У Акселя спьяну задергалось лицо.
– Не говорите так, вы их не знаете, – процедил латыш. – Они мои товарищи по классовой борьбе.
– Борьба, юноша, есть только одна – борьба индивидуума за выживание. Тебя в данном случае. Про Дарвина слышал? Сильный пожирает слабого. Все остальное – демагогия. Пустая болтовня.
Лыков нарочно старался выбирать выражения из предполагаемого лексикона товарища Мартина. Чтобы собеседник услышал знакомые слова и больше в них поверил.
– И вот теперь дилемма. Ты должен сделать выбор: спастись или погибнуть. Выбирай.
– Что вы предлагаете?
– Знаешь, как плохо на каторге без денег? Ужасно, невыносимо. А с деньгами и в аду жить можно. Слышал, как поступают арестанты, у которых капитал? Нанимают поселенца. И тот валит лес или копает канаву вместо того, кому это вменено в обязанность приговором.
Боевик слушал жадно, боясь пропустить хоть слово.
– Еще там есть майданы. Говорили тебе про майданы?
– Нет. А что это?
– Тюремные лавки. Или магазины. За деньги там все можно купить, даже водку и табак, которые официально запрещены. И женщин, женщин тоже. Но за деньги… Они, брат, в неволе все. Начальство не трогает тех, кто при капитале. И жиганы их уважают, не бьют.
Лыков вынул из кармана заранее набитый бумажник и красноречиво потряс им:
– Вот главная сила. Капитал, оборотные средства! Деньги – товар – деньги-штрих.
И без перехода предложил:
– Скажи, где прячутся Эмиль с Мартином, и получишь пятьсот рублей.
– А как я их получу? В тюрьме же надзиратели отнимут.
– Никто не отнимет. Сейчас пойдем туда и добавим одну строчку в опись изъятых у тебя вещей. И полтыщи твои. Возьми немного на неотложные нужды, но основное оставь у смотрителя. На каторге пригодятся. Деньги будут законные, они поедут с тобой на Сахалин. Ну? Пять сотен!
Скрастынь зачем-то огляделся, потом спросил шепотом:
– А можно тысячу?
– Ты хочешь целую тысячу?
– Да. Срок у меня будет большой, деньги понадобятся.
Лыков задумался. И правда, черт с ними, с этими бумажками. Лес продам и восполню. Зато не надо бегать и искать тех двоих, Аксель сдаст их тут же. Раз – и сразу в дамки.
– Ну хорошо… Но за такую сумму расскажешь все, что знаешь.
– Я готов.
– Нет. Сначала пойдем в тюрьму. Я человек честный, не обманываю. Получишь деньги, увидишь их в протоколе, возьмешь, сколько надо. И лишь после этого поговорим.
Сыщик и арестант явились на Полицейское подворье. В кабинете тюремного начальства состоялась сделка. Смотритель, числящийся по армейской пехоте штабс-капитан Богданов подписал новый протокол изъятия. Теперь за Акселем Скрастынем значилась тысяча рублей. Еще Лыков приказал перевести подследственного в хорошую камеру. Там сидели всего четыре арестанта, пожилые и безобидные.
Тридцать рублей мелкими купюрами новоявленный богач пожелал взять с собой.
– Только не играй на них в карты, – предостерег сыщик. – Облапошат. Соседи лишь с виду безобидные.
Аксель посмотрел на питерца и ответил с чувством:
– Мама всегда запрещала мне играть в карты на деньги.
Лыков хотел спросить: «А убивать людей тебе мама не запрещала?» Но сдержался. Пусть сначала сообщит, что знает.
Закончив расчеты, они сели в допросной. Лыков взялся за перо. И Аксель стал рассказывать.
Первым делом он назвал настоящее имя Эмиля. Тот действительно оказался из крестьян. Сын арендатора из Вольмарского уезда Эмиль Михелев Карклин, семнадцати лет. Ученик путевого обходчика. Живет в будке номер девять Элеваторной железной дороги.
– Кто убил Язепа Титуса? – задал Лыков главный для себя вопрос.
– Эмиль.
– По приказу Мартина?
– Нет, что вы. Он зарезал его за порт-папирос. У Язепа имелся такой, со скабрезными фигурами.
– Не может быть!
– Правду говорю. Эмиль завидовал и просил уступить. Титус не соглашался. И тогда Карклин его зарезал и забрал вещь.
– Но как же она оказалась потом у Лакомкина? Ведь это ты ему продал. Врешь, что ли?
– Нет, не вру, – обиделся Аксель. – Товарищ Эмиль довольно быстро им наигрался, этим порт-папиросом. И уже через три дня поменялся со мной. У меня был хороший бельгийский револьвер…
– Который ты купил в корчме Папе у беглого солдата? Наган?
– Ага, тот самый. Семь зарядов. У всех шесть, а у этого семь. Товарищ Эмиль загорелся. Я и поменял.
Алексей молча обдумывал услышанное. Вот и открылась тайна смерти Яшиного брата. Довольно неприглядная, надо сказать. Умереть от руки тупого молокососа за папиросник с неприличным секретным отделением… Такова цена жизни мошенника. Яша будет очень расстроен, когда узнает.
– А что Мартин? Как он отнесся к убийству?
– Ругался сначала. Но потом сказал: что вышло, того уже не исправишь. А смерть негодяя надо использовать в интересах революции.
– Это как? Столкнуть из-за нее форштадты?
– Угу. Язеп взял среди воров большую силу. И при этом всех обманывал и со всеми поссорился. Очень удобная фигура, чтобы замутить воду. Так и вышло: главари банд чуть не передрались, обвиняя друг дружку в его смерти. Товарищ Мартин все продумал. И про полицию тоже оказался прав.
– То есть?
– Ну, он сказал, что из-за такого дерьма сыщики землю рыть не станут. Вот и вышло, что глупая смерть барыги сыграла нам, революционерам, на руку.
– Что вообще за человек товарищ Мартин? Как его настоящее имя?
– А что, про него я тоже должен все рассказать? За ту же тысячу?
– Ты как думал? – рассердился сыщик. – Твой поганый Эмиль и ста рублей не стоит! Давай, говори что знаешь.
– Да мне ничего и неизвестно. Товарищ Мартин – опытный конспиратор.
– Как его настоящее имя?
– Не знаю.
– Он сидел в тюрьме?
– Понятия не имею. Намекал, что сидел, но ведь мог и обмануть. Чтобы придать себе весу в наших глазах.
– Где он хотя бы живет?
– Да не знаю я! Раз пошел за ним следом. Сам хотел выяснить, где квартира товарища Мартина. А то случись что, и концов не найдешь.
– И?
– И он быстро меня обнаружил. Сел в ресторане Трепика, поел-попил да и вышел через черный ход.
– А ты?
– А я караулил напротив ресторана до ночи, мерз, пока не понял, что к чему.
– Значит, Мартин над тобой посмеялся?
– Нет. Он дал мне урок конспирации.
– Тьфу! – не сдержался Лыков. – Революционеры хреновы. Не доверял он вам, значит. Ну давай, вспоминай все, что сможешь. Любовницу его, привычки, особые приметы.
Аксель долго думал, потом сообщил:
– Любит копченого угря.
– М-да… А еще? Баба-то была у него?
– И не одна.
– Имена, место жительства, сословная принадлежность.
Боевик опять задумался.
– Э-э… толстых любил.
– Понятно.
Нельзя было требовать от парня невозможного. Товарищ Мартин знал цену своим подручным и подстраховался.
– Ну, последний раз соберись с силами. Где сейчас может быть твой атаман?
– Мне кажется, он уехал из Риги, – неожиданно предположил Скрастынь.
– Почему ты так решил?
Последовал глубокомысленный ответ:
– Товарищ Мартин разочаровался в пролетариате.
– В каком смысле?
– Ну поглядите сами. В Риге их пятьдесят тысяч, всех эксплуатируют. Мы создали революционную ситуацию. Убили Титуса и двух главных на Московском форштадте. Лесопилку сожгли. Хотели еще газовый завод взорвать, который в конце Матвеевской, но передумали. Что толку? Никто даже не вышел на баррикады.
– Аксель, какие баррикады? Почему вы решили, что после смерти бандитов Рейтара и Ярышкина люди начнут революцию? Плевали они на эти мелочи. Не так добиваются революции.
– А как? – заинтересовался боевик.
– Ну не знаю, сам не пробовал. Но как-то иначе. Однако вернемся к Мартину.
– Да. Он сказал в последнюю встречу, что надо менять тактику борьбы и переносить революционную пропаганду на крестьянство.
– Даже так?
– Угу. Крестьяне страдают больше рабочих. И там засилье немцев-землевладельцев быстрее толкнет их на путь борьбы. Думаю, он перебрался куда-нибудь в уезд и создает там боевую ячейку.
– Этого нам только не хватало.
– Или, может быть, товарищ Мартин пошел по другому пути: учреждает сразу целую партию. Он говорил, что вот-вот появится латышская социал-демократическая партия. Товарищ Мартин станет в ней вождем, а мне он предложил пост начальника военно-разведывательного крыла. С задачей развязать революционный террор.
– Да, вовремя мы тебя прихватили, – констатировал сыщик. – Террор… Дай вам с Эмилем волю, вы столько крови прольете.
– Так ведь классовая борьба, – одной фразой объяснил все Аксель.
Лыков перечитал записи. Не густо. Главаря поймать не удастся, негодяй хорошо подготовился. Получается, что сыщик заплатил тысячу своих кровных за то лишь, чтобы узнать место службы Эмиля…
