– Поговорили, и хватит. Тебе там одному скучно, скоро я привезу приятеля. Вдвоем веселее.
– Только будьте осторожны, – предостерег сыщика боевик. – Товарищ Эмиль стреляет из двух револьверов, не вынимая рук из карманов.
– Такое невозможно.
– Возможно. Он ездил каждый день в Плескодаль, уходил там в лес и учился. Сделал в карманах шинели дырки и наводил, наводил… Достиг большого мастерства.
– Ого… Ну, спасибо, что предупредил.
– Это в качестве ответной благодарности. Вы же по-доброму ко мне отнеслись, денег дали, – объяснил Аксель. – А ведь я пытался вас зарезать. Поэтому, если увидите, что он сунул руки в карманы, сразу падайте!
– Учту.
Однако найти товарища Эмиля оказалось непросто. Когда сыщики явились в будку номер девять, там проживал другой человек. Он пояснил, что ученик обходчика Карклин уволен за прогулы. И теперь пребывает неизвестно где.
Снова Алексей вызвал Скрастыня на допрос.
– Где может прятаться Эмиль?
– Денег у него мало, товарищ Мартин нам неохотно их давал. Но у товарища Эмиля есть привычки…
– Это интересно. Какие?
– Он любит цирк и старается ходить на новые программы.
– Хорошо. А еще?
– Еще скачки любит. Выиграл однажды пять рублей семьдесят копеек, так с тех пор и повадился. Больше, правда, ему не везло.
Сыщик развернул любимую газету «Ведомости Рижской городской полиции». Цирк Саламонского объявлял о приезде новых артистов. Дебют воздушных гимнасток в бальных костюмах, сестер Лалы, Аделины и Нины Арагози. Бальные костюмы – это хорошо. Коленки, поди, голые… Самому, что ли, сходить? Далее эквилибристка госпожа Аделино. Наездница Лага-Лее. Жокей Ангело. Знаменитый чревовещатель господин Оттон Шарлье. Большая еврейская обстановочная пантомима «Сон фараона». Балет в исполнении сорока дам и танцовщицы госпожи Рудольф. В конце представления выход всех клоунов и августов. Какие еще августы?
Сыщики хотели заявиться в цирк искать парнишку в железнодорожной шинели. Но передумали. У Саламонского на представлениях собирается до тысячи семисот зрителей. Давка. Эмиль же вооружен и станет стрелять не задумываясь. Цирк решили поэтому отложить.
Для очистки совести Лыков сходил в театр-варьете «Монополь», посмотрел программу «Утро на острове Куба». Тоже много полуголых женщин. Но билет стоил рубль, дорого для товарища Эмиля. И все-таки не цирк и не скачки.
Сыскное отделение оцепило ипподром Скакового общества. И там Эмиль не обнаружился. Где же искать юного убийцу?
Как всегда, выручил ловкий Растегаев. Он вспомнил, что в Солитюде расположена Лифляндская государственная заводская конюшня. При ней устроен манеж-татерсаль[69], где толкутся все любители азарта. И на скаковом поле конюшни проводятся скачки с подпольным тотализатором. Надзиратель поехал туда и натолкнулся на Эмиля. Тот шлялся по манежу в своей черной шинели. Сыщик даже разглядел, что на ней отсутствует пуговица – та самая, что осталась в кулаке Язепа. Будучи один, он не решился арестовывать боевика, но выследил его жилище. Убийца прятался в казармах цементного завода на Кукушкиных горах.
Получив эти важнейшие сведения, Лыков загорелся. Вот оно! Дознание по убийству Язепа Титуса скоро завершится. Они с Яаном посоветовались и решили не рисковать жизнями здешних сыщиков. Мальчишка опасен, может кого-нибудь застрелить. Лучше обойтись своими силами.
Еще Яан сказал:
– Знаешь, давай ради разнообразия захватим его живым. Не убивай Эмиля.
– Я сам в раздумьях, – признался надворный советник. – С одной стороны, он весь в крови. С другой – ребенок еще, безмозглый. Не ведает, что творит.
– Прошу, оставь его в живых.
– Ну хорошо. Но мы возьмем с собой на задержание еще одного человека.
– Кого?
– Пристава Вильбоа. Это бывший начальник сыскной части. При нем убили Говорухина. Он мечтает отомстить убийце.
– Ты же знаешь, насколько Эмиль опасен. Слишком большой риск для этого Вильбоа.
– Он полицейский. Пусть сам решит, но я обязан ему предложить.
Друзья поехали на бульвар Наследника, в канцелярию второго участка Городской части. Виктор Александрович отыскался в своем кабинете. Высунув от усердия язык, он сочинял какую-то бумагу.
– Алексей Николаевич! – обрадовался он. – Давно не виделись. Как ваше дознание? И кто это с вами?
– Знакомьтесь: Титус Яан Францевич.
