Сразу после этой процедуры донья Томаза исчезла в своей палатке и затем вернулась с кипой превосходного полотна. Она схватила свою протеже за руку и подтащила ее к столу, на котором она тут же разложила принесенную материю.
— Вот, сказала она. — Тебе нужна сорочка, да и еще куча всяких вещей, как я полагаю, раз ты приехала сюда вообще без всякого имущества.
— Откуда это? — спросила Клара, ощупывая ткань. — Оно просто великолепно.
— Моя мать не перестает присылать мне полотно для свадебных сорочек, — прошептала Томаза. — И я как послушная дочь шью их. У меня уже шесть штук. Думаю, что этого уже достаточно. А она каждый раз забывает, что уже присылала.
— Шесть! — воскликнула Клара. — И ты их никогда не носила?
— Нет, ответила Томаза. — У меня и без них полно сорочек.
— Столько шить! — произнесла Клара. — Как ты выносишь такую работу? Или это делает твоя горничная?
— Конечно, нет. У меня самой очень хорошо получается. Пойдем, я покажу тебе.
На самом дне ящика лежали две сорочки из великолепного тяжелого шелка.
— Вот, — сказала она, вынимая одну из них. — Правда, сшито прекрасно?
— А зачем ты привезла их сюда? — спросила Клара. — Или ты собираешься выйти замуж на Сардинии?
Томаза прыснула.
— Нет, хоть я во всеоружии, как видишь. Предполагалось, что здесь я буду их вышивать. Но у меня получается не очень. Я и рисунок придумать никак не могу, на нитке у меня постоянно образуются узелки, которые невозможно распутать. Вот посмотри. Я пыталась вышить ракушки вдоль горловины, получилось просто ужасно.
— Давай сюда, — сказала Клара, забирая сорочку у Томазы. — Раз тебе не нравится, я очень аккуратно спорю всю вышивку.
И пока Томаза шила для Клары сорочку из тонкого полотна, та превратила простой узор из ракушек в сложный узор, в котором дикие животные выглядывали из-за кустов, покрытых цветами. Когда она закончила вышивку с правой стороны горловины сорочки, она протянула Томазе, чтоб та взглянула на ее работу.
Томаза взвизгнула, напугав остальных дам.
— Вы только посмотрите, — сказала она. — Это лев. И он улыбается.
— Потому что это свадебная сорочка, — объяснила Клара.
После этого Кларин гардероб стал всеобщей заботой. Такая умная, талантливая, учтивая юная дама, каким бы ни было ее таинственное происхождение, просто должна быть, тут все были согласны, из хорошей семьи, и заслуживала всяческого сочувствия.
— Всю ее семью зверски убили иноземцы, а их замок сожгли. Спаслись только донья Клара и ее служанка, и они обратились за милостью к ее величеству, которая хорошо знала их семью, — шептала на ушко той или другой даме донья Томаза. — Она не осмеливается назвать вслух свое полное имя, потому что есть еще такие жестокие люди, которые не погнушаются разделаться и с ней самой, чтобы прибрать к рукам все, чем они владели. Но ее величество, разумеется, знает, кто она. Один мой родственник написал мне о ней с просьбой проявить доброту к бедняжке… но даже он не назвал ее имени.
— Что ты рассказываешь обо мне остальным, могу я об этом спросить? — как-то раз не выдержала Клара, осыпаемая предложениями помощи и поддержки.
Томаза рассмеялась и объяснила:
— Это не я, это все рисунок вышивки на моей сорочке. Он настолько элегантен и остроумен, что они решили, что ты происходишь из высшего дворянства… а вот к каким заключениям я сама прихожу, — добавила она, — даже и не знаю.
Шли дни, слева возле выреза к улыбающемуся льву присоединилась элегантная львица с изогнутым хвостом, лежащая на постели из цветов и застенчиво протягивающая лапу в сторону льва. Клара, тем не менее, продолжала работать, добавляя в вышивку еще цветы, а между ними — головы небольших зверьков, в которых сразу можно было узнать мышек, оленя, кошку, хорька и кудрявую овечку.
Клара все еще работала над сорочкой доньи Томазы, когда королева вернулась к своим дамам. Она выглядела похудевшей и еще более хрупкой, чем раньше, глаза запали от недосыпания, но она весело рассмеялась над чьей-то шуткой, и все расслабились. Еще раньше по лагерю разошлась весть о том, что его величество выздоравливает, а поскольку королева вернулась в свой лагерь, значит, так оно и было.
Когда ее величество удалилась к себе, чтобы отдохнуть, Клара вышла наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она присоединилась к нескольким дамам, сидевшим в теньке, но их пронзительнее голоса резали ее слух, а звонкий смех раздражал. Она была готова с большим удовольствием выслушать жалобы поварихи на скупость хозяйки, чем пустопорожние сплетни о том, что кто-то выходит замуж за чьего-то кузина, и какая между ними степень родства. Она была измучена до глубины души, слишком измучена, чтобы даже просто улыбаться и кивать головой.
