После договора с Францией в русской армии началось странное поветрие. Наши полки стали дружить с однономерными французскими полками. Стоящий в Риге 115-й Вяземский полк сделался побратимом 115-го полка французской пехоты. На прошлой неделе все местные газеты написали о том, что галлы прислали сюда большой и красивый альбом. В нем были фотокарточки командира и офицеров полка. Французский консул барон де Белиссен-Бенак торжественно вручил его вяземцам. И вот этот альбом украли.
Военные обиделись и нажаловались вице-губернатору Булыгину. Тот, человек резкий, поставил на уши полицию. И люди Кнаута быстро разыскали ловкача, стащившего французский подарок. А тот привел их к Августу. Оказалось, что мазу приглянулся сам альбом: в дорогой коже, с серебряными застежками. И он забрал добычу себе.
Когда сыскные ворвались в дом, бювар лежал на видном месте. А рядом валялись порванные карточки французов. После этого отпираться было уже невозможно. Купил, мол, пустой альбом у неизвестного… В итоге вяземцы страдают: не просить же побратимов снова сфотографироваться, поскольку в Риге столько воров. Сыщики тоже злые: не успели предотвратить кощунство. А хозяин Задвинья сидит в съезжем доме Митавской части. Ему светит три месяца тюрьмы. На левом берегу Двины намечается временная анархия.
Алексей сначала расстроился. Цвейберга не ухватить, а теперь еще и за рекой нету начальника. И боевикам сплошная лафа. Титус даже предложил уехать домой. Что они могут сделать? Все, что было в их силах, уже предприняли. Шпионов турнули, родина когда-нибудь скажет им за это спасибо. А свое шкурное дело не осилили.
Но Лыков лишь посмеялся:
– Спокойно, Яша. Уже июнь. Рукавицын без тебя или вытянул сплав, или провалил. В любом случае, это уже свершилось, пока ты в рыжих ходил. Теперь сиди и жди.
– Чего ждать?
– Забыл закон сыщика? Жди удачи! Случая.
И случай действительно произошел. Через день после легализации Титуса в номер к Лыкову постучали. Коридорный принес карточку: некий граф Альвенлебен просил принять его. Заинтригованный сыщик велел звать.
Вошел незнакомый человек, плешивый и робкий. Он сказал:
– Господин Лыков, прошу меня простить. Я только парламентер.
– От Теодора Оттоновича, что ли? – сразу догадался надворный советник.
– Именно так. Он очень извиняется за свое неразумное поведение. Просит о милости. И об откровенном разговоре.
– Вот как? Что случилось, раз он переменил свою линию?
– У Цвейберга убили телохранителя, – лаконично пояснил граф.
– Теперь понятно. Где он?
– Сидит внизу в ресторане и ждет вас. Если, конечно, вам удобно.
– Мне удобно, – сказал сыщик. – Сообщите ему, что я сейчас спущусь.
Цвейберг вовсе не выглядел напуганным, как ожидал Алексей. Скорее удрученным. Он начал с извинений, а потом сразу заговорил о погибшем охраннике:
– Вы его наверняка помните. Галлер – бывший цирковой борец, сильный и смелый человек. У меня никогда до сей поры не было никакой стражи. Зачем? Это главари шаек, люди малокультурные и кровавые по натуре, держат ее. А я не бандит, я коммерсант.
Здесь немец сделал паузу. Видимо, ожидал возражений. Но Лыков не сказал ни слова.
– Однако в последнее время все изменилось, – вздохнул «коммерсант». – Появились новые люди. Те, о которых вы спрашивали.
– Это они убили вашего телохранителя?
– Да.
– Я еще не был в управлении и не читал сводку происшествий. Расскажите, как все случилось.
Цвейберг опять вздохнул.
– Вчера ночью я возвращался с делового ужина домой, – начал он. – Шел мимо Шнекенберга. По-вашему это Бастионная горка. Галлер был впереди. Вдруг крикнул: «Бегите!» Вижу, он держит кого-то за горло. А второй тычет в него ножом. Раз за разом. Понимаете? Тычет и тычет… Вынимает нож и снова… Галлер ревет, как медведь, но не отпускает первого. Ну я и побежал.
Мужчины помолчали.
– Он честно выполнил свою часть контракта. А я теперь выполню свою: обеспечу его мать и жену. По гроб. Но человек умер, защищая меня. Конечно, так было записано в условиях, однако это чрезмерная плата. Я хочу отомстить за смерть Галлера.
– А заодно избавиться от угрозы нашими руками, – добавил сыщик.
– Думайте, как вам угодно. Я понимаю, вы обижены за тот разговор.
– Обижен? Нет, я уже привык, что преступники уклоняются от ответов. Но Галлер погиб из-за вашего упрямства. Сильный и смелый человек, который до конца выполнил условия контракта.
– Я признаю свою вину, господин Лыков. И готов, пусть с запозданием, искупить ее. Что же до моей совести, до моих отношений со Всевышним, – а смерть Галлера, конечно, навсегда омрачит мою совесть, – то вас это уже не касается. Стыдить меня не надо.
– Хорошо. Начнем искупать вину прямо сейчас. Язеп Титус украл у вас деньги? Сколько?
– Да, негодяй действительно обворовал меня. Похитил двадцать три тысячи… примерно.
– Вы наняли Дохлого Августа, чтобы тот отыскал покражу?
– Это правда. Язеп купил трактир на мои средства, через подставное лицо. Где-то в Митавской части. Август за десять процентов подрядился найти его.
– Зачем вы решили его отыскать?
«Иван» пожал плечами:
– Чтобы вернуть актив, зачем же еще.
– А если тот владелец не захочет отдавать? Все оформлено законно.
– Куда он денется, – сказал Цвейберг таким тоном, что стало ясно: деваться хозяину некуда. Ай да «коммерсант»…
– Август успел найти заведение?
– Перед самым арестом. Оно находится в Зябличьем переулке. Мой поверенный уже был там. Начат процесс оформления дарственной.
– Здесь понятно. Переходим к боевикам. Это вы заказали им убийство Титуса?
– Нет, что вы!
– Двадцать три тысячи – большая сумма. Язеп многих обманул в городе, но по мелочам. И все говорили одно и то же: за такое не убивают. У вас к нему самый серьезный счет.
– Мне важно вернуть деньги, а негодяя и без меня накажут. Уже наказали.
– Кто?
– Всевышний, чьими-то руками. Он всегда найдет, чьими.
– Но не вашими, – поддел сыщик.
– Я практически никогда не отнимаю у людей жизнь, – предельно серьезно ответил «иван». – Хотя в моей среде это считается признаком слабости. А быть слабым в Риге небезопасно.
– Хорошо. Но вы ведь знакомы с этими товарищами?
– Увы, да.
– Вас свел Язеп, для которого они вершили всякие кровавые дела. Так?
– Увы, да.
– Что вы им поручали от себя?
– Ничего, – ответил Цвейберг. – Честное слово, ничего! Они такие были непонятные, дикие. Сначала я не принял товарища Мартина всерьез. Он явился с апломбом, как равный к равному. И потребовал две вещи: денег на революцию и – не поверите – уменьшения германского влияния в крае. Я посмеялся, но денег дал.
– Дали? Сколько?
– Тысячу марок.
– Почему? – уточнил надворный советник. – Вряд ли вы испугались.
– Вообще-то они страшные, – помедлив, пояснил немец. – Эти два молодых волчонка только на вид смешные. А так уже давно настоящие волки. Денег я им дал после того, как они убили Говорухина.
– Надзирателя сыскного отделения? – опешил Лыков.
– Да. Он был мой человек в полиции. Вернее, один из моих людей… После ухода товарища Мартина, выдвинувшего столь странные требования, я послал Говорухина выследить эту компанию. И доложить, кто они такие. А товарищи его зарезали. Казнь полицейского – невозможная вещь в Риге! Такого здесь никогда не было. А этим хоть бы что. У меня сдали нервы, я решил откупиться.
– Во всей России это невозможная вещь. Была невозможной. Но времена меняются, и в худшую сторону.
В разговоре опять повисла пауза. Лыков подозвал официанта и заказал чаю. Когда тот ушел, он спросил:
– Почему же вы промолчали о них, когда я пришел к вам? По вашим словам, вы с боевиками ничем не связаны, даже опасались их… Вот и отдали бы негодяев мне.
– Я несколько раз встречался с товарищем Мартином. Любопытный тип… Ну и передавал ему деньги «на революцию». Хотя, кажется, он тратил их на рестораны. В общей сложности вожак получил от меня около пяти тысяч рублей.
– Ну и что?
– Я не хотел, чтобы власти узнали об этих… суммах. А при аресте и на следствии все бы раскрылось. Понимаете, я много лет выстраивал отношения со здешними важными людьми. С городским головой, предводителем дворянства, губернатором, полицмейстерами. Сложился миф о всесилии Цвейберга, о его неуязвимости. И вдруг выясняется, что он со страху откупался от двух мальчишек и бывшего студента.
– С трудом готов в это поверить, – сдержанно сказал надворный советник. – Учтите, если окажется, что боевики выполняли для вас кровавую работу, никакие связи не помогут вам проехать мимо Сахалина.
– Клянусь, Алексей Николаевич! Вы позволите так вас называть?
– Валяйте.
