— Дождь кончился, — сказала наутро Сибилла, отворачиваясь от окна, где смотрела в прорези ставней. — Я боялась, он затянется на несколько недель. Франсеска, пошли, прогуляемся. Наверняка есть дела, которые мы можем выполнить для сеньоры Хуаны.
Ее родственница отложила шитье и подняла взгляд.
— Вот видишь. Вышло солнце, — сказала Сибилла, распахивая ставни. — Для марта день замечательный.
— Холодно, — сказала Франсеска.
— Потому что неподвижно сидишь все время. Если будем двигаться, быстро согреешься. Иди, возьми шаль, а я тем временем спрошу, можем ли мы сделать что-то полезное.
И, поднятая с места силой решительности Сибиллы, Франсеска пошла в свою комнату за шалью.
— Я никогда не бывала в лавке шорника, — сказала Франсеска. — По-моему, женщине заходить туда очень странно.
— Не понимаю, почему, — сказала Сибилла. — Мы ездим верхом, у наших лошадей есть седла и уздечки, почему нам не следует интересоваться, хорошо ли они изготовлены? Да и все равно, нам ничего не нужно узнавать; мы лишь передаем сообщение от сеньора Понса.
С этими словами Сибилла быстро вошла в лавку, Франсеска последовала за ней. Кивнув в знак приветствия, Сибилла изложила четко и убедительно пожелания сеньора Понса относительно новой уздечки. Шорник улыбнулся и кивнул; Франсеска молча стояла у прилавка, глядя на образцы кожи и украшений.
— Сеньора, вы будете гораздо более требовательной, чем сеньор Понс, — спокойно сказал шорник. — Он просто говорит мне: «Пере, сделай то, что считаешь наилучшим, ты разбираешься в сбруе лучше меня», и я делаю все возможное. Я сделаю ему превосходную уздечку. Вот увидите, сеньора. Он очень покладистый человек.
— Кто, Пере? — послышался голос от двери.
— Сеньор Понс, — ответил шорник. — Добрый день, сеньор Николау. И вам, сеньор Пау. Денек замечательный, правда?
— Если не считать того, что я вымок под дождем, въезжая в город, то да, — ответил широкоплечий молодой человек с черными волосами и приятной улыбкой.
— Сеньора Франсеска, — сказал Николау. — Я не разглядел вас в этом тусклом свете. Что привело вас в лавку шорника?
От этого вопроса Франсеска лишилась дара речи.
— Боюсь, что я, — ответила Сибилла. — Я ее родственница, выполняю поручение сеньора Понса относительно превосходной уздечки. А вы, — обратилась она к широкоплечему молодому человеку, — тот человек, который не знает, где живет сеньор Понс.
— Ерунда, Пау, — сказал его друг. — Само собой, знаешь.
— Прошу прощения, сеньора, — сказал Пау, пораженный этой внезапной нападкой. — Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Уверяю вас, — сказала Сибилла, — скоро поймете. Вы обещали нанести нам визит. А теперь нам нужно идти, так ведь, Франсеска?
— Да, конечно, — сказала та и быстро вышла из лавки.
— Очень рада, что мы вышли оттуда, — сказала Франсеска. — Пошли прямо домой.
— Зачем? — спросила Сибилла. — Светит солнце, на открытом воздухе красиво. Мы никому не потребуемся, по крайней мере в течение часа. Я бы хотела спуститься к реке. Думаю, она совсем не похожа на те речки, к которым я привыкла. Пошли, Франсеска, кто нам запрещает?
— Что подумает Хайме? — спросила Франсеска.
— Я не раз слышала, как он тебе говорил, что нужно почаще бывать на воздухе. Хайме будет доволен.
Это было совершенной правдой, и Франсеска пришла в замешательство.
— Всякий раз, когда выхожу из дома, меня останавливают люди. Здороваются, задают вопросы, а я не знаю, что отвечать.
— Ты знаешь этих людей? — спросила Сибилла. Бледная Франсеска с жалким видом кивнула. — Тогда твоя проблема решена. Представь меня им, и я буду темой разговоров. Ну — где река?
— Ты должна знать, где, — сказала Франсеска.
— Откуда? После приезда я почти не выходила из дома.
— Вот дорога к самому красивому мосту.
— Тогда давай посмотрим на него, пока светит солнце, — сказала Сибилла и пошла в указанном направлении.
Вскоре Франсеска неожиданно остановилась.
— Сибилла, подожди, пожалуйста, — сказала она слегка смущенно. Перед ними стояла высокая женщина с загрубелым лицом, одетая в грубое, но приличное темное платье, на плечи ее была наброшена черная шаль. Седеющие волосы были повязаны косынкой, как у большинства крестьянок. «В общем, — подумала Сибилла, — она выглядит слишком обыденной, чтобы заставить Франсеску внезапно остановиться». Потом женщина обратила взгляд на нее.
