Грант был буквально ошеломлен неожиданно осознанной им разницей между бессмысленным, отталкивающим поведением Ричарда и спокойным, доброжелательным тоном письма.
«Помоги же мне, — мысленно воззвал он к Богу. — Если придется выбирать между человеком, воссозданным Мором, и человеком, написавшим письмо, я выберу второго, что бы мне ни пришлось узнать о них обоих».
Вспомнив о Мортоне, Грант решил сначала узнать все, что возможно, о нем, а потом уже заняться списком наследников из рода Йорков. Похоже, что, будучи гостем Букингема, Мортон стал организатором совместного выступления Вудвиллов — Ланкастеров (когда Генрих Тюдор должен был вести корабли с войском из Франции, а Дорсет с остальными Вудвиллами и недовольными подданными Ричарда встретить его). А потом он исчез, укрылся сначала в Или, в охотничьем замке, а потом на континенте, и вернулся лишь после окончательного воцарения Генриха, чтобы осесть в Кентербери с кардинальской шапочкой на голове и заслужить бессмертие благодаря выражению «вилка Мортона». Вот и все, пожалуй, о нем и о его хозяине Генрихе VII.
Остаток вечера Грант провел, роясь в учебниках в поисках наследников.
Их оказалось не так уж мало, даже если исключить незаконнорожденных или лишенных прав наследования пятерых детей Эдуарда и двоих Георга. Во-первых, сын Елизаветы, герцогини Суффолкской, старшей сестры Ричарда — Джон де ла Поул, граф Линкольн.
Кроме того, в семье Ричарда был мальчик, о существовании которого Грант раньше не подозревал. Кроме законного сына, хрупкого мальчика из Миддлхема, был еще один сын, дитя любви по имени Джон. Джон Глостер. Он не считался возможным претендентом на корону, но был признан Ричардом и жил в его доме. В то время незаконное потомство не служило причиной для семейных скандалов. Так повелось со времен Вильгельма Завоевателя. А потом все завоеватели поступали так же. В порядке компенсации, что ли?
Грант сделал для себя нечто вроде aide memoire. [20]
ЭДУАРД Эдуард, принц Уэльский
Ричард, герцог Йоркский
Елизавета Сисели
Анна
Екатерина Бриджет
ЕЛИЗАВЕТА Джон де ла Поул, граф Линкольн
ГЕОРГ Эдуард, граф Варвик
Маргарита, графиня Солсбери
РИЧАРД Джон Глостер
Потом он сделал экземпляр этого списка для Каррадина, недоумевая, почему кому-то, тем более Ричарду, могло прийти в голову, что устранение сыновей Эдуарда обеспечит спокойствие в стране. Англия, по выражению Каррадина, кишела наследниками. Выбирай на вкус!
Тут только Грант в первый раз задумался о том, что убивать мальчиков было и бесполезно, и глупо.
А ведь о Ричарде Глостере никак нельзя было сказать, что он глуп.
Грант взял книгу Олифанта посмотреть, как он комментирует столь очевидную несообразность.
«Вызывает удивление, — писал Олифант, — что Ричард не высказал ни единой версии гибели принцев».
Это не только вызывает удивление. Это непостижимо.
Действительно… желая смерти сыновьям своего брата, Ричард наверняка действовал бы осмотрительней. Мальчики могли, например, умереть от лихорадки, и их тела были бы показаны народу, как это всегда делалось с членами королевской семьи. Ни у кого бы не возникло никаких вопросов, тем более подозрений.
Общеизвестно, что любой человек может совершить убийство, — за долгие годы службы в полиции Грант понял это слишком хорошо, — однако почти точно можно сказать, способен или не способен человек на глупость.
Тем не менее Олифант не сомневался в убийстве. Для него Ричард III — Ричард Черный. Вероятно, когда историк пишет о столь значительном периоде, как Средние века и Возрождение, ему недосуг разбираться в деталях. Олифант принял версию Томаса Мора, хотя она то и дело вызывает у него удивление. И все-таки ему не удалось понять, что версия Мора изначально лжива.
С Олифантом в руках Грант шел по пути Ричарда. Триумфальная поездка по Англии. Оксфорд, Глостер, Вустер, Варвик. Ни одного диссонирующего голоса в хоре благодарящих и благословляющих. Всеобщее ликование. Добрая власть установилась не на один день. Смерть Эдуарда не привела к распрям и новой войне.
Однако, если верить Олифанту, кормившемуся из рук Мора, именно во время своего триумфа и всеобщей радости Ричард отправляет в Лондон Тиррела с приказанием убить мальчиков, живших в Тауэре. Где-то между седьмым и пятнадцатым июля. Из Варвика. Пребывая в полной безопасности в самом сердце Йоркшира недалеко от Уэльса, Ричард задумывает убийство обоих мальчиков, потерявших все права на корону.
