убийство за убийством, где хозяин, сын секретаря обкома, трясется за свою репутацию и, естественно, за репутацию своего папашки. И поэтому надежно спрятал свой телефон в ретростиле.
Какая, к чертям, гарантия связи?! Это о чем вообще?
А что, если Стас что-то не расслышал? Или услышал немного не то, что хотел сказать журналист?! И фраза, брошенная минуту назад хозяйкой, как нельзя кстати подсказала то, что так недоставало сыщику.
«Как Грант, говоришь?» – переспросила она.
А что, если Макс произнес именно это: «Мы на связи, как Грант!» Как капитан Грант!
Насколько Стас помнил бессмертный роман Жюля Верна, связь у капитана Гранта был одна – письмо в бутылке, которую потом проглотила рыба-молот, которую, в свою очередь, выловили рыбаки шхуны «Дункан». С этого, собственно, весь сюжет и закрутился. Но как связать письмо, бутылку, рыбу-молот с суровыми реалиями обкомовской дачи в новогоднюю ночь?
Стоп! Одна деталь, кажется, присутствовала. Бутылка, выброшенная из окна. Ее Стас в принципе нашел пару часов назад с помощью фонарика. Даже разглядел горлышко, торчавшее из снега. Но приближаться не стал – снег глубокий, а пустая бутылка из-под водки никакого интереса для следствия не представляла. Теперь, в свете открывшихся обстоятельств, бутылку следовало найти незамедлительно. А вдруг в ней что-то есть?! Он ведь ее не доставал из снега! Не рассматривал!
Стас остановился напротив того самого места, где не так давно видел горлышко бутылки. Появившуюся мысль – вернуться на дачу за фонариком – он отбросил. Он и без фонарика найдет бутылку!
Черпая снег в ботинки, он направился к двум елям, между которыми, насколько он помнил, и упала та самая улика, выброшенная из окна, как теперь предполагал сыщик, журналистом.
Подумав о том, что следы неплохо бы как-то заровнять, он оглянулся и поежился от холода. На новогоднем снегу завтра будет отчетливо видна траектория его движения. Появятся многочисленные вопросы, подозрения…
Ну и что? Кому какое дело, чьи это следы? Может, один из подвыпивших гостей решил справить малую нужду между елками. Но тогда необходимо оставить соответствующий желтый след на снегу. Почему бы и нет? Тем более что мочевой пузырь Стаса в этот момент буквально умолял хозяина об опорожнении. Увидев искомое горлышко, Стас решил сначала «сделать дело».
Наблюдая за окнами во время утоления физиологической потребности, он увидел у окна на первом этаже Лёвика. Причем у того самого, под подоконником которого, насколько помнил Стас, находилась секретная кнопка.
Что бы это значило? Фотограф решил вызвать милицию? С какой стати? Зачем?
Стас уже приготовился услышать рев сирены, как вспомнил, что перед этим неплохо бы застегнуть ширинку и забрать из снега бутылку.
То, что он обнаружил в бутылке, превзошло все его ожидания. А именно – кусочки нарезанной по четыре кадра фотопленки, те самые злополучные негативы, украденные у Лёвика. Значит, из сумки фотографа негативы спер именно Макс. А потом, изображая пьяного, понял, что их могут обнаружить, нашел пустую бутылку, затолкал их туда и выбросил в окно.
Однако, чтобы их сейчас рассмотреть, требовалось как минимум бутылку разбить. Сделать это следовало в сухом помещении и желательно – не привлекая ничье внимание. При этом важно аккуратно собрать всю «раскадровочку», ничего не потеряв и не поранившись при этом об осколки.
Пронести бутылку незамеченной через гостиную вряд ли удастся – слишком заметная ноша. Тем более фотограф проснулся.
Выбравшись из снега, Стас бросил взгляд на сарай. Именно там он видел в большом количестве кирпичи, которыми можно было разбить бутылку. Но там не было света, и… там лежали три мертвые бывшие одноклассницы.
Стасу отчего-то вспомнились слова одной из песен любимого вокально-инструментального ансамбля «Самоцветы»:
Если перед вами две дороги,
По одной из них идти трудней,
Будьте к своему желанью строги
И идите именно по ней!
Сейчас наиболее трудная дорога пролегала через сарай с трупами. Сыщик решительно направился туда. Была не была! В конце концов, мужик он или нет?!
Вспомнив, что с ним произошло, когда они с Антоном притащили на носилках мертвую Жанну, он решил на покойниц не смотреть – сделать свое дело и идти прочь. Осколки куда-нибудь в угол сгрести… Негативы, естественно, в карман.
Легко сказать – не смотреть! Сердцу не прикажешь – оно колотится как ошалелое. К тому же высвеченные луной лица трех лежавших одноклассниц сразу бросались в глаза. Будто магнитом взгляд сыщика притянуло к ним, он не мог его отвести. Тени отбрасывались – жуть!
Он кое-как нашел светлое место, сдвинул два кирпича рядом, положил на них бутылку, взял третий кирпич, замахнулся…
И в этот момент чья-то ледяная рука схватила его за запястье.
– А-а-а-а! – вскрикнул он, вмиг покрывшись липким потом, вскочил, собираясь бежать прочь из этой преисподней… Бежать куда глаза глядят! Как вдруг его взгляд наткнулся на патлатый силуэт. Ледяная рука прикрыла ему рот.
– Спокойно, сыщик, ты все делаешь правильно. Ты справился с заданием, особенно мне понравилось, как ты решил окрасить снег в желтые тона возле елок. Совсем как у Конан Дойла, помнишь «Этюд в багровых тонах»? А у тебя – в желтых, и не этюд, а очерк.
– Это ты? – трепеща всем телом, спросил Стас. Он узнал голос Макса. – Ну и шуточки у тебя, я чуть не… А если бы инфаркт схватил?
Журналист стоял перед сыщиком, будучи трезв как стеклышко. Достав пачку «БТ», чиркнул спичкой и закурил. Выпустив струю дыма, заметил:
– Я, как видишь… Только вот про «чуть не» врать не надо. Я видел, как ты лишнее уже отлил. А про инфаркт… это была бы невосполнимая потеря для следствия.
– Экий ты глазастый! Подсматривал, значит.
– Кстати, бутылку разбивать проще не кирпичом, – посоветовал журналист, глубоко затягиваясь. Видимо, хотел накуриться. – Можно повредить пленку.
– А как? – поинтересовался Стас, у которого то ли от холода, то ли от страха зуб на зуб не попадал. – Покажи, если знаешь.
– А так!
С этими словами Макс взял у него бутылку и, почти не размахиваясь, ударил ею по приготовленным кирпичам. Сложив аккуратно все негативы к себе в нагрудный карман, он сдвинул осколки в угол.
– Теперь валим скорее отсюда, – почти взмолился Стас. – Давай, давай.
– Не спеши, дорогой, есть еще одно очень важное дело.
– Какое, к черту, дело?!
Выглянув из сарая, Макс констатировал:
– Кажется, твой душераздирающий вопль никто не слышал. Я тут приметил неплохой замок с ключами. Думаю, он как раз от этого сарая и есть… Не зря же
