– Наверное, на вашем месте я поступила бы так же, – признала Флавия. – Спасибо за помощь.
– Если бы у нас были хоть какие-то зацепки…
– Да-да, благодарю вас. А вы, случайно, не интересовались, была ли в списке гостей, приглашенных на свадьбу Дункельда, Вероника Бомонт?
Мэнстед повторил вопрос инспектору Уилсону, и тот кивнул:
– Да, она была, там были почти все из книги пэров.
– А вы больше не вызывали для беседы Джорджа Бартона?
– Да, спасибо, что подсказали. Но боюсь, Гордон напрасно пытался выгородить его. Джордж Бартон действительно виделся с Форстером в тот вечер, но это случилось задолго до того, как Форстер умер. А потом он пошел навестить свою дочь. И Гордон знал бы об этом, если бы не развлекался в это время с Салли. Или хотя бы ладил с Джорджем.
– Короче, все это оказалось сущей ерундой.
– Миссис Форстер тоже пришлось вычеркнуть из списка подозреваемых.
– Почему?
– Мы использовали обычную тактику – сказали ей, что нам точно известно: в тот вечер она не ходила в кино. Она сразу во всем призналась.
– Ах.
– Оказывается, ей надоели любовные интрижки ее мужа, и она решила, что тоже имеет право…
– Боже, только не это!
– Мы топчемся на месте. Короче, Джессику Форстер тоже пришлось вычеркнуть из списка.
– Понятно. Скажите, а когда вы беседовали с ней в первый раз, вы говорили ей, что подозреваете ее мужа в кражах?
Мэнстед передал ей несколько листков:
– Взгляните сами. Это была предварительная беседа. Где вы были, что делали? Ни о каких кражах мы тогда не говорили. До этого мы добрались позже. Точнее, сегодня утром. Она сказала, что впервые услышала об этом от вас. Может, она и лжет, но мы все равно не можем доказать обратное. А раз не можем…
После этого разговора Флавия вернулась в Уэллер-Хаус и из холла позвонила Боттандо. Там и застал ее Аргайл. Она держала трубку возле уха и печально кивала.
– Там соберутся все, – убитым голосом закончил Боттандо. Он только что пересказал ей, какую свинью подложил ему Арган. – Сказал, что ему будет полезно послушать, какие плоды приносит жизненный опыт. А я-то все удивлялся, с чего это он вдруг затих. Теперь я знаю. Я опять заглядывал в его компьютер. Он накатал еще одну докладную. Можешь себе представить, что он понаписал.
– «Старому ослу пора пастись на травке?» – бестактно предположила Флавия. На другом конце провода наступило долгое молчание.
– Примерно так.
– Вы слишком спокойно об этом говорите.
– А какой смысл волноваться? Я уверен, все обойдется. Я найду что сказать. У меня есть парочка козырей. А как твои дела?
Флавия медлила с ответом.
– Мне ужасно неприятно говорить, но…
– Что?
– Форстер был мошенником, но я не смогу доказать, что Джотто – это он. Во всяком случае, к завтрашнему дню. Я делаю все возможное, но полиция полагает, что дело пора закрывать.
– Почему?
– Потому что вся имеющаяся информация эфемерна, как утренний туман.
В Риме наступила долгая пауза.
– Ну ладно, ничего страшного. Ты же не виновата. Как найти свидетеля или преступника, когда его просто не существует? Если сумеешь вернуться к завтрашнему дню, я буду очень рад.
Флавия положила трубку и тихо сидела, перебирая в голове способы спасения Боттандо.
– Бедный старина Боттандо, – сказал Аргайл.
– Хм. Я думаю, он заблуждается, рассчитывая на оправдательный вердикт. Боюсь, ему ничто уже не поможет. Он перестал держать руку на пульсе, вот так.
– И что ты собираешься предпринять?
Она поджала губы, раздумывая.
– Все возможное, – сказала она без особой убежденности в голосе. – Мне нужно вернуться. Конечно, мне не хотелось бы видеть, как они забодают старика, но я должна оказать ему моральную поддержку. Пойдем. Мне еще предстоит разговор с миссис Верней. И еще я хочу выпить.
Флавия испытывала неловкость, практически допрашивая женщину, оказавшую ей гостеприимство, и не потому, что боялась, как бы та не выгнала ее из дома. Просто Мэри действительно нравилась Флавии. Живая, веселая и великодушная, она была отличным товарищем.
Но время не стояло на месте. Верная помощница Боттандо по-прежнему не располагала никакими доказательствами, однако у нее появилась уверенность, что она поняла смысл происходящего. Проблема была только в том, что ее уверенность сама по себе ничего не доказывала.
