Судья Ди заметил, что Хан Юнг-хан много пьет.
– Две недели назад, – сказал он, – я хотел нанести старику визит вежливости, но мне передали, что он болен. Надеюсь, это не слишком опасно?
Хан испытующе поглядел на судью.
– Ему где-то около девяноста лет, как вы знаете. Но если бы не приступы ревматизма и некоторые осложнения со зрением, состояние его здоровья можно было бы назвать необычайно хорошим. Однако с полгода или около того его память… Впрочем… пусть ваша милость спросит о нем Лю Фей-по, ведь их сады примыкают друг к другу, и он знаком с советником лучше, чем я.
– Я был весьма удивлен, – сказал Судья Ди, – узнав, что Лю Фей-по – обычный купец. У него, скорее, манеры государственного служащего…
– Он чуть не стал им, – сказал Хан, несколько понизив голос. – Лю происходит из древнего чиновничьего столичного рода и был воспитан так, чтобы стать чиновником. Но он провалился на втором литературном экзамене, и это настолько задело его за живое, что он бросил ученье и стал торговцем. Лю так преуспел в этом деле, что теперь он – один из богатейших людей в провинции, и его торговые предприятия разбросаны по всей стране. Вот почему он так много разъезжает. Но, пожалуйста, никогда не говорите ему о том, что я вам рассказал, – прежняя неудача до сих пор причиняет ему боль!
Судья Ди утвердительно кивнул. Пока Хан опустошал очередную чарку вина, судья ненароком подслушал разговор, который происходил за боковыми столами.
Поднимая чарку с вином и обращаясь к Лю Фей-по, развеселившийся Канг Чунг воскликнул:
– Тост за здоровье молодых! Пусть живут они долго и счастливо, пока их головы не убелят седины!
Все захлопали в ладоши, а Лю Фей-по молча поклонился. Хан Юнг-хан торопливо объяснил судье, что дочь Лю – Фея Луны – вышла вчера за единственного сына ученого Дянга, отставного Доктора Классической Литературы. Свадьба праздновалась в доме Доктора Дянга на другом конце города и стала довольно шумным событием.
– Нам не хватает сегодня нашего замечательного ученого! – воскликнул Канг. – Он обещал прийти, но в последний момент попросил извинить его. Я думаю, что его собственное вино оказалось для него слишком крепким!
Это замечание вызвало общий смех. Судье показалось, что и самого Лю, вероятно, мучает похмелье после столь бурной свадьбы. Он поздравил Лю и сказал:
– Я весьма сожалею, что пропустил заманчивую возможность встретиться с Дянгом. Разговор с ним, без всякого сомнения, был бы весьма назидателен!
– Простой торговец, вроде меня, – хмуро ответил Лю Фей-по, – не может претендовать на глубокое понимание классической литературы. Впрочем, есть мнение, что ученость отнюдь не всегда подразумевает чистоту репутации человека…
За этой тирадой последовала неловкая пауза. Хан торопливо подал знак слугам, и они подняли вверх бамбуковые циновки, висевшие между колонн.
Пирующие отложили палочки для еды, чтобы насладиться открывшимся перед ними пейзажем. Они уже давно плыли по озеру – мириады огней Хань-юаня мерцали вдали, за широкою водной гладью. Цветочная лодка теперь покоилась на воде, медленно покачиваясь, – гребцы ели свой простой ужин.
Внезапно занавес из стеклянных бусин слева от Судьи Ди с легким звоном распахнулся, и шестеро девушек вошли в столовую и низко поклонились почетному гостю.
Хан Юнг-хан выбрал двоих для себя и судьи, а четверо оставшихся подошли к боковым столам. Хан представил девушку, вставшую рядом с Судьей Ди. Это была знаменитая танцовщица по имени Цветок Миндаля. Несмотря на то, что глаза ее были скромно опущены, судья заметил, что они у нее очень красивые. Впрочем, лицо ее можно было назвать немного бесчувственным. Другая девица, по имени Анемон, казалась куда веселее и жизнерадостней; когда ее представили Судье Ди, она ему улыбнулась.
После того, как Цветок Миндаля осушила чарку вина за здоровье судьи, тот спросил ее, сколько ей лет. Она отвечала нежным приятным голосом, что скоро ей исполнится девятнадцать. Она произносила слова с тем характерным выговором, который напомнил судье родные места.
– Неужели ты из провинции Шанси? – спросил он, приятно удивленный.
Она пристально посмотрела на него и кивнула с едва уловимым надменным выражением. Теперь, когда судья получше разглядел ее большие сияющие глаза, он подумал, что она действительно редкая красавица. Впрочем, к сиянию ее глаз подмешивался какой-то темный, мрачный огонь, что производило весьма странное впечатление и как-то не вязалось со столь очаровательным юным существом.
