– Ты знал Язепа Титуса?
– Так точно.
– Чем с ним занимался?
– Да лошадей мы травили.
– Лошадей? – удивился сыщик. – Для чего?
– Нас нанимали извозопромышленники. Чтобы это, соперникам подгадить.
Лыков понял. Речь шла о новом поветрии в российской преступности. Началось оно в Кременчуге и потихоньку расползлось по всей империи. Владельцы крупных извозных артелей нанимали бандитов, чтобы те портили конкурентам живой инвентарь.
– Титус тебе заказы добывал?
– Ага. Он же еще химик был. Хоть и недоучка, но соображал! И это, зелье мне вручал. Такое, знаете.
– Чтобы лошади пали?
– Никак нет, ваше высокоблагородие! – возмутился атаман. – Я сам в лейб-гвардии Кавалергардском полку служил. Лошадь в обиду не дам!
– Как же тогда ты заказы выполнял?
– А мы это, с ума их сводили. Ненадолго.
– То есть? Савватей, времени жалко, говори яснее.
– Так что, лошади – они ведь как люди, – терпеливо стал объяснять Шелудяков. – И тоже с ума сходят. Есть два вида помешательства…
– Знаю. Аглум и колер.
– Так точно. Аглум – это тихое. Лошадка бедная ходит по кругу с печальным видом, не обращая внимания на препятствия. А колер много хуже. Животное впадает в ярость, оно и для людей опасно, и для других лошадей. Ну мы, понятное дело, аглум разводили, жалели скотину.
– Как вы это делали?
– Язеп склянку давал, и мои ребята подмешивали ее содержимое в поилки.
– И что происходило?
– Аглум и происходил.
– Ты говорил, временно. Зачем же тому, кто вас нанимал, короткие болезни у лошадей соперников? Ему длинную подавай.
– На длинную я не соглашался, – пояснил Савватей.
– Так другого бы нашли.
– А как они найдут, если я запретил?
– Но ведь ты лишь вчера стал «королем». А до этого был обычный маз, пожиже других. И как ты мог запретить?
– Людишки слышали про мою слабость к лошадям и не перечили. Знали, что за кобылу я могу и башку оторвать. Так-то человек не злой, но за кобылу могу…
Алексей только диву давался. А Савватей продолжил:
– Там главное – выбить их на праздники. На Пасху, или когда масленичные катания. Чтобы сливки снять. Пока один стоит, второй возит. Не зевай на брасах! Составляй капитал.
– Понятно теперь. Много денег заработали? Не обманул тебя Титус при расчете?
– Он, известное дело, мошенник был, – согласился атаман. – И меня бы обжулил, да не успел.
– Что так?
– Да неприятность у нас вышла. Траванули мы скотинку одному, Атис его фамилия. Ну ходят лошадки по кругу, грустят. Пройдет же через три дня! А он, сволочь, взял и отдал их всех на колбасу. Я, верите нет, две ночи не спал! Переживал. Из-за меня ведь животина невинная погибла. Из-за моей жадности. И перестал я этими делами заниматься. Титуса послал к такой-то матери, а гаду Атису мордарий начистил.
«Король» держал себя почтительно, рассказывал охотно. И вообще производил хорошее впечатление.
– Ладно. Скажи мне, кто Язепа зарезал?
Шелудяков пожал гвардейской ширины плечами.
– Не могу знать, ваше высокоблагородие. Баяли, что Вовка Рейтар приказал. Да только я не верю. Зачем ему?
– Правильно не веришь, Савватей. Это латыши слухи распускают, чтобы вас, мазов, лбами столкнуть.
И сыщик рассказал Шелудякову о товарищах. Заключил так:
– Они тебе враги, и мне тоже. Помоги их сыскать.
Молодец задумался.
– Так что, ваше высокоблагородие, подсобить я, конечно, могу, – решился он. – Но только на своем форштадте. Ведь ежели они латыши, то за реку побежали, и Дохлый Август своих не отдаст. А моей силы там нет.
– Разумно говоришь. Но все может случиться. И к тебе эти товарищи иногда заглядывают.
– Ухи навострю, – пообещал атаман. – В случае чего, куда вам донесение слать?
– Во «Франкфурт».
Шелудяков приказал подать чаю, и сыщик с бандитом долго дружески беседовали. Веселый малый оказался новый «король» Московского форштадта. И при этом подтянутый и ловкий. Армейские замашки так и лезли из него. Лыков предостерег Шелудякова:
– Ты осторожнее будь. Товарищ Мартин уже двух атаманов убил.
– Они сами виноваты. Не спи на посту! Пусть-ка попробует меня внезапно взять.
– А другие налетчики? Ты не опасаешься подначки?
