гостя. Вот и крыльцо, Митя уже крикнул извозчика и усаживался в экипаж.
— А я-то, глупец, про самое интересное не спросил, — посетовал почтмейстер. — Как все-таки держится рубин в ее пупке? Хе-хе.
Сыщик не слушал. Он разжал кулак и достал трубочку, скрученную из бумаги.
— Нет, друг мой, это тайное послание.
— Не поверишь, от строгой дамы под вуалью. Когда выходил из комнаты, она неожиданно сунула мне в ладонь эту цедулку.
— Нельзя прямо здесь. Если бы не было в сообщении никакого секрета, она бы словами сказала. Надо отъехать хотя бы на ту сторону Тишинской площади.
VIII
Ветки берез розовели в первых лучах солнца, лениво выползающего на небосклон. То ли дело летом! Оно стремительным коршуном взлетает из-за покровских дач и зависает над старинной усадьбой, осыпая золотом окна и окрестные пруды. А в последний день зимы похоже на медведя, внезапно проснувшегося от спячки: высунуло косматую голову из берлоги, отряхнулось, разгоняя туманную дымку, а после уж подтянулось на лапах и смотрит голодным глазом — кого бы сожрать…
Сыщик ехал по дороге из Всехсвятского [12], снова и снова прокручивая в голове события вчерашнего дня. От мавританки вся компания отправилась в трактир. Там первым делом прочли записку.
«Г-н Мармеладов!
Завтра на рассвете приезжайте в Покровское-Глебово, в березовую рощу, слева от усадьбы. Приезжайте один. Тогда и узнаете, кто стоит за убийствами по Зодияку».
— Поедешь? — Митя надкусил пирожок с жареной требухой.
— Разумеется, поеду.
— А это, часом, не ловушка?!
— Вряд ли.
— Откуда такая уверенность? — спросил доктор, жадно пивший квас. — Понимаю, что сам подбросил загадку с четырьмя трупами, но ежели через это вы пострадаете, то я ведь себе никогда этого не прощу.
— Нет никакого подвоха. Тот, кто сочинял эту записку, называет меня по фамилии. Но ведь никто из нас в салоне не представлялся, да они того и не требуют. Там как раз наоборот заведено — посетители приходят инкогнито. Ни один гороскоп имя человека определить не способен. Стало быть, меня просто узнали. Если захотят навредить, то возможность найти не трудно — по домашнему адресу нагрянут или возле редакции выследят. Да хоть бы и в этом трактире, где я обедаю каждый день на протяжении многих лет. Зачем кому-то тащиться за город спозаранку, если можно подстеречь меня гораздо ближе и в более удобное время? — Мармеладов подул на ложку, попробовал логазу [13] и довольно крякнул. — Не переживайте, давайте спокойно поедим.
— А если я переоденусь кучером и тебя отвезу? — предложил почтмейстер.
— Нельзя. Разглядят твои усищи в подзорную трубу. Ты же не сбреешь их по такому случаю?
— Надо, так сбрею!
— Не надо. Тебя могут и без усов признать. Сбегут. Так и не узнаем, какими сведениями они хотели поделиться.
— Тогда оружие возьми.
— Митя, ну чего ты трепещешь, словно наседка над цыпленком?! Сам же уговаривал меня отвлечься от поисков Ираклия и заняться другим расследованием. Не мешай теперь!
Однако проснувшись утром и размышляя на свежую голову, сыщик увидел в опасениях приятеля здравое зерно. Он захватил трость с массивным набалдашником. Полезная штука. Можно оглушить любого злоумышленника, как дубиной, выбить из его руки нож или пистолет. А если нападут сразу несколько, то пригодится острый клинок, спрятанный внутри: нажал на пружину — вот тебе и шпага.
— Доползли, барин! — кучер повернулся на облучке. — Извиняй за неспешность, чегой-то захромал мой жеребец. А тебе точно сюды надобно? Ворота в парк запертыя.
— Меня ждут, — коротко ответил Мармеладов.
— Тады бывай!
В обратную сторону конь сорвался с изрядной резвостью. Видимо, придерживал его мужик, чтоб лишнюю копейку урвать. Ох уж эти извозчичьи хитрости…
Пройти к роще напрямую не удалось. Новая хозяйка, княгиня Шаховская, построила глухой, без единого просвета, забор вокруг собственного дворца — сюда не пускали посторонних. Кованая решетка окаймляла парк, где разрешалось гулять всем желающим, но только отдавшим за входной билет пятьдесят копеек. Ломовые цены, особенно если учесть, что смотреть нам особо не на что — пыльные дорожки и всего три скамейки для утомленных путников, к ним вечно выстраивались очереди охающих дам. Еще один заборчик, — деревянные столбы с натянутой проволокой, — окружал с трех сторон церквушку, не оставляя вокруг даже небольшого дворика, только перед входом виднелась площадка, мощенная белым камнем. Обойдя все эти препоны, сыщик увидел тонкие белые стволы с голыми ветвями, совсем без почек. Рано, еще слишком рано, лишь через месяц потеплеет настолько, что проклюнутся маленькие зеленые листья, липкие от березового сока. Пока же еще слишком холодно. Потому и женщина в черном дрожала, кутаясь в полушубок.
— Хорошо, что вы пришли один, сударь.
— Понимаю ваши сомнения. За пять лет, что мы не виделись, много воды утекло. Однако вы по-прежнему можете доверять мне, Анна. Снимите вуаль, так легче общаться.
Она резко отбросила кружевную паутину и посмотрела на него. Глаза, прежде напоминавшие серый пепел, теперь горели огнем.
— Как вы меня разгадали?
— Это было не сложно. Видите ли, госпожа Крапоткина, я не так часто общаюсь с дамами. Во всей Москве найдется не больше дюжины женщин, которые узнают меня на улице, а приезжих и вовсе по пальцам одной руки перечесть можно. Большинству из них нет нужды скрывать свое лицо, поэтому, когда я прочел записку, сразу вспомнил ваш шрам, — Мармеладов прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев, Анна побледнела, но не отстранилась. — Вы приехали в Россию и опасались, что по этой примете полиция вас разыщет и арестует. Потому надели вуаль. Но уверяю, бояться нечего. Дело «Пикового туза» давно закрыто, а вы числитесь погибшей…
— Слава Богу! — она в порыве чувств поцеловала руку сыщика и покраснела за свою несдержанность. — Спасибо, спасибо вам!
Он тоже смутился и, чтобы сгладить неловкость, предложил:
— Давайте прогуляемся, не то совсем замерзнем! Да… Вы выбрали оригинальную компанию, чтобы вернуться в родные края. Марджиям ведь тоже многое прячет от публики за своей «шторкой». Кстати,
