Лены, и Валентины, к сожалению, уже не было в живых, поэтому прояснить ничего они уже не могли.
А если отмотать события немного назад…
Итак, за столом все просматривали фотографии. Валентина задержала внимание на той, где они с коллегами были запечатлены на крыльце больницы в День медицинского работника. Она хотела сказать что-то типа «Ты помнишь…». Что подразумевалось под этим? Только то, что Лена была в тот момент где-то поблизости. Но не попала в кадр… Была, и что? Проходила мимо? Разве этим кого-то удивишь?
Стас направился к дому. Быстро снял пальто и, отметив, что Макса за столом уже нет, впрочем, как и той бутылки, из которой он себе наливал, взбежал по лестнице. Быстро подойдя к комнате Игнатенок, постучал.
Ему долго не отвечали, наконец шпингалет щелкнул.
Щурясь от яркого света, Лёвик посетовал:
– Жанка укол сделала и спит, а я проявил пленку и печатаю фотографии, как ты просил!.. Что-то не так?
Стас хлопнул себя по лбу:
– Ах да, прости, забыл. Когда на них можно будет взглянуть?
– Думаю, через полчасика, – определил Лёвик, бросив взгляд в темноту комнаты. – Максимум – через час.
– Так ты всё это время провел в своей, так сказать, портативной фотолаборатории?
Лёвик поправил очки, кашлянул в кулак:
– Не всё, конечно, про Валентину я в курсе. Видел, как ты убивался. Искренне соболезную… Она была классная. Ты мне разрешил взять шприц… Если помнишь… Мы его промыли, простерилизовали.
– Да, я помню, – раздраженно отметил Стас, злясь на себя за то, что из-за минутной слабости позволил уничтожить содержимое шприца. – Слушай, ты не можешь дать на время тот самый черный пакет с фотками?
– Спускайся вниз, сейчас принесу.
Спускаясь вниз, он поймал себя на том, что в словах Лёвика уловил нечто, проливающее свет на убийство Лены. Может, не в словах даже… То ли в интонации, то ли в действиях, то ли в выражении лица.
Сосредоточиться и поразмыслить времени не было, фотограф вскоре появился из комнаты, держа в руках черный пакет.
Стас быстро нашел ту фотографию, на которой улыбающаяся Валентина вместе с коллегами стояла на крыльце. Обернувшись, он убедился, что их никто не подслушивает, и заговорщицки прошептал:
– Скажи, у тебя другие ракурсы этого снимка есть? Ты ведь наверняка не один кадр делал, а несколько.
Лёвик виновато развел руками:
– Мы уже говорили с тобой об этом. Я не помню, может… и были… Из напечатанных только эти, а негативы, как ты знаешь, у меня свистнули. Были бы они – я бы напечатал.
– Если их свистнул, как ты говоришь, кто-то из своих, то они еще на даче. Правда, и мест секретных, куда их можно спрятать, здесь много. Ты никому не говорил, что негативы свистнули?
– Никому, – усмехнулся Лёвик. – Да никто и не спрашивал, кроме тебя.
– Никому и не говори. А Жанка знает?
– Само собой. Жена все-таки.
С мороза вошел в дом румяный Антон, быстро сбросил тулуп, валенки, подошел к горящему камину, погрел некоторое время руки и вскоре уселся за стол.
– Да, морозец знатный, к утру, думаю, градусов двадцать будет, – предположил он, высматривая на столе водку. – Мне с мороза полагается двадцать капель.
– Последнюю бутылку Макс унес к себе, впрочем, у тебя наверняка еще есть, – проинформировал Стас хозяина дачи и поднялся из-за стола.
Его примеру последовал и Лёвик. Антону это явно не понравилось.
– Вы что, мужики, мне компанию не составите?
– Нам работать надо, – бросил Стас, поднимаясь по ступенькам к себе в комнату. – Мы, если ты помнишь, убийцу ищем.
– Ты-то ищешь, я помню, согласен, а Лёвик что ж? – Хозяин цеплялся за любую возможность, лишь бы не пить в одиночестве. – С тобой за компанию? Так не пойдет.
– Он мне помогает! Не отвлекай его!
– А я все же отвлеку. Лёвушка, задержись на пару минут. Ты мне нужен для дела.
Фотографу ничего не оставалось, как вернуться на свое место. Стас вошел к себе в комнату, чуть прикрыл дверь, замер и прислушался.
Услышал, как Антон вполголоса произнес:
– Покойниц надо в сарай определить, там сейчас морозно, сохранятся столько, сколько надо. Не вдовцов же привлекать, дело такое, деликатное. Носилки у меня есть.
Перед кем ему оправдываться?
В смешанных чувствах сыщик простоял несколько секунд у двери.
С одной стороны, хозяин прав, кто-то должен «этим» заниматься, и лучше, чтобы не они с Максом. С другой – а вдруг один из них убийца!
И что? Существует поверье, что при приближении убийцы раны жертвы начинают кровоточить. Это глупости, конечно, из области ужастиков для подростков. И тем не менее…
Не сразу Стас включился в реальность, а включившись, понял, что в его отсутствие в комнате кто-то побывал. Он готов был поклясться. Хотя его не было всего несколько минут, но в обстановке что-то изменилось. Но что?
Приблизился к кровати, схватил подушку и вскрикнул: на покрывале лежал окровавленный нож. Ему подкинули улику с места преступления! Вот это сюрприз! Покруче черного конверта будет! Ему, кто вел расследование!
Мысли в голове понеслись с реактивной быстротой.
Нож мог «сработать», если б ожидался приезд опергруппы и обыск. А опергруппу никто не вызывал! С какой целью тогда нужна была вся эта зловещая инсценировка? Или ментов все же вызвали?
И как теперь себя вести? Закричать, позвать к себе всех присутствующих? Оставшихся, разумеется. В противном случае докажи потом, что это не ты убил собственную жену! Скрывая улику, ты становишься соучастником этой новогодней фантасмагории, играя на руку настоящему убийце. Что делать?
Если бы не Стас вел расследование, тогда бы имело смысл обнародовать жуткую находку. Но перед кем оправдываться сыщику, идущему по следу? Сыщику, за которым никто не стоит, которого никто не контролирует. Полная свобода действий!
С другой стороны, подкинувший ему нож наверняка будет ждать его реакции. Вот тебе и контроль со стороны!
У Стаса не было никаких сомнений, что именно этим кухонным ножом и убили Валентину. Но кто и зачем?
Оставив улику лежать там, где она и лежала, Стас выглянул из комнаты и увидел, как Лёвик с Антоном выносят на носилках из подвала тело его супруги, накрытое белой простыней. За носилками он разглядел след из капель крови.
Неужто древнее поверье работает и кто-то из выносивших тело – настоящий убийца?! Или просто прошло мало времени, чтобы кровь свернулась? С ума сойти!
Услышав неприятный звук, он не сразу понял, что это скрип его собственных зубов. Эту новогоднюю ночь он запомнит на всю жизнь!
Через какое-то время
