доказательства советского вмешательства. Я доставлю Энтина в Америку живьем. Вы избавитесь от соперника, а мы получим свидетеля.
Капитан госбезопасности почтительно склонила голову.
— После Санатория и после того, как вы меня выследили, не сомневаюсь: вы можете это сделать. Но…
Она замолчала — что-то прикидывала. Это продолжалось недолго, всего несколько секунд.
— Во-первых, от Энтина вы ничего не добьетесь. Он именно что упертый. Никаких показаний он вам не даст. Вы ведь не мы, методов физвоздействия не применяете. А во-вторых, такого масштаба операции, тем более на Тихом океане, курирует лично первый заместитель наркома Фриновский. Тут не уровень Энтина. Фриновского же похитить не сумеете даже вы, у него круглосуточная охрана. Однако есть другая возможность.
Жильцова заговорила еще быстрей, уголок рта у нее нервно задергался.
— Сверхсекретную информацию Фриновский хранит у себя дома. Данные по самым важным агентам и самым важным операциям. Если ваш самолет его рук дело, можете не сомневаться: у Фриновского всё зафиксировано и положено в папочку. Это будет самое лучшее, неопровержимое доказательство. Квартира комиссара госбезопасности охраняется и документы лежат в сейфе, но всё же это проще и надежнее, чем похищать Энтина.
— Вы до такой степени прониклись интересами Соединенных Штатов, что ради них готовы вывести из-под удара вашего врага Энтина? — скептически спросила Мэри.
— Если вы проникнете в сейф Фриновского… наши интересы совпадут не на сто, а на двести процентов! — Жильцова пришла в возбуждение. — Я всё, всё для вас сделаю! Помогу всем, чем только смогу! Вы возьмете из сейфа то, что вам нужно, а мне отдадите конверт, который там лежит. На нем инициалы «Ж. В.».
— Что-то компрометирующее?
— Мой смертный приговор. Вы спасете мне жизнь.
Эта идея была несравненно лучше первоначальной. И нет сомнений: ради собственного спасения товарищ Жильцова разобьется в лепешку и перевернет горы — выражаясь на английском, пробежит через кирпичную стену.
— Хорошо. It’s a deal [11]. Если я найду в сейфе то, что мне нужно, я заберу оттуда конверт с вашими инициалами. Слово Мари Ларр.
— Не просто заберите, оставьте вместо него другой такой же… Иначе подозрительно. На всех у Фриновского есть «гарантии», а на начальницу Второй особгруппы нет… — Жильцова обращалась не к Мэри, а говорила сама с собой. Ее трясло от волнения. — Я сейчас подготовлю…
Она открыла секретер, вынула пустой конверт, написала на нем две буквы. Потом подошла к стене, тронула раму картины с какими-то медведями, что-то щелкнуло. Картина оказалась дверцей. Тайник был устроен ловко, Мэри при осмотре его не обнаружила.
— Что бы положить, что бы положить… — бормотала Жильцова. — А, вот…
Вынула какие-то фотокарточки. Мэри взглянула — порнография. Товарищ капитан госбезопасности нагишом, в непристойных позах.
— Ваш знакомый снимал, Бокий. Большой был проказник, — деловито сказала хозяйка квартиры, очень довольная своей идеей. — Как знала, что пригодятся. Пускай найдут при обыске. Аморалка — это не 58-ая пункт 8. И правдоподобно. Опять же, пусть полюбуются. Мне за себя стесняться не приходится…
Мэри была озадачена.
— При каком обыске?
— Это к нашему делу не относится. Едем, не будем терять времени.
— Куда?
— На Кропоткинскую, к дому Фриновского. Пока на улицах темно и пусто. Прикинем, как туда проникнуть.
Жильцова прямо рвалась в бой. Золото, а не помощница.
Дом 31 по Кропоткинской улице был недавней постройки, в стиле, который многоученая Пруденс назвала «поздневенецианским»: колонны, арки, лепнина.
Дом № 31
— Спецпроект, жилое здание для руководства НКВД, — рассказывала Жильцова. Она сама сидела за рулем «бьюика», водителя отпустила. Свидетели в таком деле исключались. — У первого зама девятикомнатные апартаменты на последнем этаже. Фриновский любит быть выше всех, царем горы.
— Какой горы?
Мэри смотрела на темные окна в бинокль.
— Игра такая, детская. Все мужчины — подростки, — наморщила нос чекистка. — Во всяком случае те мужчины, с которыми меня сталкивала судьба. Меряются своими отростками и обязательно хотят быть сверху.
Сама себе таких подбираешь, подумала Мэри.
— Про охрану расскажите.
— Спецавтомобиль перед домом вы видите. Он всегда здесь. Дежурный наряд. В подъезде тоже пост. И в самой квартире обязательно кто-то, круглосуточно. Все из Первого отдела, он обеспечивает охрану правительства. Профессионалы высшего класса.
— Значит, через парадное не войти. Черный ход в доме есть?
— Да, со двора. Заперт на ключ. Открыть, я полагаю, будет несложно, но проблема в том, что с черной лестницы в квартиры попасть не получится. Лестница служебная — для ухода за коммуникациями и за лифтом. Наверху выходит на чердак. Честно говоря не представляю, как проникнуть в квартиру Фриновского.
Навес крыши широкий, выступает метра на два от стены; расстояние сверху до окна примерно два с половиной, регистрировала Мэри, не отрываясь от окуляров.
— Семья?
— В Крыму. Август же. Кроме самого Фриновского и дежурного охранника никого не должно быть. Он сейчас дома, спит. На службу уезжает в двенадцатом часу.
— Тогда делать здесь пока нечего. — Мэри убрала бинокль. — И больше мне от вас ничего не нужно. Подвезите меня до метро. Оно ведь скоро откроется?
— А когда вы собираетесь провести операцию? — нервно спросила Жильцова. — Времени немного. Через два-три дня будет объявлено о назначении Фриновского наркомом флота, и он переедет отсюда. Наркому положен особняк. Проникнуть туда будет еще труднее.
— Завтра вечером. Как только подготовлюсь.
— Помните, что вы обещали подменить конверты. Принесете мой — я в долгу не останусь. Обеспечу безопасный переход через границу и для вас, и для вашей сотрудницы.
— Это не понадобится.
Машина ехала вдоль улицы, где дворники уже мели тротуары. Стекла верхних этажей по левой стороне были розовыми и оранжевыми.
— Остановите здесь. Пройду до метро дворами.
На самом деле она собиралась идти к себе на Кировскую пешком.
Жильцова затормозила. Смотрела настороженно. Видимо испугалась, что страшная американка, выяснив всё, что ей требовалось, сейчас уберет отработанного информатора.
— Чем я еще могу быть вам полезна? Я много что знаю. У Фриновского от меня мало секретов. Он мой любовник.
— Я догадалась, — кивнула Мэри. — Потому и фотокарточки в конверте. Чем объясняется особый интерес Фриновского к Дальнему Востоку?
— Всё объясню. У нас в НКВД две группы влияния, «немецкая» и «японская». Каждая пытается склонить на свою сторону товарища Сталина. Одни докладывают, что приоритетное направление — фашист-ская Германия, другие — что самурайская Япония. Фриновский принадлежит к «японской» фракции. Он лично курирует всё, что происходит на Дальнем Востоке. Добился поста наркомвоенмора, это укрепит его позиции. Сейчас были бои с японцами на озере Хасан. Газеты пишут, что мы вломили самураям, а на самом деле наоборот. Маршалу Блюхеру,
