Прежде чем сторож Ибрагим успел пересечь двор, Исаак принялся звать Джуду.
— Мастер Исаак! — сказал, мальчик у ворот, когда его наконец впустили во двор. — Вы должны быстро пойти со мной. В нашем доме лежит человек. Он бредит, как сумасшедший, а хозяйка говорит, что если мы не позовем доктора, то к утру он умрет.
— Отчего он умирает? — спросил Исаак.
— Не знаю, господин, — покачал головой мальчик. — Хозяйка мне ничего не объяснила.
— Я должен знать, какие лекарства мне с собой брать, — терпеливо объяснил посланцу лекарь. — Отчего он бредит? Его ударили по голове? У него лихорадка?
— Это рана у него на руке, — сказал мальчик.
— Тогда тебе понадобится хирург.
— Нет, это старая рана с гнойными язвами. Та, что он получил несколько дней назад. У него лихорадка, мастер Исаак, он то принимает меня за свою мать, то за брата и Бог его знает за кого еще!
— Исаак, ты даже толком не поужинал, — запротестовала Юдифь.
— Дорогая, я ем ровно столько, сколько нужно взрослому мужчине, — отмахнулся Исаак. — И теперь кому-то нужна моя помощь. Ракель, посмотри, что там у нас в корзине, замени то, что мы потратили днем. Пусть Джуда приготовит к нашему возвращению фонарь, кремень и сталь.
— Хорошо, отец, — быстро кивнула Ракель, тут же позабыв о своих горестях.
Мальчик привел их в старую корчму у реки, которая находилась чуть снаружи северных ворот города, где он работал подавальщиком в трактире, конюхом, поваренком, посыльным и кем угодно еще, помимо готовки, сбора денег за еду и выпивку, а также занимался обслуживанием постояльцев и их лошадей. Деньги были, настолько редким чудом в его существовании, что, казалось, он даже толком не знал, что с ними делать. В ту ночь в корчме был лишь один постоялец, лежавший в душной мансарде.
— Хозяюшка, нам понадобится свет, — сказала Ракель.
— Могу я спросить госпожу, для чего свет слепому? Вы знаете, во что мне обходятся свечи?
— Я точно знаю, сколько они стоят, — кивнула Ракель. — И я должна быть в состоянии видеть. Какой был смысл нас звать, если мы не сможем работать? Так что несите свечи. Три штуки, и сразу же.
Ворча и пыхтя, женщина удалилась, прислав вместо себя мальчика с тремя тонкими сальными свечами.
— Отец, он в плохом состоянии, — сразу определила Ракель. — Гнойная язва на предплечье, — сказала она, подводя руку Исаака к раненому месту.
Исаак провел ладонью по руке — от пальцев до подмышки — сначала легонько, а потом все больше усиливая нажим. Он нагнулся над раненым и довольно долго прислушивался к его дыханию.
— Какого цвета его рука? — спросил он, выпрямившись.
— Эти свечи дают несильный свет, но, по-моему, похоже, красная и распухшая, — сказала Ракель. — Мне кажется, воспалительный процесс распространяется, — неуверенно добавила она.
— Так и есть, — кивнул Исаак, — я это чувствую. Сегодня мы должны промыть и прочистить все, что удастся. Хирург может оказать помощь, и парню это будет стоить руки, но подобное решение подождет до утра.
— Отец, у тебя мало надежды в голосе, — сказала Ракель.
— Стоит этой гадости начаться, ее очень трудно остановить, — сказал Исаак. — Верхняя часть руки не чувствуется так, как должна.
Ракель обхватила руку пальцем вокруг локтя. Она была теплой и очень мягкой и податливой.
— Ты прав, отец. Стоит ли нам начинать?
В процессе всего осмотра человек в постели казался либо спящим, либо потерявшим сознание. Неожиданно он попытался сесть.
— Мы должны начинать! — горячо прошептал он. — Немедленно! Мы должны начинать.
— Сейчас он где-то в другом месте, — отметила Ракель, помогая Джуде расставить все необходимое и смешать болеутоляющую смесь.
— Конечно, нет, — проворчал ее отец. — Будь он здесь, то не пикнул бы ни словечка.
— Верно. Он из Арагона, не так ли? — спросила она.
— Вполне возможно.
Пациент начал безостановочно метаться, а затем вскинул свою раненую руку. Ракель твердо взяла ее обеими руками и мягко прижала к кровати.
— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептала она. — Тихо. Мы здесь, чтобы о вас позаботиться.
— Мастер, — простонал он, — помогите мне. Мастер Геральтдо, придите и помогите мне. Я не справлюсь с этим в одиночку. Я не могу. — Он вновь, тяжело дыша, вытянулся на кровати.