Что может быть неправдоподобнее?
Неужели у историков такие же ограниченные представления о реальности прошлого, как у гениев, с которыми он сталкивался, о сегодняшнем дне?
Надо немедленно узнать, почему о злом деле, якобы совершенном Тиррелом в июле 1483 года, народ уведомляют лишь через двадцать лет? И где Тиррел был все эти годы?
Лето Ричарда было похоже на апрельский день. Надеждам не суждено было свершиться. А осенью Ричарду пришлось уже противостоять нападению Вудвиллов — Ланкастеров, состряпанному Мортоном прежде, чем он покинул берег Англии. Ланкастерами он мог гордиться. Они привели целую флотилию французских кораблей с французской армией на борту. А вот Вудвиллы сумели обеспечить лишь небольшие группировки сторонников в удаленных друг от друга Гилдфорде, Солсбери, Мейдстоуне, Ньюбери, Эксетере и Брекноке. Англичане не желали неизвестного им Генриха Тюдора, а также слишком хорошо известных им Вудвиллов. Даже английская погода была против них. И надежда Дорсета увидеть свою сестру королевой Англии утонула в водах Северна. Генрих попытался было высадиться на западе, однако и в Девоншире, и в Корнуолле эта идея вызвала возмущение. Тогда он отправился обратно во Францию дожидаться лучших времен, и Дорсету тоже ничего не оставалось, как присоединиться к толпе вудвиллских эмигрантов при французском дворе.
Итак, Мортон потерпел поражение из-за осенних дождей и равнодушия англичан, и Ричард получил недолгую передышку. Но уже весной на него обрушилось горе, которое едва не убило его, — смерть единственного законного сына.
«Говорят, король был безутешен. И это свидетельствует о том, что, будучи злодеем, он был добрым отцом», — пишет историк.
Супругом тоже. Не меньше горевал он, когда годом позже умерла его жена Анна.
Что ему оставалось? Ждать нового нападения, укреплять оборону Англии и тревожиться по поводу оскудения казны.
Он сделал все, что мог. Создал образцовый парламент. Добился мира с Шотландией, выдав свою племянницу за Иакова III. Приложил все усилия, дабы заключить мир с Францией, однако безуспешно: во Франции жил Генрих Тюдор, а Генрих Тюдор был любимцем французского двора. Дело времени, когда он опять высадится в Англии, но на сей раз с добрым войском.
Грант вспомнил еще о леди Стэнли, энергичной матери Генриха из рода Ланкастеров. Какую роль сыграла она в осеннем нападении, лишившем Ричарда покоя?
Гранту пришлось немало покопаться, пока он нашел, что искал.
Леди Стэнли была признана виновной в изменнической переписке с сыном. И опять Ричард выказал непростительную терпимость. Он конфисковал ее имущество, но передал его мужу дамы. И даму он тоже отдал под присмотр мужа. Под бдительный присмотр. Горькая шутка! О готовящемся нападении Стэнли почти наверняка знал не хуже жены.
По правде говоря, злодей ведет себя не по-злодейски.
Грант уже засыпал, когда ему послышался чей-то голос: «Если мальчиков убили в июле, а нападение на Англию было предпринято в октябре, почему Вудвиллы — Ланкастеры молчали?»
Несомненно, нападение было спланировано до того, как возник слух об убийстве, однако и подготовить пятнадцать кораблей, вооружить пять тысяч человек дело долгое. За это время слух о преступлении Ричарда мог и должен был распространиться по всей Англии, стоило ему возникнуть. Почему же противники Ричарда не кричали на всех углах об убийстве, ведь таким образом они перетянули бы на свою сторону немало народу?
— Спокойно, спокойно, — сказал себе Грант, проснувшись утром. — Ты, кажется, становишься пристрастным. Так ты ничего не добьешься.
И, чтобы дисциплинировать себя, он решил сыграть роль обвинителя.
Предположим, вся история с Батлер — подтасовка, состряпанная с помощью Стиллингтона. Предположим, обе палаты пожелали не увидеть обман в надежде на стабилизацию власти.
Нужно ли было убивать мальчиков?
Вроде бы, нет.
Если же вся история выдумана, то избавиться прежде всего следовало от Стиллингтона. Леди Элеонора давно умерла в своей келье, следовательно, никак не могла отнять у Ричарда право на корону. А Стиллингтон мог. Но в его жизни не возникло никаких трудностей. Он пережил человека, которого, в сущности, посадил на трон.
Неожиданное нарушение спокойного хода жизни, то есть внезапный отказ от коронации принца, было или великолепной инсценировкой, или результатом удара той молнии, которую Стиллингтон направил на ничего подобного не ожидавших людей. Когда подписывался свадебный контракт, Ричарду было… Сколько же? Одиннадцать? Двенадцать? Непохоже, чтобы его поставили в известность.