Когда Томаза наклонилась к ней и похлопала по коленке, Клара подпрыгнула, как будто ей приставили нож к горлу.
— Дорогая Клара, — сказала донья Томаза. — Успокойся. Все будет хорошо, уверяю тебя. Сейчас, когда ее величество вернулась к нам, она быстро решит все твои проблемы. Пока королева была занята, — добавила она, — ничего не могло произойти. Никаких перемен. Неудивительно, что ты так беспокоилась.
— Но Томаза, — прошептала в ответ Клара, — теперь, когда ее величество снова с нами, она примет решение, как со мной поступить. И кто знает, что произойдет? Меня могут отослать с этого спокойного острова.
— Спокойного острова? — переспросила Томаза. — Двор, устроившийся на краешке большого сражения? Ты удивительная и прелестная девушка, но то, что ты находишь мир в сражении, это в тебе самое удивительное. — Томаза наполнила чашу охлажденным мятным напитком и протянула ее Кларе. — Выпей, — сказала она, — и давай-ка вернемся к нашей работе. Я вернусь через минутку, — пробормотала она и исчезла внутри шатра.
Клара не смогла себя заставить вернуться внутрь и решила пройтись по тропке, идущей вдоль края временной полевой резиденции ее величества; отсюда с некоторых точек можно было углядеть даже краешек моря. Она безучастно смотрела на него, стараясь собраться с мыслями. В ее голове теснились бессмысленные образы, не желавшие преобразиться в связные картины. Что самое плохое может с ней случиться, если ее отошлют назад в Барселону? Если ее величество примет именно такое решение, что произойдет дальше? Тут в голове снова воцарялся хаос, и, охваченная паникой, она повернула к шатру.
Там она неожиданно обнаружила, что ее работа исчезла. Сорочка Томазы куда-то пропала. Она в отчаянии огляделась по сторонам. «Столько тяжелого дорогого шелка!» — пронеслось у нее в голове. Они решат, что это она украла его.
— Я потеряла свою работу, — со слезами в голосе сказала она.
— Это Томаза взяла ее, отозвалась донья Эльвира. — Она хотела показать ее донье Марии Лопес. Она в таком восторге от этой сорочки, что заявила, будто станет носить ее при дворе с туфлями, чулками и драгоценностями. И ни с чем больше.
Все дружно рассмеялись и вернулись каждая к своему занятию. Клара взяла в руки забытую кем-то книгу и начала читать вслух тихим, временами запинающимся голосом.
Неожиданно кто-то взял ее за локоть.
— Ее величество хочет вас видеть, — сказала донья Мария, — если у вас есть время.
На подобный вызов существовал только один ответ. Клара положила книгу на стол и вскочила на ноги. Она присела перед доньей Марией в реверансе и направилась вслед за ней в шатер королевы.
— Наша возлюбленная Томаза принесла нам шелк, вышивку на котором, как она утверждает, сделала ты, Клара.
Ее величество обращала свою речь к фигуре с опущенной головой и замершей в глубоком реверансе, потому что Клара никак не могла заставить себя встать прямо. Она на мгновение подняла глаза, заметила поданный королевой знак и выпрямилась.
— Да, ваше величество, — пробормотала она.
— Это не только очаровательная вышивка, но она и выполнена очень искусно, — сказала королева. — Кому же в голову пришла эта идея?
— Мне, ваше величество, — Клара снова присела в реверансе.
— Ну, раз так, мне было бы приятно, если бы ты приложила свою фантазию к тому платью, над которым вы с благородной Томазой работали. Думаю, у нас здесь найдутся серебряные и золотые нити. Донья Мария проследит, чтобы у вас было все необходимое.
Лорду Пере Бойлю и наместнику Кардоны предоставили капитанскую каюту в соответствии с их рангом; там же повесили гамаки для Юсуфа, слуги наместника и человека лорда Пера, который выжил, но по своему состоянию был скорее пациентом, чем возможным помощником. Где собирался спать сам капитан, Юсуф не знал, да его это и не интересовало. На судне было еще пять лордов со своей прислугой, они заняли оставшиеся три каюты. Одного из них, благородного Рамона де Рюисека отправили для того, чтобы он собрал небольшой флот галер и вернулся с ними обратно. Предполагалось, что он разделит самую маленькую каюту с капитаном, но было достаточно одного взгляда на то, как болезненно морщилось его бледное лицо, когда он со своим слугой поднимались на борт, чтобы понять — каюту оставят ему одному. Он и вправду был очень болен.