– Ах, вы вернулись, – жизнерадостно сказала Мэри, когда они с Аргайлом ввалились в кухню. Она что-то помешала в кастрюле и накрыла ее крышкой. – Надеюсь, ваши труды не пропали даром.
Она подняла глаза и не сводила с их лиц пристального взгляда.
– О, дорогая, – сказала она, – какой у вас хмурый вид. Настало время для серьезной беседы, я угадала?
– Если вы не возражаете.
Мэри Верней сняла фартук, бросила его на спинку стула и поставила на поднос бутылку вина и три бокала.
– Я думаю, это нам понадобится, – сказала она. – Что ж, пойдемте в гостиную. Посмотрим, что вам от меня нужно.
Она отлично владела собой. Бодрым шагом вышла из кухни и поднялась по лестнице в гостиную. За ней следовали Флавия и Аргайл с подносом. Он был абсолютно согласен с Мэри, что выпивка будет весьма кстати, и с готовностью взял на себя труд поухаживать за дамами. Женщины уселись в кресла и приготовились к битве.
– Ну что ж, – начала Флавия, – пожалуй, я готова вам рассказать, что происходило в тот день, когда умер Форстер. Около полудня Джонатан обедал с Эдвардом Бирнесом. В половине третьего или около того он позвонил Форстеру и сказал, что хочет поговорить с ним о картине, которая была украдена. По всей видимости, сразу после этого Форстер поехал в Норвич и забрал из банковского сейфа какие-то вещи. Вечером того же дня его посетил Джордж Бартон. Они сильно поругались из-за предстоящего выселения Бартона. Когда Джордж покидал дом Форстера, его заметил Гордон, его зять. Около девяти часов вечера Форстер упал с лестницы, сломал себе шею и умер. В момент его смерти Гордон находился в постели Салли, жены бармена; Джордж был у дочери, а миссис Форстер проводила время со своим любовником.
– С кем?! – переспросила Мэри.
– Вы не ослышались.
– Боже милостивый! Она сильно выросла в моих глазах.
– Да. На следующее утро тело Форстера обнаружил Джонатан, и проблема заключается в том, что никто не видел, не слышал и не догадывается, что же на самом деле произошло. Полицейское расследование зашло в тупик, и я могу вам сообщить, что дело Форстера приостановлено в связи с отсутствием каких-либо свидетелей и улик.
– Какое облегчение! – сказала Мэри. – Все будут очень рады.
– Из этого следует вывод, что поездка Форстера в Норвич была никак не связана с Джонатаном, что его смерть произошла в результате несчастного случая и что его согласие поговорить с Джонатаном об украденном Уччелло также не имело отношения к его смерти.
Мэри Верней воздержалась от комментариев, но слушала с интересом.
– Но даже если и так, мы располагаем сведениями, что Форстер все же был замешан в похищении картин. К нам поступили заявления от трех людей, не знакомых друг с другом, с указанием на Форстера. Ну и, конечно, остается еще факт уничтожения бумаг Форстера, который мы должны приписать миссис Форстер. Вернувшись домой, она застала мужа мертвым и узнала, что против него было возбуждено следствие по делу о похищении картин. Возможно, она знала, что это правда. Опасаясь потерять последние деньги, она решила сжечь все документы. Нет документов – нет улик. Конец делу.
Мэри Верней по-прежнему выглядела спокойной, хотя ее, видимо, не удовлетворило такое объяснение.
– Беда в том, – продолжила Флавия, – что это предположение неверно, каким бы удобным оно нам ни казалось.
– О, вы уверены?
– Более чем.
– Почему?
– Ну, во-первых, потому что полиция не сообщала Джессике Форстер о том, что ее муж находился под подозрением. Они интересовались только обстоятельствами его смерти. Больше ни о чем разговора не было. Возможно, она сама знала, что он вор, но не знала о том, что это известно кому-то еще. Следовательно, у нее не было причин уничтожать его бумаги.
Наступило долгое молчание. Миссис Верней осушила свой бокал до дна и сказала:
– Все очень просто. Это я сказала ей.
– Зачем?
– Ну а вы как думаете? Я недолюбливала Джессику, но жизнь с таким человеком, как Джеффри, сама по себе тяжелое испытание. Не хватало ей еще страдать из-за него после его смерти. Я не хотела, чтобы она лишилась всего, что имела – или он имел, – под напором мстительных жертв. Когда она пришла ко мне в тот день, я сказала, что ей следует срочно предпринять какие-то меры. По-моему, я дала ей хороший совет.
– И она побежала за спичками?
– Нет, за спичками побежала я. Она растерялась и не могла действовать самостоятельно. Она спросила у меня совета, я дала ей его. Она попросила моей помощи, и я помогла.