Глаза этой женщины, представляли собой озерца тьмы, излучающие блеск и при этом проникали самым беспокойным образом в мысли и чувства всех, находящихся поблизости. Сибилла содрогнулась и повернулась к родственнице.
— Сеньора Франсеска, — заговорила незнакомка, — я так давно вас не видела, что стала бояться, не больны ли вы. Почему бы не зайти ко мне? Не сегодня, боюсь, меня не будет дома, но, может быть, завтра. Возьмите с собой свою очаровательную подругу.
При звуках этого грубого голоса, разительно отличающегося от обычно мягкой речи горожан, у Сибиллы возникло желание полнее закрыть лицо вуалью. Она снова повернулась к родственнице.
— Сибилла, это знакомая, которая очень помогала мне в прошлом, — сказала Франсеска так, словно слова вытягивали из нее. — Сеньора Бернада.
— Очень приятно, — негромко сказала Сибилла с чем-то средним между поклоном и реверансом.
Сеньора Бернада ответила тем же, потом повернулась и постучала в ближайшую к ним дверь.
— Пошли к реке, — сказала Франсеска.
— Кто эта женщина? — спросила Сибилла. — Я не поняла по твоему представлению, ценная ли она знакомая или заимодавица, которую ты не смеешь оскорбить, — добавила она со смехом.
— Нет-нет, — ответила Франсеска. — Ни то ни другое. Она… она очень мудрая женщина. Знает тайны. Может предсказать, что произойдет, и готовит меня к встрече с этим. Не знаю, что делала бы без нее. Только она не из нашего сословия, и кое-кто относится к ней неодобрительно.
— То есть гадалка? — спросила Сибилла.
— Не такая, как ты думаешь! — ответила Франсеска с таким одушевлением, какого Сибилла у нее еще не замечала. — Не обычная ярмарочная шваль, которая выманивает деньги у легковерных; она вдумчивая и очень мне помогает. Только не говори Хуане, Хайме или моему тестю, что я видела ее, они очень сердятся, когда я вижусь с ней.
— Ты ей платишь?
— Не очень много, — ответила Франсеска. — Не больше, чем они платят врачу, который приходит осмотреть меня и не приносит совершенно никакой пользы. Бернада знала, что потеряю ребенка, — прошептала она Сибилле, — подготовила меня, и это не стало особенно сильным потрясением. Но я должна повидаться с ней снова. Пойдешь со мной? Одну меня не отпускают, несмотря на то, что я замужняя женщина, — добавила она возмущенно.
— Откуда она? — спросила Сибилла.
— Не знаю, — ответила Франсеска. — Откуда-то из деревни. Вдова. Когда муж умер, приехала в город зарабатывать на жизнь.
— Ваше преосвященство, я спешил к вам, как только мог, — сказал Исаак позднее в тот же день. — Что вас беспокоит?
— Это не связано ни с моим, ни с чьим бы то ни было здоровьем, — ответил епископ. — Послушайте, что мне пишет Его Величество.
— Письмо от Его Величества? — с беспокойством спросил Исаак. — Касающееся общины?
— Когда выслушаете, все поймете. Прочти нам его, Бернат, — попросил Беренгер.
И Бернат прочел вслух письмо от эмира Гранады Мухаммеда Пятого графу-королю Арагона Пере.
— Это должно было случиться, — сказал Исаак. — Мир не столь велик, чтобы весть о том, что Юсуф уцелел, не достигла Гранады, Ему нужно будет вернуться. Но мы будем очень скучать по нему.
— Особенно вы, — сказал Беренгер. — Однако Его Величество может спросить эмира, нельзя ли оставить Юсуфа здесь. Подождем, посмотрим, что будет. Думаю, будет лучше всего, если никто, кроме нас троих, не будет знать об этом. Мальчику ничего не говорите.
— Согласен, — сказал Исаак. — Так будет лучше всего.
Однако, покинув дворец епископа, Исаак вместо того, чтобы вернуться домой, отправился к своему другу Мордехаю, превосходному сапожнику, ставшему благодаря доходам от своего дела преуспевающим банкиром.
— Исаак, — сказал Мордехай, — очень рад вас видеть. Я с удовольствием услышал сегодня утром, что ваш маленький сын как будто прекрасно себя чувствует.
— Да, верно, — сказал Исаак. — Вениамин, кажется, крепок и полон жизни, если мне позволительно так говорить.
— А что привело вас сюда? — спросил Мордехай. — Или вы просто бежите от мира женщин и младенцев?
— Я привык к нему, — ответил со смехом Исаак. — Но я здесь по особому делу. Пришел попросить вас — или кого-нибудь из ваших — о любезности. Мне нужно написать письмо, и я не хочу, чтобы кто-то из моих домашних знал о его содержании. Мордехай, я не могу никому доверять больше, чем вам.
