Маньяк - Сергей Леопольдович Леонтьев

коридорчик упирался в лестницу. Около лестницы, перекрывая проход, стоял огромный парень с глупой улыбкой на круглом лице. Марина пролетела коридор и, не останавливаясь, врезала ногой парню ниже пояса. От такого удара тот должен был вырубиться как минимум на пять минут. Но человек даже не сморщился. Так и стоял, глупо улыбаясь. Марина обрушила на противника целый град ударов ногами и руками, вкладывая в них всю обиду и злость на похищение. Из носа парня потекла кровь, он попятился; продолжая улыбаться, схватил Марину за руку, притянул к себе, сжал огромными ладонями голову девушки и начал выворачивать. Марина сопротивлялась изо всех сил, вцепилась в ладонь зубами, почувствовала во рту кровь, продолжала молотить по лицу, корпусу. Все было бесполезно. Парень как будто не чувствовал боли, не ослаблял железную хватку, продолжал выкручивать голову. Марина поняла, что еще немного, и он просто свернет ей шею.

— Не надо, Лелик, — прозвучал спокойный голос.

Хватка ослабла. Марина судорожно вздохнула. Подошедший сзади мужчина заломил ей руку болевым приемом, Марина охнула, согнулась. Мужчина повел ее обратно в кладовку, Лелик потопал следом. В кладовке похититель связал девушке руки за спиной, посадил на прежнее место, веревку примотал к скобе. Все это он проделал молча, и его молчаливая сосредоточенность напугала Марину сильнее, чем если бы мужчина ругался, пусть даже ее бил. Закончив, похититель повернулся к Лелику, достал платок, вытер кровь на круглом лице и впервые обратился к Марине:

— Ты Лелика не обижай. Он парень хороший, добрый, но есть у него слабость — любит головы сворачивать. Сначала курам в деревне сворачивал. Потом соседям. Его в спецбольницу определили, но Лелику там не понравилось. Ушел, по пути санитару голову свернул. Ко мне вот прибился…

— Что вам от меня надо?

— Надо, чтобы ты хорошо себя вела. Если, конечно, хочешь мужа своего снова увидеть.

У подъезда стояли два милицейских «газика» [75]. Глубокая ночь, все окна в доме темные, освещены только два на четвертом этаже.

Николай сидел как на иголках под грибком на детской площадке, смотрел на освещенные окна, в которых мелькали серые тени, и ждал Андрея. Ему хотелось бежать, спасать Марину, вытаскивать ее из лап похитителя. Но он не знал, куда мчаться, кроме того, привык доверять другу. Поэтому терпеливо ждал там, где сказал Андрей. Правда, терпение закачивалось.

У соседнего дома остановился ушастый «Запорожец» [76], погасил фары. Водитель направился прямиком к грибку, под которым укрылся Николай.

— Ну наконец! — закричал Коля, узнав Сергеева.

— Тише, весь дом разбудишь.

— Это чья машина? — Неодинокий показал на «Запорожец».

— Одолжил у Сани, соседа по гаражу. Что тут происходит?

— Менты на четвертом этаже шухер наводят. Кто там живет, знаешь?

— Водитель Прудков. Похоже, у него обыск.

— У тебя, кстати, тоже был обыск. Меня хотели в понятые записать, но я отказался.

— Бедная Оксана, опять это на нее свалилось.

— Ничего, она у тебя крепкая. Так мы правильно думали, что Прудков маньяк?

— Нет, он не маньяк, но тоже под подозрением. Как и я.

— Тогда кто же маньяк? Кто Марину похитил?!

— Коля, давай рассуждать логически.

— Давай.

— Записка похитителя и мое признание напечатаны на машинке, запертой в моем кабинете. Кто может подняться на второй этаж подстанции, где днем и ночью полно людей, не вызывая подозрений?

— Кто-то из персонала.

— Верно, из персонала, причем медицинского. Водители на второй этаж не ходят, им там делать нечего.

— Согласен. Но кабинет же заперт, когда тебя и Белорецкого на работе нет.

— Верно, значит, этот кто-то либо взял запасной ключ в диспетчерской, либо сделал дубликат. Брать ключ в диспетчерской рискованно, если ты сам не диспетчер. Но девчонок-диспетчеров я в роли маньяка-потрошителя представить не могу.

Николай кивнул.

— Я тоже не могу, это должен быть крепкий мужик.

— Значит, не диспетчер, кто-то из персонала, кого я хорошо знаю, зашел в кабинет в рабочее время, например, чай попить или проконсультироваться, взял ключ, который я всегда оставляю на столе, и сделал слепок. Логично?

— Логично.

— Круг подозреваемых сужается. Еще этот человек должен работать на скорой год с небольшим, иметь доступ в общежитие, знать о замене замка на двери и о сигнализации.

— Ну, не тяни. Кто это?

Андрей тяжело вздохнул.

— Вот здесь у меня нестыковка в логическом построении. Есть человек, который подходит по всем характеристикам, но…

— Что но?

— Подполковник Знамин считает, что преступник — бывший милиционер, который бежал из следственного изолятора.

— Да, ты говорил. Тот, что охотился за тетрадью, похитил Оксану и прострелил мне руку. Получается, что похищение — его почерк. Тогда Оксану, теперь Марину.

— Да, но человек, о котором я думаю, уже год работает в бригаде скорой помощи и ни разу не прокололся. Откуда у него медицинские знания, если он бывший милиционер? Диплом еще можно подделать, но знания? И анатомию, судя по всему, он изучал, и скальпелем умеет работать. Не так просто труп выпотрошить.

Николай задумался.

— Ну, может… — протянул он.

Из подъезда вышли милиционеры.

— Коля, — прервал друга Андрей, — быстро пройди мимо, как будто домой возвращаешься. Тебя они не знают. Сейчас должны докладывать по рации о результатах. Телефона у Прудкова в квартире нет. Нам очень нужно узнать, что они нашли и где Прудков.

— Понял.

Николай деловым шагом направился к соседнему подъезду. Проходя мимо милицейских машин, остановился, попросил закурить у водителя. Зашел в дом, дождался, пока «газики» уедут, и вернулся к Андрею.

— Короче, ничего они не нашли, а Прудков скрылся, его ищут.

— Отлично, поехали. — Сергеев потянул друга за рукав. — У нас мало времени, по дороге все объясню.

Известие о похищении Марины потрясло Оксану до глубины души. Она всячески старалась забыть страшную картину — растерзанное тело молодой женщины, которое они с Андреем увидели на вызове в последних числах марта. Как давно, казалось, это было! И вот теперь увиденное снова отчетливо проявилось перед глазами, как возникает изображение на фотобумаге во время печати. Мысль о том, что убийца-маньяк может то же самое сделать с Мариной, была невыносима.

Появление капитана Скворцова с ордером на обыск произвело на Оксану не большее впечатление, чем жужжание надоедливой мухи.