теток, согласившихся из любопытства поучаствовать в качестве понятых при обыске, и Григорий Богданович приступил к обыску. Делал он это не впервые, где обычно не очень законопослушные граждане прячут деньги и драгоценности – представление имел, поэтому в скором времени им были найдены две нычки [25]. В одной находилась мужская золотая печатка граммов на двадцать и золотая цепочка с золотым же крестиком. В другой заначке были деньги – ни много ни мало двадцать семь тысяч рублей. Сумма весьма приличная. Обе находки (особенно последняя) никак не вязались с обшарпанным видом комнаты и внешностью самого Федора Игнатьевича Зеленова и тем самым подкрепляли версию капитана Остапчука, что перед ним и есть настоящий убийца супругов Литвиненко.
– Откуда у вас такая большая сумма? – указал на внушительную стопку денег Григорий Богданович.
– Накопил, – не очень твердо ответил Зеленов.
– А у вас, простите, какой оклад на заводе? – поинтересовался капитан Остапчук.
– Четыреста пятьдесят рублей, – не сразу ответил подозреваемый.
– Выходит, что вы лет пять копили? – не без сочувствия в голосе спросил начальник городского отделения милиции, проделав в уме несложные арифметические действия. – Тяжко вам, видно, пришлось. Так вы небось заслуженный пенсионер, имея такой-то стаж? – с большой долей сарказма произнес Григорий Богданович. После чего ехидная улыбка исчезла с его лица: – Собирайтесь, гражданин Зеленов. Поедете с нами. И, пожалуйста, без выкрутасов, – предупредил Остапчук и добавил тоном, в искренности которого сомневаться не приходилось: – Иначе будем стрелять без предупреждения.
Один из оперуполномоченных на шутку капитана Остапчука про заслуженного пенсионера хохотнул. Любопытные тетки, глазея на «несметные деньжищи», расписались в бумагах и убыли по своим комнатам, обсуждая увиденное, а главное – их соседа Федора Зеленова.
– Оказывается, вон он какой, – говорила одна другой. – С виду такой невзрачненький, а ишь ты. Кто бы мог подумать?
– Ага, а только вот зачем ему деньги, коли их не тратить? – охотно вторила первой тетке вторая, сухая как жердь. – Когда они просто так лежат, то никаких от них нету ни удовольствия, ни пользы. Этот Зеленов небось, как и все, с хлеба на воду перебивался, а мог бы маслице и курочку каженный день кушать.
– И не говори, Матрена, – соглашалась со второй теткой первая. – Щас его посадят, так и совсем своих денег никогда больше не увидит…
Покуда шел неспешный разговор меж соседками, Федор Игнатьевич Зеленов, надев свою простенькую одежонку, уже топал в окружении оперуполномоченных в местное отделение милиции, находившееся неподалеку от «Соболевских номеров».
Когда вошли в здание, капитан Остапчук велел провести задержанного в допросную, а сам, сняв китель, – на работе он себя чувствовал как дома, – приготовил протокол допроса и подточил карандаш. После чего, продумывая в голове вопросы и предполагаемые на них ответы, отправился в допросную. Когда он вошел, Зеленов вскинул на него глаза и даже привстал с табурета, выказывая тем самым некое уважение, что несколько удивило Григория Богдановича. Капитан Остапчук на своем веку повидал всяких преступников, но чтобы убийца и грабитель вел себя по отношению к милиционеру (мусору, или легавому, на их языке) столь почтительно, он наблюдал впервые.
На вопросы задержанный Зеленов отвечал охотно, явно не понимая пока, что происходит и почему. Разумеется, он чувствовал, что задержали его неспроста, и тому есть причина, хотя бы те же самые деньги, которые он скопил, отказывая себе во многом: еде, одежде, свиданиях с женщинами. Уж лучше бы он тратил эти деньги в свое удовольствие, нежели вот так взять – и все разом потерять. А то, что денег своих он больше никогда не увидит, в этом Федор Игнатьевич был твердо уверен.
– Объясните нам, Федор Игнатьевич, откуда у вас взялись такие большие деньги? – перешел к настоящему допросу капитан Остапчук. – С вашим-то не самым большим окладом.
– Скопил… Я уже отвечал на этот вопрос, – последовал ответ.
– Как-то не складывается, не находите? – покуда доброжелательно и без нажима вел допрос Григорий Богданович. – Сумма, найденная у вас на квартире, говорит о том, что помимо заработной платы у вас имелись еще какие-то иные источники дохода. И нас интересует, какие именно? – Взгляд начальника городского отделения милиции сделался вдруг жестким и холодным.
Не подыскав подходящего объяснения, Федор Игнатьевич ответил:
– Я был очень экономным.
– Заканчивайте юлить, гражданин Зеленов, – Григорий Богданович не намерен был больше любезничать. – Деньги, найденные у вас в квартире, получены явно преступным путем. Ничего не хотите сказать по этому поводу? – сузил по привычке глаза капитан милиции Остапчук. И добавил: – Суд учтет ваше добровольное признание.
– Да мне не в чем признаваться, – понимая, что разговор принимает весьма неприятный оборот, попытался оправдываться Зеленов. – Кое-какие деньги остались от родителей – они недавно оба умерли, – что-то досталось в наследство от бабушки…
– Вы еще и прабабушку сюда приплетите, – голосом, не предвещавшим ничего доброго, произнес начальник городского отделения милиции. – А вам знаком такой Яков Арнаутский? – вдруг спросил капитан Остапчук и откинулся на спинку стула.
Вопрос был с подвохом: если допрашиваемый Зеленов скажет, что не знаком, а значит, соврет, то выдаст себя окончательно. Чтобы он потом дальше ни говорил, – мол, не убивал я никого и никого не грабил, – веры ему не будет. Однако Зеленов, практически не раздумывая, уверенно ответил:
– Конечно, знаком.
Такого ответа Григорий Богданович не ожидал. Похоже, что дело осложняется. Преступник оказался куда более изворотлив, чем показалось поначалу.
– Когда вы его последний раз видели? – задал новый вопрос капитан милиции Остапчук.
– Да совсем недавно, может, с неделю назад, – поднапряг свою память Зеленов.
– Что делали, о чем говорили? – не спуская взора с допрашиваемого, поинтересовался Григорий Богданович.
– Да так, особо ни о чем… – ответил Зеленов. – О победе говорили…
– О победе… – в задумчивости повторил начальник городского отделения милиции и вонзил свой взор в собеседника: – А о вещице одной – золотой, с рубиновым камушком посередине – не говорили, случаем?
– Говорили и о ней, – решил ничего не скрывать Федор Игнатьевич, что в его положении было единственно правильным решением. Хотя оно мало в чем могло ему поспособствовать. – Я попросил его помочь мне в продаже броши.
– Броши, значит? – поднял брови капитан Остапчук, словно услышал о таком предмете впервые. Получилось очень фальшиво, так ведь театральных институтов он не оканчивал. – Какой такой броши?
– Обыкновенной, – ответил Зеленов. – Женской. Золотой. С красным камушком. Рубин, наверное.
– А откуда у вас взялась такая дорогая брошь? – въедливо посмотрел на допрашиваемого начальник городского отделения милиции.
Интонации капитана Остапчука Зеленову не понравились. За ними что-то пряталось, но вот что именно, он никак не мог понять. После секундного замешательства Зеленов решил слукавить:
– От бабушки.
