл бы письмо и глаза выпучил: «Да как же она узнала-то?!» Глядишь, проникся бы. Признал силу Зодияка.
— А я верю! — сказал почтмейстер. — Помнится, денщик в эскадроне погоду предсказывал с необыкновенной точностью.
— По звездам?
— Не… Пуля у него застряла в левом плече. Ныла по-разному — на снег, на дождь.
Смех разлетелся по залу шумно и размашисто, будто стайка шаловливых селезней. Неожиданно из-за портьеры грянул выстрел:
— Идите за мной!
Женщина в черном повела их по лестнице, а после по длинному коридору. Свернули за угол. В темноте возник круг, сложенный из ярко пылающих звезд — красных, желтых и синих. Всего сыщик насчитал дюжину. Но что за волшебник зажег их и как сумел удержать на весу? Еще пара шагов и чудо рассеялось — это просто витраж на стеклянной двери, освещенный изнутри.
В комнате горело много свечей и вдобавок ко всему курились две ароматные пирамидки, добавляя в царившую здесь духоту нотки сандалового дерева. Ворсистые ковры на полу и на стенах, окна тоже завешены коврами на восточный манер. То ли будуар, то ли библиотека, так сразу и не поймешь. Вроде бы вокруг много книг — сложенных в стопки, на которых стоят канделябры, или раскрытых на середине, — кроме того схемы и чертежи на больших листах, две карты звездного неба, поделенные на сектора разноцветными линиями. Но в пользу первого варианта говорил наряд прорицательницы. Шаровары из тонкого шелка просвечивали при каждом движении. Широкая алая лента стягивала грудь, выставляя на обозрение голые плечи и плоский живот.
— А как держится рубин в ее пупке? — чуть слышно поинтересовался Митя у сыщика.
Тот пожал плечами, но отметил про себя, что за драгоценный камень такого размера ювелиры с Кузнецкого Моста дерут не меньше трех тысяч рублей.
Волосы госпожа Марджиям спрятала под головной убор вроде треуха, только не из меха, а из плотной ткани. Отдельная «шторка» закрывала нижнюю часть лица, оставляя лишь смуглый лоб и карие глаза. Странно. Столько срамоты выставляет напоказ, а улыбку прячет. Возможно, в ее стране иные понятия о том, что является бесстыдством. Или она, таким образом, скрывает свой возраст? Хотя ожерелье из золотых монет — древних, истертых, не похожих одна на другую, — навевало мысль, что предсказательница прожила уже много веков, странствуя по свету и влияя на судьбы людей.
«Если на нас, закоренелых скептиков, сей антураж произвел столь мощное впечатление, то на наивных барышень это должно воздействовать прямо-таки сногсшибательно!» — подумал Мармеладов. Но вслух сказал совсем другое:
— Вам, наверное, неуютно в наших северных снегах, сударыня. Оттого и устроили в своих покоях баню. Позволите снять сюртук? Разговор-то у нас долгий выйдет, как бы не взопреть.
— О, пожалуйста, чувствуйте себя как дома, господа, — мавританка говорила по-русски гладко, без акцента, но иногда путала ударения и вместо «пожа́луйста» у нее вышло «пожалу́йста». — Если желаете, снимите хоть всю одежду.
— Это… Э-э-э… Не слишком прилично, — Митя покраснел от жары и смущения одновременно.
— Мне нет дела до приличий! — ее смех напоминал чириканье воробьев. — И вовсе не интересно, что скрывается под мундирами и сорочками вашими. Единственное, куда я хочу заглянуть — это ваше будущее, причем не из праздного любопытства, а только лишь с целью подсказать правильный путь к славе, любви или богатству.
— Что значит «правильный»? — уточнил до того молчавший доктор.
— Люди часто идут к своей цели длинной извилистой дорогой, спотыкаясь о собственные страхи и сомнения. Упираются в стену и поворачивают назад. На находят сил бороться или боятся рисковать. А гороскоп подскажет короткий путь.
— Стало быть, по-вашему, самое правильное — идти к цели напролом? — спросил Мармеладов.
— При чем здесь я? Звезды так говорят. А иногда они наоборот советуют не в меру горячим головам, где именно подстелить соломку, чтобы помягче упасть. Позвольте узнать, господа, в какие дни вы родились на свет?
Марджиям записала три даты на клочке бумаги, развернула длинный свиток с цифрами и непонятными символами. Минут десять отрешенно водила пальцем по строчкам и столбцам, позабыв о гостях. Те реагировали на это по-разному. Сыщик опустился на мягкий ковер, скрестив ноги по-турецки, и листал ближайший к нему фолиант — «Альмагест» Птолемея, — прочесть ничего не мог, так как книга была написана арабской вязью, но картинки рассматривал с интересом. Почтмейстер привалился спиной к стене и поедал глазами предсказательницу, ловил каждый поворот ее головы, в надежде, что «шторка» приоткроется и удастся разглядеть лицо мавританки. А молодой врач, который с утра чувствовал себя препаршиво, теперь же совершенно раскис от свечной духоты, расстегнул рубаху на вспотевшей груди и обмахивался концом давно уж развязанного галстуха.
— Алантха! [9] — наконец воскликнула Марджиям. — Господа, мне все известно о вашем будущем, ближайшем и отдаленном. С кого желаете начать? Со Льва, — палец с ноготком, выкрашенным темно-красной смолой, указал на Мармеладова, — Тельца, — взмах в сторону Мити, — или с Девы?
— Позвольте, но я же мужчина. Когда вдруг успел девкой стать? — обиделся Вятцев.
— В момент рождения.
— Не понимаю, вот ей Богу, не пони-маю!
— А я в этом вопросе как раз разобрался, — сыщик оторвался от книги. — В течение календарного года Солнце проходит поочередно через двенадцать созвездий. Когда оно маячило в созвездии Девы, повитуха перерезала вам пуповину. Ничего зазорного тут нет.
— Где уж вам понять, — гундел доктор. — Приятно, небось, Львом называться?
— По мне, так