Пристав и лесопромышленник обменялись рукопожатием.
– А дознание мое подходит к концу. Я нашел того, кто убил Язепа. Этот же человек, кстати, зарезал и вашего Говорухина.
– Вот это новости! Кто он?
– Мы сейчас едем его арестовывать. Не желаете присоединиться?
Глаза Вильбоа сверкнули:
– Еще как желаю! Вот спасибо, век вам этого подарка не забуду.
– Подарок с душком, Виктор Александрович. Убийца – семнадцатилетний ученик железнодорожника Эмиль Карклин. Несмотря на юный возраст, очень опасный. На нем достоверно пять или шесть смертей, а может, и больше. Ходит с двумя револьверами, научился стрелять, не вынимая рук из карманов. Учтите это. Не передумали?
– Нет, не передумал. Едем.
– Револьвер, что при вас, заряжен?
– А как же. Лекарство на шесть душ всегда наготове!
– Шашку отстегните, оставьте здесь. Там она будет только мешать.
Пристав послушно снял портупею. Через минуту трое мужчин уже ехали в пролетке к понтонному мосту.
По дороге сыщик рассказывал приставу о ходе своего дознания. Виктор Александрович задавал вопросы. Новость о том, что его надзиратель тайно прислуживал Цвейбергу и поплатился именно за это, огорчила пристава.
– Не передумали мстить? – спросил надворный советник.
– Ни в коем случае. Говорухин, конечно, стервец. Продался. Но нельзя спускать убийство своих, даже если они перед тобой виноваты.
Под конец Вильбоа сказал:
– Блестяще! Ни я, ни Кнаут не додумались бы до этого. Примите мои поздравления. Нам у вас учиться и учиться.
Алексею было приятно услышать такие слова. Но скоро им предстоял бой. Сыщик в очередной раз напомнил своим спутникам:
– Если сунет руки в карманы, сразу ложитесь и отвечайте лежа. Он не репетировал стрельбу по низко расположенным мишеням.
Пролетка между тем перебралась на левый берег. Пассажирам стало не по себе. Трое взрослых опытных мужчин ехали арестовывать одного сопляка. А под ложечкой у них сосало, у всех троих. Лыков истово осенил себя крестом, когда проезжали мимо Троицкой церкви за Гагенсбергской пристанью. За ней показалась лютеранская Мартыновская, в готическом стиле. Сыщик незаметно для других перекрестился и на нее… Хуже не будет! В переулках, идущих к реке, открылся вид на Ригу. Из Задвинья он был особенно красив. Острова, корабли на воде, Замок и шпили соборов. «Увижу ли я это все еще раз? – подумал сыщик. – Или сложит меня сейчас этот щенок?»
Они долго ехали по Дюнамюндской, мимо морского госпиталя, навигационной школы, вдоль корпуса проволочной фабрики. Потом оказались в Ильгецееме. Густо дымили трубы завода, где варили полюбившееся Алексею пиво. Да, хорошо бы все обошлось…
Перед цементным заводом они остановили экипаж и дальше двинулись своим ходом. Обогнув забор, очутились в маленькой слободке. Три каменных двухэтажных казармы стояли вдоль берега. Эмиль проживал в самой дальней.
Боевик появился неожиданно. Вывернул из-за дровяного сарая, увидел троих мужчин и сразу все понял. Он мгновенно сунулся в карманы.
– Ложись! – крикнул Лыков и первым бросился на землю. Титус последовал его примеру с похвальной быстротой. А вот Вильбоа замешкался. Раздались выстрелы, из карманов черной шинели вылетели огненные молнии. Пристав охнул и повалился на бок.
Не мешкая, Алексей и Яан ответили. Эмиль со стоном покатился по земле. Лыков вскочил, подбежал к боевику и заломил ему руки за спину. Титус обыскал карманы и выбросил два дымящихся револьвера на траву.
Связав пленного, надворный советник поспешил к Вильбоа. Тот уже сел, из левой ноги его хлестала кровь.
– Сильно, Виктор Александрович?
– Пустяк, – ответил тот. И добавил с армейской бравадой: – В говядину!
– То есть кость цела?
– Кажется, да.
– Сидите, не вставайте.
Сыщик вернулся к Карклину и снял с него брючный ремень. Потом под корень оторвал приставу штанину и перетянул ногу ремнем выше раны. Кровотечение сразу уменьшилось.
– Ну вот, уже лучше. Надо только через пятнадцать минут ослабить повязку. Ненадолго.
– Как убивец?
– Связан. Ему тоже попали в ногу. Сейчас закончу с вами и займусь им. Не скажете, где здесь ближайшая больница?
– Помните, мы проезжали казармы 116-го пехотного Малоярославского полка? В самом начале Дюнамюндской. Там есть околоток с полковым врачом.
– Едем туда!
