— А чем еще ты собралась заниматься? — донья Мария внезапно расхохоталась, как простолюдинка. — Или ты считаешь, что тебя отправили сюда в качестве белошвейки? Бедняжка. Что же ты думаешь о ее величестве, если полагаешь, что она способна превратить юную даму в белошвейку! Тогда на следующий день она всех нас отправила бы на кухню посуду мыть. Думаю, что ты хочешь умыться, — в ее голосе появились деловые нотки, — и поужинать. Завтра времени будет достаточно, чтобы подумать о своих обязанностях.
На следующий день горничная доньи Марии привела Клару во второй шатер, где уже расположилась группа придворных дам ее величества, занятых рукоделием и разговорами. Клара тихо проскользнула внутрь и присела на пустой стул неподалеку от входа. В комнате находилось шесть женщин разного возраста, сидевших на стульях и скамьях, и три или четыре, стоявших возле стола. Все они были элегантно одеты в легкие летние платья, и ей трудно было определить, кто же из них является госпожами, а кто — прислугой. Она получила свою порцию быстрых любопытных взглядов, кивков и улыбок, но никто ничего не сказал.
Очевидно, Донья Элеонора не собиралась больше выяснять, как Клара оказалась в своем сегодняшнем положении. Единственный человек, с кем вновь прибывшая была знакома, донья Мария, была с королевой. Так она и сидела, ничем не занятая, наблюдая, как другие весело болтают и работают над своей вышивкой. Наконец, отчаявшись, она повернулась к даме, сидевшей рядом.
— Разрешите мне разобрать для вас этот шелк, — робко обратилась она.
Дама удивленно взглянула на нее:
— Вы совершенно не обязаны этим заниматься.
— Но мне больше нечего делать, — возразила Клара, покраснев от смущения. — Я не взяла с собой работу. А когда мамин шелк спутывался…
— Бланкина, у доньи Клары острый глаз, — рассмеялась одна из дам. — Слышала, донья Клара, что у вас и возможности не было привезти с собой достаточно вещей.
— Мой отъезд произошел в некоторой спешке, — ответила она и снова смущенно умолкла.
— А платья? — спросила молодая ясноглазая женщина с копной блестящих светло-каштановых кудрей. — Мы пока могли бы найти для доньи Клары белье и тому подобное для ее собственного гардероба. Санча, принеси платье, — бросила она через плечо. Вошла еще одна служанка с платьем из тяжелого шелка с отделкой горностаем по рукавам, вороту и лифу. По подолу шел мех ласки, а сам шелк был нежно-зеленого цвета, напоминавшего морскую воду в песчаной бухточке. Донья Элеонора носила этот же цвет и много лет назад, когда Клара впервые увидела ее.
— Если тебе хочется чем-нибудь заняться, — сказала кудрявая фрейлина, — ее величество хочет сменить отделку на этом платье. Можешь мне помочь. Иди сюда и садись рядом.
— Что нужно делать? — Клара пересекла шатер и села на предложенный стул. Санча разложила у них на коленях платье и исчезла там же, откуда появилась.
— Нужно отпороть горностай, донья Клара, и добавить в отделку мех ласки, — ответила она.
— Это нетрудная работа, — отозвалась Клара. — А можно ли спросить, с кем я имею честь разговаривать? — добавила она почти шепча.
— Конечно, — улыбнулась кудрявая дама, пожимая руку Клары. — Бедное дитя. В этом лагере мы забыли о хороших манерах. Никто не представил тебя. Но, видишь ли, мы знаем твое имя, а теперь ты должна познакомиться и с нашими. Меня зовут Томаза, донья Клара. Томаза де Сан-Климан.
— Климан? — переспросила Клара.
— Ты знаешь кого-нибудь из нашей семьи?
— Нет, — быстро ответила Клара. — Не думаю.
— Не удивительно. У меня есть единоутробные брат и сестра, но они не носят имени Климан, — сказала Томаза. — И вряд ли ты могла о них слышать. Дама, рядом с которой ты сидела, это Бланкина, та — Антония, а за ней — Эльвира и Беатрис.
— Благодарю вас, донья Томаза. Здесь все придворные дамы ее величества?
— Нет, что ты! Большая часть придворных все еще во дворце. Наша королева взяла сюда с собой свою маленькую рабыню, Каталину — она не может без нее обходиться — некоторых музыкантов и нескольких слуг. Она даже оставила дома своих карликов, и нас некому развлекать. Ты хорошая чтица? Потому что когда ты устанешь от шитья, ты можешь почитать нам, пока мы заняты работой. У нас есть книжка со всякими историями и приключениями.
— Боюсь, что чтец из меня довольно посредственный, — ответила Клара.
