его соперник, как говорят в таких случаях, классом выше. Это было «на руку» Сергею: пока он думал над очередным ходом, подполковник в отставке рассказывал о своей службе, в частности, о том, как он был чемпионом округа по шахматам. Надо было только его воспоминания перевести в другую плоскость, вызвать на откровенность.
— Николай Кузьмич. Мои товарищи два дня подробно опрашивали соседей. Почему вас не было среди опрошенных?
— Да потому что я гостил у сына в Златоусте, — пояснил Шустов, объявляя шах. — Он там инженером на заводе работает. Вот получил новую квартиру.
— Вы один ездили? А хозяйка?
— Один. Хозяйка плохо ходит… ноги… Я уж вас знакомить не буду.
— Конечно, конечно…
— А уезжал я всего на три дня. Приезжаю, соседи рассказывают, что тут и КГБ, и милиционеры побывали. Расспрашивали все о Валентине. Жаль мужика… Так он умер или его убили?
— Точно пока ответить не могу. Скажу только, что его нашли мертвым.
Хозяин дома снова объявил шах. Сергей отвел короля на клетку назад. Последовал новый шах, и стало ясно, что игру пора сдавать.
— Скажите, какого числа вы уезжали к сыну? — спросил Сергей, расставляя фигуры для новой партии.
— Пятнадцатого, когда был взрыв, — не задумываясь, ответил Шустов.
— И, конечно, Валентина не видели?
— Видел. Он вышел из дома и направился вниз, в сторону магазина.
— Когда это было?
— В двенадцать часов.
— Так точно определили?
— У меня рядом радиоприемник. Я до отъезда занимался хозяйственными работами во дворе и слышал позывные «Маяка».
— И до какого часа вы работали?
— До восемнадцати, а может, чуть больше, до восемнадцати пятнадцати. Потом плотно поел, взял свою сумку и направился на вокзал.
— Когда примерно?
— Не примерно, а точно, в девятнадцать пятнадцать. Ровно за час до отхода поезда, чтобы спокойно добраться до вокзала.
Сергей знал, военные любят точность. Поэтому показаниям Шустова можно было доверять.
— Когда вы выходили, не заметили, горел ли свет в доме Крохмаля?
— Горел.
— Получается, Крохмаль в промежутке восемнадцать ноль-ноль — девятнадцать сорок пять вернулся домой?
— Может, вернулся, а может, и нет.
— Но свет-то горел?
— Горел. Но перед тем как из дома вышел человек, свет погас.
— Человек? Что за человек? — Сергей настолько свыкся с мыслью, что, кроме пьяницы Божко, к Крохмалю никто не заходил, что сильно удивился.
— Самый обычный, — пожал плечами Шустов.
— Не разглядели?
— Нет. Хотя у меня, как у бывшего танкиста, зрение хорошее, но расстояние было приличное. К тому же уже стемнело. Он пошел вниз, в сторону переулка Каменного. Я — в другую, к автобусной остановке.
— Ну хоть какие-то приметы?
— Да какие приметы: роста среднего, зимнее пальто, шапка. Вот, собственно, и все. Если бы я шел рядом с ним… Да, еще вспомнил! По-моему, этот человек прихрамывал.
— У Валентина вы его не встречали?
— Нет, я ведь только два раза ему позировал.
— Крохмаль в разговоре с вами ни о ком не упоминал?
— Упоминал, да еще как! Свою неверную жену костерил последними словами. Говорил, что из-за нее он стал психованным, что плохо спит и у него болит голова.
— Еще о ком?
— О своем сводном брате. Таком же алкаше…
Шустов ушел в игру, сделал пару интересных ходов на шахматной доске. А Сергей глубоко задумался: что за человек заходил к Крохмалю 15 марта? Когда он уходил, в доме погас свет. Свет потушил он? Если так, то естественно было бы предположить, что Крохмаль был к этому времени уже мертв. Разобраться надо в этом деле. И еще с Шустовым разговор нужно продолжить. Он может вспомнить еще что-нибудь интересное.
И Сергей не ошибся. Хозяин дома, довольный тем, что скоро выиграет вторую партию, поднялся, подошел к книжному шкафу и достал книгу небольшого объема, но широкого формата. Протянул Сергею:
— Это его подарок мне за то, что я ему позировал. Недавно подарил.
Дружинин взял книгу: «Художники Южного Урала ко Дню Победы». Открыл первую страницу. «Год 1965-й», — прочитал он вслух. Его внимание сразу же привлекла заложенная листком бумаги страница. Сергей открыл страницу. Там на уменьшенной копии картины красовались двое улыбающихся фронтовиков с наградами и в окружении молодежи. «Крохмаль В. С. В родной школе», — прочитал Сергей под копией и шутливо заметил:
— Взяв вас в натурщики, Валентин, наверное, задумал новый вариант картины с тремя фронтовиками, один из которых обязательно танкист в шлемофоне.
Шустов широко улыбнулся, а Дружинин уже думал о другом. Его внимание привлекла не столько картина, сколько закладка страницы. Это был талон на прием к врачу.
Горбольница № 1
Поликлиническое отделение
Дата 03.03.67
Время 10:30
Кабинет № 7
Врач-психиатр Чеурин Г. И.
Сергей взял талон, еще раз прочитал.
— Я заберу его?
— Да, пожалуйста… — Шустов не возражал.
Это была хоть какая-то зацепка. Правда, прямого отношения к взрыву она могла и не иметь. Но Дружинину эта зацепка прибавила настроения.
— Ну, Николай Кузьмич, после двух поражений я становлюсь страшным! — театрально произнес он, расставляя фигуры.
Они сыграли третью партию. Сергей с большим трудом «вытянул» ничью. Затем, поблагодарив гостеприимного хозяина за прием и отказавшись от чаепития, вышел вместе с ним во двор. Пес Цезарь вылез из своей утепленной конуры и молча, но воинственно глядел на непрошеного гостя. А когда Дружинин открывал входную дверь во двор, наградил его громким лаем.
И опять Городская клиническая больница № 1, только не травматологическое, а поликлиническое отделение. Не задавая вопросов в регистратуре, Дружинин сразу же направился к главному врачу. Представился. Извинился, что не вовремя, и показал свой единственный «вещдок» — талон, выданный Крохмалю на прием к врачу-психиатру. А может, не Крохмалю, а кому-то другому? Именно это и надо было проверить.
— Очень приятно. Сейфулина Эльвира Рашидовна. — Не лишенная привлекательности женщина средних лет вышла из-за стола и указала на кресло. — Присаживайтесь.
Часы на стене показывали без двадцати минут пять. Рабочий день клонился к вечеру, и вид у главного врача был усталый.
— Понедельник — день тяжелый, — заметил Сергей, начиная разговор.
— Вы пришли для того, чтобы об этом напомнить? — на смуглом лице Эльвиры Рашидовны появилось подобие улыбки. — Что вас интересует?
Дружинин достал талон и осторожно положил на стол:
— Эльвира Рашидовна, можно ли установить, кому был выдан этот талон на прием?
В это время дверь кабинета главврача приоткрылась.
— Вызывали? — На пороге появилась молодая белокурая медсестра.
— Вызывала, но давай через полчаса, — строго сказала Сейфулина и, словно опомнившись, добавила: — Да, Анастасия, не сочтите за труд, принесите мне журнал регистрации пациентов к психиатру.
Видя удивление Сергея, Сейфулина пояснила:
— Журналы регистрации мы ввели для больных, посещающих врача-психиатра и врача-хирурга. Это распоряжение
