называть, я и так знаю. Это судебный следователь Сусальский, верно?
Петр Петрович покосился на Воловцова и на вопрос не ответил. Напротив, он задал следующий вопрос:
– Это правда, что вы ведете двойную игру?
– Не понял… О чем это вы? – Иван Федорович привстал было со стула, но Ляпунов жестом усадил его обратно.
– Прошу прощения, если я выразился несколько двусмысленно, – счел нужным поправиться Петр Петрович. – Но как вы прикажете объяснить тот факт, что под видом опознания небезызвестного Колобова по фотографической карточке среди свидетелей по делу убийства вдовы генерал-майора Безобразова и ее горничной вы проводите следственные действия? А ведь они явно нацелены на то, чтобы оспорить результаты предварительного следствия, проведенного судебным следователем Сусальским? – Окружной прокурор выжидающе посмотрел на Воловцова.
– Во‑первых, никакой игры я не веду, – твердо заявил Ляпунову Иван Федорович. – Называть проведение следственных действий игрой ни у меня, ни, я надеюсь, у вас не повернется язык. Полагаю, вы повторили слова заявителя-жалобщика, что не делает ему чести. Я же привык называть исполнение своих обязанностей службой своему Отечеству, но никак не игрой. И вообще, играть чужими судьбами никогда не входило в мои жизненные планы… – Воловцов глубоко вздохнул, после чего продолжил: – Что касается факта проведения мною следственных действий по свершению двойного убийства на Владимирской улице в ночь на двадцать восьмое августа, так это есть моя прямая обязанность: изыскивать, получать и накоплять сведения и доказательства, необходимые суду для вынесения правильного приговора. Я как судебный следователь по особо важным делам имею полномочия участвовать в ведении следственных действий по уже открытым уголовным делам. И это во‑вторых. Кроме того, я полномочен заводить и новые уголовные дела, если посчитаю это нужным. В‑третьих, относительно того, что мои следственные действия нацелены на то, чтобы «оспорить результаты предварительного следствия, проведенного судебным следователем Сусальским»… – Иван Федорович посмотрел прямо в глаза окружному прокурору. – А откуда это известно? Посудите сами: я что, уже обнародовал полученные мною результаты по этому делу? И они разнятся с данными, наработанными судебным следователем Сусальским? Или я утверждаю, что находящийся под стражею господин Тальский является невиновным?
Пауза, наступившая после этих слов Воловцова, затянулась. Наконец Петр Петрович то ли кашлянул, то ли хмыкнул, после чего произнес:
– А скажите, вы знакомы с полковником Александром Осиповичем Тальским?
– На днях познакомился, – ответил Иван Федорович, не понимая, к чему клонит окружной прокурор.
– А в Москве вы с ним встречались? – задал новый вопрос Петр Петрович и посмотрел куда-то выше головы собеседника.
– Нет, не встречался, – чувствуя, что в этих вопросах Ляпунова кроется какая-то западня, ответил Воловцов.
– И никакой личной заинтересованности в оправдании Константина Тальского, обвиняемого в двойном убийстве и поджоге, у вас нет? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно, – довольно резко произнес Иван Федорович. – Такое утверждение – чистейшей воды навет и стремление меня опорочить.
– Жалобщик ничего не утверждает. – Петр Петрович сделался сама тактичность. – Он лишь высказывает предположение…
– Ну, если только предположение, – усмехнулся Воловцов, – тогда не о чем и говорить. – Сказав это, Иван Федорович в упор посмотрел на статского советника: – У вас есть ко мне еще что-нибудь? А то, знаете ли, у меня дела.
– Есть, – ответил Ляпунов и протянул Воловцову послание от окружного прокурора Московской судебной палаты Завадского. – Возьмите, это вам.
– Благодарю, – принял письмо из рук окружного прокурора судебный следователь по особо важным делам Воловцов. – И не смею вас больше обременять своим присутствием…
Иван Федорович пошел к выходу, чувствуя затылком недовольный взгляд Ляпунова. Впрочем, это мало беспокоило Воловцова, поскольку он никоим образом не зависел от окружного прокурора Рязани. А вот его превосходительство действительный статский советник Владимир Александрович Завадский как человек, по должности производящий надзор за деятельностью московских судебных следователей, мог причинить ему неприятности. Интересно, что там в письме?
Вернувшись к себе в кабинет, Иван Федорович вскрыл послание.
«Милостивый государь Иван Федорович.
До нас дошли неприятные слухи, что Вы манкируете нашими предписаниями и проводите по известному Вам делу собственное расследование, чем выставляете следственную и судебную власти Рязанской губернии в невыгодном свете.
Предлагаю Вам сосредоточиться единственно на выяснении причастности московского мещанина Колобова к убийству вдовы генерал-майора Безобразова и не вести следственные действия касательно самого убийства. А ежели вопрос о причастности Колобова уже разрешен, Вам следует незамедлительно выехать в Москву для исполнения своих непосредственных обязанностей. Дело же об убийстве генеральши Безобразовой Вам надлежит оставить, поскольку оно находится в ведении судебных следователей Рязанского окружного суда, кои, являясь в высшей степени мастерами своего дела, без сомнения, разрешат его самым наилучшим образом. Надеюсь, содержание сего письма Вы примете с правильным разумением, чем Вы всегда и отличались.
Окружной прокурор Московской судебной палаты действительный статский советник Завадский».
Ну, понятно: сия депеша есть следствие жалобы господина Сусальского. Ладно хоть окружной прокурор Завадский не пишет про его мнимую заинтересованность в оправдании взятого под стражу Константина Тальского. Хотя в самом факте появления подобного послания есть оттенок недоверия и явно просматривается попытка удержать его, Воловцова, на коротком поводке, чего он никогда никому не позволял. И не позволит!
Иван Федорович взял чистый лист бумаги, пододвинул к себе массивный письменный прибор и, обмакнув перо в чернильницу, принялся писать ответ. Менее чем через четверть часа ответ действительному статскому советнику Завадскому был готов. Воловцов поставил точку и перечитал письмо:
«Ваше превосходительство!
По прочтении Вашего послания я был несколько удивлен, что Вы верите слухам и по ним делаете заключение, что я якобы манкирую возложенными на меня обязанностями. Смею Вас заверить, что в своих обязанностях как следователя по особо важным делам я ни помыслом, ни действием не погрешил, чего и в дальнейшем делать не собираюсь. Напротив, я стараюсь все свои силы и возможности, данные мне должностными инструкциями, направить на скорейшее выяснение обстоятельств, которые и явились причиной моего приезда в город Рязань.
Касательно Вашего предложения сосредоточиться единственно на выяснении причастности мещанина Колобова к убийству вдовы генерал-майора Безобразова, то выявить сию причастность к означенному делу невозможно без ознакомления с самим делом и проведения самостоятельно некоторых следственных действий. Что не только не запрещено должностной инструкцией для судебных следователей по особо важным делам, но и напрямую регламентирует такую деятельность как в округе Московской судебной палаты, так и в любой точке Российской империи.
Смею Вам напомнить, что судебный следователь как должностное лицо является независимым и несменяемым. А посему оставляю за собой право решать, продолжать ли мне ведение следственных действий касательно случившегося двойного убийства, равно как и самостоятельно определять сроки своего возвращения в Москву.
С глубочайшим почтением, судебный