— Я в ужасе, — улыбнулась Томаза. — Может быть, Беатрис почитает. Или мы придумаем, как еще можно развлечься. А сколько тебе лет? Мне семнадцать, и я даже не помолвлена еще. Доставляю массу огорчений моей маме, которая надеется необыкновенно удачно выдать меня замуж.
— Мне почти шестнадцать, — сказала Клара.
— А на вид не дашь, — улыбнулась Томаза. — Мне показалось, что тебе двенадцать или тринадцать. Но хотелось бы, чтоб у меня было такое же лицо, как у тебя, и такие же густые блестящие волосы. А почему они такие короткие?
Клара на мгновение замерла, потом достала из кармана ножницы и посмотрела на Томазу с невинным видом.
— В них что-то там запуталось, и их немного неудачно постригли, чтобы вытащить это из волос, — ответила Клара. — Потом Мундина пыталась их подровнять, и…
— Все ясно. Она срезала слишком много. С моей сестрой как-то раз случилось то же самое. Она свалилась с лошади и упала в колючий куст. Думаешь, ты и правда можешь помочь мне с отделкой? Донья Мария сказала, что ты очень ловко управляешься с иголкой. Если нет, мы можем оставить эту работу для слуг.
— С удовольствием помогу. Такое красивое платье, — сказала Клара. — Но не будет ли оно слишком простым без этих горностаевых хвостиков на лифе и рукавах? Ее величество хочет именно этого?
— Вряд ли. Она любит красивые цвета и необычные фасоны, но, возможно, она решила отдать это платье дочери его величества, а у той более скромный вкус. А что ты сделала бы с этим платьем? — спросила она.
— Если бы оно было моим? — спросила Клара. Она посмотрела на платье, расправила его у себя на коленях и закрыла глаза. — Поскольку оно цвета морской волны, — она вновь открыла глаза, — я бы украсила его играющими дельфинами. Оно выглядело бы просто великолепно с вышивкой серебряной нитью здесь и вот здесь, — она даже покраснела от волнения. — А может быть, еще и на рукавах.
— Это я выясню, — отозвалась Томаза. — Но мы не должны делать ничего, кроме как отпороть горностай, пока не узнаем точно, что хочет ее величество.
И с великой осторожностью две юные дамы начали выдергивать нитки, которыми горностай был пришит к платью. К концу дня Клара узнала многое о семье доньи Томазы, о том, как она росла, почти ничего не рассказав при этом о себе, и погрузилась в рутину, которая одновременно казалась и чужой, и очень знакомой.
На свой четвертый день на Сардинии она вошла в шатер и обнаружила, что никто не сидел, не ел фруктов, не занимался своей работой и даже не устремлялся наружу, чтобы вдохнуть свежего утреннего воздуха. Все столпились в центре шатра и тараторили практически одновременно. Томаза первой заметила ее и подошла, оставив толпу возбужденных дам. Выглядела она бледной и взволнованной.
— Что происходит? — спросила Клара. — На нас напали?
— Хуже, — ответила Томаза. — Ее величество оставила нас прямо посреди ночи, взяла с собой только Марию Лопес и Каталинету.
— Куда она отправилась?
— В шатер его величества. Говорят, что его величество умирает от лихорадки.
— Умирает?!
— Да. А инфанту Хайме нет еще и четырех. Ее величество могла бы править от его имени как регент — она достаточно умна и знает о государственных делах не хуже любого принца, уверяю тебя, — но слишком много тех, кто хотел бы посадить на трон его дядю. Дорогая моя донья Клара, — сказала она, схватив Клару за руку, — если его величество умрет, у нас снова будет гражданская война. Я знаю это.
Вечером предыдущего дня Юсуф отправился в шатер его величества с вечерним докладом о состоянии здоровья лорда Пера Боля. За день до этого он передал сообщение санитару, который поблагодарил его и отослал прочь. Он ждал, что сегодня произойдет то же самое и уже перебирал в голове варианты, как проведет остаток дня.
— Его величество пожелал услышать доклад из ваших собственных уст, — сказал санитар, придерживая полог, прикрывающий вход в шатер.
Педро Арагонский сидел во главе стола заседаний, слушая одного из своих генералов и нахмурившись, словно в задумчивости. Он был бледен, на лбу выступили капельки пота, несмотря на то что проникающий через специальное отверстие в шатре ветерок был довольно прохладным.
— Это нам не поможет, — его голос звучал раздраженно. — Нам нужно быстро, желательно сегодня вечером, решить, отправлять ли корабль с больными в Валенсию. Ради удобства горстки рыцарей, которые жалуются, что больны, что им скучно и нечего делать, наши планы не разрушатся. Ты слышал такие разговоры? — неожиданно спросил он, повернувшись и глядя прямо в глаза Юсуфу. — Ты же непосредственно в гуще больных.
