на полноги. Водитель поддерживал ее под локоть.
— Вам точно не надо в больницу?
— Точно.
— Тогда давайте я вас домой отвезу.
— Я сама дойду, здесь рядом.
— Ну как вы пойдете в таком состоянии? Да мне и Коля не простит, если я вас здесь брошу. Поехали.
Мужчина подвел Марину к автомобилю, помог сесть на пассажирское сиденье. Девушка заметила, что сзади в салоне еще кто-то сидит, но разглядеть не смогла. Машина тронулась, Марина прикрыла глаза.
«Я же не назвала адрес, — через некоторое время спохватилась она. — Но он, наверное, знает. Только почему мы так долго едем?»
Марина открыла глаза. Бородатый мужчина сосредоточенно крутил руль, машина мчалась с явно недозволенной скоростью, за окном проносились незнакомые кварталы.
— Куда мы едем? Остановитесь!
Крепкая рука схватила ее сзади за волосы, отогнула голову назад. Вторая рука прижала к лицу мокрый, остро пахнущий платок. Пытаясь вырваться, Марина укусила ладонь, державшую платок, изо всех сил сжала челюсти. Бесполезно. Человек позади как будто не чувствовал боли. Платок перекрыл нос и рот. Марина попыталась задержать дыхание, но не выдержала, сделала вдох. Мир погрузился в темноту.
Смерть на сцене — процесс, окутанный тайной. Многие артисты с осторожностью относятся к ролям со смертью, считая это дурной приметой.
Театральные приметы и суеверия
По четвергам в городском драматическом театре день отдыха, даже репетиции не проводятся. «Понедельник у нас начинается в пятницу», — злословили артисты. Театральную рабочую шестидневку открывали пятничные утренняя репетиция и вечерний спектакль. Дальше по два, иногда три спектакля в субботу и воскресенье. Да еще три вечерних спектакля, плюс три-четыре репетиции до четверга. Такой вот рабочий график. Это только далекие от театра люди думают, что у артистов жизнь легкая.
День отдыха в театре не касается сторожей и уборщиц. У них свой график. Тетя Зина, старшая уборщица, привычно распределила небольшую команду по этажам и помещениям — кого в зрительный зал направила, кого на сцену и в подсобки, сама пошла в святая святых — артистические уборные. Сюда она допускала только свою помощницу и старинную подругу Агафью Малявину. Но Агафья слегла с температурой, так что работы сегодня у Зинаиды Саввишны прибавилось.
До гримерки Ниночки Шуваловой, восходящей звездочки провинциальной сцены, тетя Зина добралась только в шестом часу вечера. Перед дверью тяжело вздохнула: вчера была премьера, значит, вся тесная комнатушка завалена цветами, пустыми бутылками из-под шампанского, немытыми фужерами и фантиками от конфет, которыми Ниночка с поклонниками шампанское закусывали. Наверняка еще несколько фужеров разбили, как говорится, на счастье, и осколки кругом разлетелись.
Отобрав в тяжелой связке нужный ключ, Зинаида Саввишна вставила его в замочную скважину, попыталась повернуть, но дверь оказалась незапертой. Ну что с артисточки возьмешь? Ветер в голове, шампанского напилась, про все забыла. Хорошо, если домой добралась без приключений. Ворча и вздыхая, тетя Зина потянула дверь на себя и, охнув, привалилась к противоположной стене узкого коридора. Ноги вдруг ослабели, но она устояла, не брякнулась на пол. Хозяйка гримерной не ушла вчера домой. Лежала на полу в луже крови и в таком виде…
Тяжелый комок подступил к горлу, тетю Зину замутило, она хотела закричать, но изо рта вырвался слабый писк. Отвернувшись, чтобы не видеть, пошатываясь и держась за стенки, тетя Зина поплелась в сторону служебного выхода, где у вахтера Арсения Николаевича был установлен служебный телефон.
— Артистка городского театра драмы Нина Евгеньевна Шувалова, двадцать шесть лет, найдена в своей гримерной в семнадцать часов двадцать пять минут, — докладывал майор Шастин в кабинете полковника Мурашова на экстренном оперативном совещании. Время приближалось к полуночи. — Тело обнаружила уборщица театра Зинаида Саввишна Емельянова шестидесяти трех лет. По предварительному заключению экспертов смерть наступила за семнадцать-двадцать часов до обнаружения тела, то есть предыдущим вечером-ночью. Причина смерти, опять же предварительно, механическая асфиксия. Артистка задушена розовым шелковым шарфиком. Наличествует весь посмертный ритуал маньяка, не буду перечислять, включая отрезанный от платья, в котором Шувалова выходила на сцену, кусок ткани. Его убийца, разумеется, унес с собой.
— Пальчики есть? — спросил Мурашов.
— Там вся гримерка в пальчиках, товарищ полковник. Предыдущим вечером была премьера, к Шуваловой явилась целая делегация поклонников.
— То есть один из поклонников задержался, зарезал артистку и спокойно ушел? И Шувалову почти сутки никто не хватился?
— У них в театре после премьеры полный кавардак. Масса людей идет в гримерки поздравлять своих любимцев. А Шувалова — прима, звезда. К ней и в обычные дни поклонники ломятся. Со слов персонала, часто задерживаются до утра. А сегодня, — Шастин посмотрел на часы, — уже вчера, в театре был выходной. Работал только обслуживающий персонал.
— Уборщицу, которая тело обнаружила, опросили?
— Первым делом. Ничего конкретного добавить не может. Несет какую-то околесицу про дурную примету.
— То есть? — поднял брови Мурашов.
— Якобы есть в театре такая примета: кто на сцене смерть изображает — плохо кончит. А Шувалова исполняла в «Вие» роль ведьмы. Ну, помните, которая в гробу мертвая летала.
— Мракобесие какое-то, — проворчал полковник. — Поклонников опросили?
— Время позднее, не всех смогли установить. Но с некоторыми поговорили.
— И что?
— Выяснить, кто последний к Шуваловой приходил, не удалось. Спектакль закончился в десять двадцать. Около одиннадцати артистка всех из гримерки выставила, якобы очень устала, но видно было, что ждет кого-то. Двое самых рьяных поклонников задержались в коридоре, хотели посмотреть на счастливца, но пришел вахтер и попросил покинуть служебное помещение.
— Что вахтер?
— Арсений Николаевич Кустов, шестидесяти семи лет. Сделал дежурный обход, вернулся к себе. Никого не видел, ничего не слышал.
— Она же орать должна была.
— Вахтер глухой на оба уха, хоть заорись.
— То есть тупик?
— Пока да, — вздохнул Шастин.
— Разрешите, товарищ полковник, — поднял руку капитан Скворцов.
— Что у тебя?
— Подозреваемый Сергеев с супругой были в театре на премьере. Сергеев лично знает, вернее знал, Шувалову.
— Откуда это известно?
— Оперативники службы наблюдения подслушали разговор Сергеева с женой, когда те ехали на трамвае в театр. Доктор несколько раз выезжал на вызовы к матери актрисы. В благодарность получал от Шуваловой контрамарки. На премьеру они с женой также по контрамаркам пошли, билетов не достать.
— После спектакля он в гримерную заходил?
— Неизвестно, товарищ полковник. Оперативники вели наблюдение в фойе. В зале мест не было, но из зала в гримерку можно, минуя фойе, пройти.
Мурашов вопросительно посмотрел на Шастина. Тот пожал плечами.
— У нас нет данных о посещении Сергеевым гримерной в тот вечер, товарищ полковник. Опрошенные свидетели не подтверждают.
— Так, может, это его Шувалова ждала, когда других