– Ежели с умом поступать, можно со всеми договориться, – благоразумно ответил Савватей. – Ты на полшага отступил – он на шаг отошел. Вот и разобрались по-хорошему. Ну а если кто захочет по-плохому, так у меня теперь «муды»[66] много: люди Ярышкина и Рейтара ко мне перешли. Вчера от них присягу принял. Случись заварушка, по второй повестке[67] явятся тридцать штыков!
– Ну, успехов тебе, Савватей. В случае чего не забудь уведомить.
Ночью в кабинете начальника ГЖУ полковника Прозоровского состоялось совещание. Помимо самого Прозоровского и штабс-ротмистра Кривцова, присутствовали Лыков и Таубе. Виктор подписал купчие на продажу обоих имений и мог теперь возвращаться в Петербург. Но прежде он решил ликвидировать английскую резидентуру. Терпеть ее далее не имело смысла. Подсунуть «Дюне» ложные сведения (или, как говорят британцы, дезинформацию) вряд ли получится: агенты конторы проникли на заводы и получают материалы напрямую. Спускать же такую наглость – зачем?
Жандармы пытались спорить. Им хотелось оставить «Дюну» для своих игр. Вскрытая разведывательная сеть – плохо ли? Искать никого не надо, вот они, на виду. Уедут, а на их место явятся новые, которых замучаешься разоблачать. Понаблюдаем полгодика, а там решим… Но барон был неумолим. Дай вам эту сеть, сказал он, и потом не заставишь землю рыть. Начнете тянуть волынку, придумывать оперативные комбинации и приписывать их себе в заслугу. Из отчета в отчет до морковкина заговенья… Военный министр сегодня телеграфом приказал «Дюну» закрыть. Финита ля комедия!
Затем Лыков рассказал о своих открытиях. Новость, что товарищ Мартин никуда не уехал, а готовит в Риге восстание, переволновала жандармов. Они признались, что мальчишки действительно казнили одного их осведомителя. Про самого младшего, Эмиля, известно, что он и самый опасный. Чуть что – сразу стреляет. Ловкий и отчаянный. Второй, Аксель, тоже не подарок: скручивает спиралью толстую арматурную проволоку.
Договорились, что внутреннее осведомление ГЖУ будет активизировано. Товарищ Мартин создает свою партию, видимо с упором на латышей. Значит, начнется возня, собрания, конференции, доклады. Кто-то да проколется.
Совещание закрылось в полночь. А в одиннадцать утра полковник Таубе входил в помещение посреднической конторы. Навстречу ему поднялся сам директор.
– Здравствуйте, мистер Элиот, – по-английски приветствовал его барон.
Не моргнув глазом, тот ответил по-немецки:
– Ошибаетесь, любезный. Я Карл Наринг. А вы кто?
Таубе повернулся к Фрицу Клауэ и произнес:
– И мистер Мак-Мэй здесь. Чудесно!
Британцы замерли, ошарашенные. Полковник продолжил:
– Господа, шутки кончились. Я Таубе. Надеюсь, вы обо мне слышали. Предлагаю не дурить, а честно объясниться.
Наринг-Элиот упрямо тряхнул седой головой:
– Мы по-прежнему вас не понимаем.
– Хорошо. Сейчас мы вас отвезем на пристань гамбургских пароходов и посадим на один из них. В Гамбурге вас будут ждать представители германской полиции. У них непременно окажутся к вам вопросы. Но есть второй вариант. Желаете его узнать или сразу поедем?
– Ну давайте ваш второй, – осторожно произнес директор. Его помощник по-прежнему молчал, только зачем-то полез в стол.
– Вы за манлихером, что ли? – вяло поинтересовался барон. – Не глупите. На улице мои люди. Итак, на чем мы остановились?
– Что есть второй вариант, – напомнил директор.
– Да. Вы едете на пристань, только на другую, откуда пароходы уходят в Швецию. Это лучше, не правда ли?
– Мы согласны на Швецию, – быстро сообщил Наринг-Элиот. – Что для этого надо сделать?
– Сдать все тайники. Все равно мы их отыщем, только потратим некоторое время. Личные вещи заберете с собой. Как вы понимаете, мы их внимательно осмотрим, но без излишней жестокости. Вот на вас, Элиот, дорогой сюртук, он очень вам идет. Обещаю, что по шву мы его распарывать не станем, только прощупаем.
– Вы позволите один вопрос, барон?
– На чем вы попались?
– Да.
– На убийстве Язепа Титуса.
– То есть? – изумился директор. – Мы тут при чем? Не думаете ли вы, что это мы его прикончили?
– Если бы я так думал, то предложил бы вам проследовать в тюрьму за убийство российского подданного. А я отвезу вас на Гагенсбергскую пристань.
– Тогда прошу пояснить…
– Хорошо, Александр. Я уважаю вас как профессионала и понимаю ваш интерес. У Титуса есть брат. Он живет в глухой провинции и занимается лесом. Насильственная смерть Язепа возмутила его, и он начал собственное дознание.