– Я сам – из рода Ди, известного на Тайване, – сказал он. – А ты откуда?
– Ваша служанка родом из Пинг-янга, – ответила девушка мелодичным голосом.
Судья предложил ей глотнуть вина из своей чарки. Теперь до него дошло, почему у нее такое мрачное выражение глаз. Женщины из Пинг-янга – области, расположенной в нескольких ли к югу от Тайваня, – с древних времен славились чародейством и ведовством. Они умели лечить болезни заклинаниями; некоторые из них, по слухам, владели приемами черной магии.
Судью заинтересовало, каким образом она, красавица, и, по-видимому, из хорошей семьи, дошла до того положения, в котором сейчас находилась, – положения танцовщицы в маленьком городке под названием Хань-юань.
Между тем Хан Юнг-хан был занят «пылкой» игрой с девушкой по имени Анемон. Они по очереди декламировали строки из классических стихотворений, и тот, кто не мог продолжить, должен был выпить чарку вина.
Хан, по-видимому, проигрывал чаще – его речь стала нетвердой. Он откинулся в кресле и разглядывал общество с мягкой улыбкой на своем широком лице. Судья отметил, что его глаза с тяжелыми веками были полузакрыты, – казалось, он был готов задремать. Его девушка обошла стол и с интересом наблюдала за тщетной борьбой Хана с одолевавшей его дремотой. Потом она захихикала.
– Я лучше возьму для него горячего вина! – сказала она через стол Цветку Миндаля, стоявшей меж Ханом и судьей.
Она повернулась и подошла к столу братьев Канг. Анемон наполнила чарку Хана из большого кувшина, который туда только что поставил слуга.
Судья Ди поднял свою чарку. Хан тем временем слегка посапывал. Судья подумал о том, что, когда люди напиваются, вечеринка становится не просто скучной, а несколько даже напряженной. Надо постараться уйти пораньше.
Не успел он сделать глоток, как услышал, что Цветок Миндаля шепчет ему в ухо своим мелодичным и очень отчетливым голосом: «Я должна увидеться с вами наедине, Ваша Честь. В городе зреет опасный заговор!»
Судья Ди наслаждается «Танцем Феи Облаков»; он поражен ужасным открытием.
Судья Ди быстро отставил чарку и повернулся к говорившей. Но девушка уже отвела глаза и, нагнувшись, спряталась за плечом Хана. Тот перестал храпеть. Девушка по имени Анемон снова подходила к столу, держа в руках наполненный до краев кубок. Не глядя на судью, Цветок Миндаля торопливо прошептала: «Я надеюсь, Ваша Честь играет в шахматы, потому что… »
Она замолчала, так как девица Анемон стояла уже перед их столом. Цветок Миндаля наклонилась и через стол взяла кубок из ее рук. Она поднесла его к губам Хана, который поспешно выдул добрую половину содержимого.
– Хо-хо, дерзкая потаскушка! – воскликнул он. – Ты думаешь, я уже не в состоянии сам удержать свою чару? – Он положил руку на ее талию и, притянув ее к себе, продолжил: – Ну а теперь – как насчет того, чтобы побаловать Его Превосходительство своими прекрасными танцами?
Цветок Миндаля улыбнулась и милостиво кивнула. Она искусно высвободилась из объятий Хана, низко поклонилась и исчезла за набранной из стеклянных бус занавеской.
Хан пустился в довольно путаные комментарии по поводу танцев, которые с давних пор исполняются куртизанками Хань-юаня. Судья Ди рассеянно кивал в ответ; его мысли были сосредоточены на том сообщении, которое он только что услышал. Всю его скуку – как рукой сняло.
Итак, предчувствие судьи не обмануло его – что-то недоброе затевалось в подвластном ему городе. После того, как Цветок Миндаля окончит танец, он должен обязательно попытаться побеседовать с нею наедине. Если куртизанка умна, она, наверное, знает многие местные секреты, почерпнутые ею из разговоров гостей на пирушках, куда ее приглашали.
Оркестр заиграл ритмичную мелодию, перемежающуюся ударами барабана. Две танцовщицы заняли исходную позицию в центре комнаты и приступили к исполнению танца с мечами. Каждая из них держала в руках длинный клинок; они быстро размахивали ими в разные стороны, принимая различные фехтовальные позы; скрещиваясь, мечи звенели под аккомпанемент военной мелодии.
Барабанная дробь, знаменующая финал, потонула в бурных аплодисментах. Судья Ди, обратившись к Хану, похвалил этот слаженный танец, но тот пренебрежительно возразил:
