желает переговорить об этом в более комфортной обстановке?
— Вы что же, хотите, чтобы я пришла к вам? — неподдельно ужаснулась прелестница. — Пришла в номер к незнакомому мужчине?!
— Да, это проблема. Что ж, разрешите представиться, — граф Тарло, Владзимеж Тарло.
— Алиса Деттери, баронесса фон Лауэндорф, — растерянно глядя на лейб-улана заплаканными глазами, тихо представилась девушка.
— Ну а теперь, когда свидетелем нашего знакомства стало все это милое княжество, быть может, вы все же расскажете, что довело вас до такого печального состояния? И мы поймем, чем ваш покорный слуга мог бы быть вам полезен.
— Хорошо, — изящно промокнув слезы кружевным платочком, вздохнула аристократка. — Я верю, что вы не причините мне зла. И впрямь, мои горести — не то, о чем следует кричать с балкона.
Она грациозно поднялась и скрылась за дверью, а спустя пару минут тихий стук возвестил появление посетительницы в апартаментах графа Тарло.
— Прошу вас. — Отставной гвардеец любезно склонил голову, впуская гостью. — Мой камердинер уже отправился за шампанским, так что скоро нам будет, чем отметить знакомство.
— Ах, — вздохнула красавица, — при таких обстоятельствах разве мне до шампанского?
— Гм, в прошлые времена я бы сказал, что в таком состоянии стоит подумать о коньяке. Но не решусь предложить столь крепкий напиток даме…
— Благодарю вас, месье. — Алиса фон Лауэндорф проследовала мимо бывшего лейб-улана к удобному глубокому креслу, обтянутому кремовым бархатом, и самым изящным образом обосновалась в нем. — Надеюсь на вашу порядочность, граф.
— Ну что вы! Неужели вы думаете, что я могу обидеть женщину?! — Тарло приблизился к очаровательнице так близко, как позволяли максимально расширенные версии приличия, и склонился к любезно протянутой руке. В его голове проскочила двусмысленная фразочка, услышанная от знакомого ахтырского гусара: «Поверьте, мадам, вы будете не в обиде». Но при данных обстоятельствах граф счел ее неуместной.
— Я говорю не только о благопристойности, — Алиса добродетельно отстранилась, — но и об умении хранить секреты.
— Я нем, как статуя, — гордо ответил поляк, расправляя широкие плечи. — Как статуя, покоящаяся на морском дне!
— Что ж, я откроюсь вам, хотя… — Она замялась и глубоко вздохнула. — Хоть эта необходимость гнетет и терзает мне душу.
— Шампанское будет с минуту на минуту, — напомнил граф.
Прекрасная дама благодарно кивнула.
— У меня огромное несчастье, друг мой, я просто обескуражена, не знаю, что делать!
— Увы, мадам! Пока вы не расскажете мне, в чем ваша беда, я еще менее вашего смогу понять, какая помощь могла бы вывести вас из затруднительного положения.
— По наивности, из-за нелепой веры в мужское слово чести, я попала в прескверную ситуацию, граф. Поймите меня верно, я не имею в виду вас. Я приехала сюда, чтобы развеяться после тяжелого и изнурительного для меня развода. Мой негодяй-муж изменил мне прямо в день свадьбы. Это было так омерзительно, так больно!
Баронесса импульсивно придвинулась к Тарло и сжала его руку:
— Сердце мое было разбито!
Она почти вплотную поднесла руку графа к своей груди, но вовремя остановилась, оставив того разрываться между горячим желанием немедленно заключить даму в объятия и сознанием собственной возвышенной рыцарственности.
— И вот, когда я приехала сюда, чтобы укрыться от смеющейся мне в лицо толпы, я получаю известие, что мой бывший супруг оказался еще большим мерзавцем, чем я полагала. Он распорядился немедленно закрыть мне доступ к банковскому счету. Конечно, адвокат добьется отмены этого нелепого распоряжения, однако на судейское крючкотворство уйдет не меньше недели. И, кроме того, понадобится мое личное присутствие. Но сегодня, увы, я совершенно без средств. К полудню мне нечем будет заплатить за номер. Меня выкинут на улицу!
Она всхлипнула, упала на грудь благородного рыцаря и начала щедро орошать блестящий лацкан смокинга чистыми горючими слезами.
Слегка обескураженный граф пробормотал:
— Ну, где ж там носит этого чертова Андре?! — продолжая утешающе гладить красавицу по блестящим иссиня-черным волосам, широкими волнами спадающим на хрупкие плечи. — Я мог бы дать вам некоторую сумму, — великодушно предложил он, невольно подсчитывая, на какие расходы может хватить прекрасной даме оставшихся у него десяти франков.
— О нет, нет! Я не могу принять от вас деньги в дар, а взять в долг — и того хуже. Посудите сами, ведь мне нужно будет уехать, и кто знает, когда я смогу вновь увидеть вас. К тому же, вдруг что-нибудь пойдет не так, и судебный процесс затянется? — Она прервала себя, будто на мгновение задумавшись. — Впрочем, если вы будете так великодушны, я знаю, действительно, знаю, как вы можете мне помочь! Погодите, я сейчас…
Алиса фон Лауэндорф стремительно вышла из номера, но спустя минуту вернулась.
— Вот, посмотрите! — В ее ладони, переливаясь бриллиантовой россыпью, лежала довольно крупная брошь. — Это старинная и очень ценная вещица. Полагаю, за нее можно было бы выручить не менее двухсот тысяч франков. Моя прабабушка, царство ей небесное, получила эту брошь в дар от Фридриха Великого.
— Уверен, на вас, сударыня, эта брошь смотрелась бы еще более эффектно, чем на вашей, несомненно, достойной родственнице.
— Ах, граф, вы так великодушны, так добры! Я бы никогда не решилась расстаться с этой красотой, но ваше неподдельное благородство, достойное истинного рыцаря, натолкнуло меня на, возможно, слишком смелую мысль…
Алиса пленительно улыбнулась. Граф Тарло почувствовал, как по всему телу пробежали мурашки. Он не без тревоги осознал, что готов согласиться с предложением красавицы, даже не выслушав его. Но, как подобает гвардейскому офицеру, более того, кавалеристу, он вовремя осадил себя, будто некстати взбрыкнувшего жеребца, согласно кивнул и принялся слушать с самым внимательным видом.
— Я готова довериться вам, мой друг. Давайте в знак нашей столь недавней, но, как мне представляется, искренней дружбы, обменяемся памятными дарами. Вот мой своеобразный залог, — она протянула графу брошь. — Пусть она будет у вас в знак моей к вам глубокой приязни. А вы, — она чуть потупилась, — когда б вы могли дать мне в ответ, скажем, полтораста тысяч…
Дверь номера открылась.
— Ваше шампанское, месье! — Бритоголовый крепыш Андре появился в дверном проеме с серебряным ведерком, полным льда, из которого торчало горлышко бутылки. Он почтительно склонил голову. — И ваши гостьи.
В апартаменты шагом, твердым, как поступь командора, постукивая тростью, вошла Мари Ле Блан. За нею, потупившись, шла привлекательная блондинка из той породы милых барышень, рядом с которыми бывает легко молчать и легко смеяться. Сейчас, судя по ее виду, ей было вовсе не весело.
— Налей шампанского мадам Алисе! — с порога распорядилась Мари Ле Блан. — Так ей будет легче слушать. Садитесь, баронесса.
Дама-боцман неучтиво ткнула пальцем в ближайшее кресло.
— Это какая-то западня! — возмутилась обольстительница.
— Так