— Он проделывает это целый день, — пояснила хозяйка притона, появившаяся на верхней площадке. — Потому-то я за вами и послала. Больше не могу слушать, как он повторяет это вновь и вновь. Вы можете дать — ему что-нибудь, чтобы он затих, пока не отдаст Богу душу?! — завизжала она. — Я пыталась дать ему бренди, но на него оно не действует.
— Спасите меня, мастер! — воскликнул человек на постели. — Помогите мне!
— Матушка, принесите нам горячей воды, — попросил Исаак. — И мы сделаем все, что от нас зависит.
И хозяйка вновь позвала своего поваренка и стала подниматься по лестнице.
Ракель смешала вино, воду, сахар и четыре капли горькой субстанции и, подняв бокал, медленно влила все это пациенту в рот. Через короткое время его руки и ноги расслабились, и она нежно опустила его на постель. Тонким, остро отточенным ножом она вскрыла опухоль, выпустив оттуда огромное количество гноя, собираемого в миску маленьким Джудой. Затем она промыла рану вином, наложила масляную и травяную повязки, чтобы остановить распространение заражения и, забинтовав ее, слегка смазала целебным отваром.
Пациент открыл глаза и дикими глазами уставился в потолок.
— Прошу вас, — прошептал он, — позовите моего хозяина.
— Кто ваш хозяин? — спросила Ракель. — Назовите, кто он, и я дам ему знать.
— Его знают все, — сказал человек. — Моего хозяина знают все. — После чего, закрыв глаза, он погрузился в крепкий сон.
Даже в столь ранний час набережная была запружена огромной толпой провожающих и зевак. Спящий город все еще тонул во мраке ночи, но у самой кромки воды тусклое сияние угасающей луны и первые лучи восходящего солнца давали достаточно света для работы. Восточный горизонт был усеян уже порозовевшими подушечками пушистых облаков, отделявших иссиня-черное море от сереющего неба.
Большая часть толпы состояла из портовых грузчиков, деловито сновавших со своими тележками между погрузочным пирсом и вытянутыми на берег лодками-плоскодонками. Прежде чем тележка отправлялась на борт, она подвергалась придирчивому досмотру чиновника со списком, отмечавшего каждую бочку, корзину, коробку или сверток по мере доставки. Другой чиновник деловито расхаживал вокруг коробок, сверяя соответствие указанного на бумаге груза.
Когда в порту появились группа из Жироны, небо уже стало голубым, и над горизонтом показался краешек солнца, отбрасывая первые лучи на скопище галер, покачивающихся в глубоких водах. Улибе, затянутый в плотно подогнанную военную форму, спешившись, велел конюху отвести лошадей назад и пустился на поиски какой-нибудь начальственной персоны.
— Вот уж никак не ожидал лицезреть самого благородного Берната де Релата с армией писцов, лично занимающегося погрузкой суда, — добродушно улыбнулся он. — Большинство еще, наверное, нежатся в постелях, оставив всю работу помощникам да хозяину корабля. — Действительно, казначей ее величества деловито сновал в самой середине партии грузчиков. Рядом с ним мальчик лет девяти держал в руках почти полностью раскатанный свиток с перечнем товаров.
— Вам известен какой-нибудь иной способ, мастер Улибе, чтобы быть уверенным, что каждая заказанная мне вещь попадет к ее величеству? — сказал Релат.
— Увы, дон Релат, иного способа просто не существует! — рассмеялся Улибе. — Иначе ценный груз таинственным образом выпадет за борт и на следующей неделе окажется на столах морских бродяг и спинах их жен.
— Если нечто подобное случится с чем-либо из имущества ее величества, платить за это придется им, — холодно сказал Релат.
— Вы будете сопровождать корабль лично, дон Релат? — спросил Улибе. — Или пошлете своего помощника?
— У моего сына практическая сметка не хуже, чем у других, — усмехнулся Релат, похлопывая мальчика по плечу. — В следующий раз он возьмет на себя все списки. Но ему в помощь я отправлю своего проктора — инспектора по охране груза. Он не менее проворный человек, как я, — добавил он с лисьей улыбкой. — Так что можете не сомневаться, он позаботится обо всем не хуже меня. В том числе и о вашей госпоже Кларе.
— Она принадлежит отнюдь не мне, дон Бернат, — быстро ответил Улибе. — Но почему вы спросили об ее умении обращаться иголкой?
— Ее величество любит заставлять своих дам корпеть над королевским гардеробом, — пояснил казначей. — В последнем письме она жаловалась на нехватку опытной швеи. Думаю, я смогу убедиться, что госпожа Клара ни в чем нас не подведет.
