Парубец записал адрес Граевских.
- О них можешь не беспокоиться: все, что нужно, сделаю. Записку хочешь написать?
- Хочу.
Стрижак-Васильев написал несколько фраз, передал Парубцу.
- Ну, один камень с души снял?
- Снял.
- А еще много осталось?
- Порядочно. Ты же знаешь, что у меня не душа, а каменоломня…
- Если что-нибудь от меня зависит…
- Остальное, Андрюша, от тебя не зависит и от меня тоже…
- Интеллигентщина?
- Она самая.
Парубец крякнул, почесал висок.
- Мой тебе совет, Леша: кончится война, женись на ядреной бабе, малограмотной, от сохи, и наплоди с ней кучу детей, штук восемь-десять. Они тебе все камни расчистят.
- Попробую.
- Обязательно попробуй, - внушительно сказал Парубец и спросил: - Собраться успеешь?
- Мои сборы короткие: все движимое имущество на себе и при себе.
- Документы в паспортном бюро получил?
- Да, на имя капитана полка «черных гусар».
- Подлинные?
- «Липа». Но добротная.
- Чего ж они тебя с чином обошли? - пошутил Парубец. - Я бы полковника и то не пожалел.
- Я не чинодрал. Чего тебя Смирнов вызывал?
- По поводу твоей переброски. Кстати, предлагает мне перейти в политотдел армии.
- Согласился?
- Пока нет. Просил у него, чтобы меня вместе с тобой отправили. Пустой номер…
Парубец достал из кармана трубку, набил табаком, щурясь, закурил.
- Проводник у тебя будет опытный, из местных, все тропинки и тропочки наперечет знает…
- Ну, переход линии фронта в этой ситуации не проблема. А вот как с явками?
- С явками хуже, - признался Парубец, старательно раскуривая трубку. - Плохо с явками. Адреса старые: живы люди, нет ли - неизвестно. Наиболее надежно в Новониколаевске, а в Красноярске и Иркутске - шатко…
- Связь установить не удалось?
- Практически нет, - виновато сказал Парубец. - На фронте такая кутерьма, что о постоянной связи с подпольем можно только мечтать. Информацию получаем от случая к случаю. Сам знаешь, какое положение. Еще с прифронтовыми районами туда-сюда, а чуть глубже - полопались ниточки… Но из двадцати явок пять или, на худой конец, три должны тебе что-то дать?
- По теории вероятности должны, - согласился Стрижак-Васильев. - «Совет министров» в Иркутске?
- В Иркутске. А поезд «верховного» и поезд с золотом отходят вместе с эшелонами штаба фронта. Сейчас адмирал находится в Новониколаевске, но ты его там, видимо, уже не застанешь. Так что ориентировка прежняя: Красноярск или Иркутск. И там и там обстановка взрывная: эсеры и те зашевелились. Есть данные о подготовке восстания, но это скорей всего слухи: судя по всему, эсеры выдохлись окончательно…
Парубец располагал самыми различными документами, начиная от сводок контрразведки и кончая личными письмами колчаковских чиновников и офицеров, но обстановка менялась не только с каждым днем, но и с каждым часом. Поэтому значительная часть содержавшихся в них сведений успела устареть. И Парубец это понимал не хуже Стрижак-Васильева…
- С примерной дислокацией партизанских соединений познакомишь?
- Обязательно. Кстати, учти, что мы сейчас уделяем особое внимание согласованности действий партизанских отрядов с частями Пятой армии. В частности, все партизанские соединения в районах Ачинска и Иркутска, видимо, будут подчинены начальнику одной из дивизий армии.
Парубец достал потертую на сгибах карту и разложил ее на письменном столе.
- Начнем с Иркутска, - предложил Стрижак-Васильев.
- Давай с Иркутска.
Острие карандаша ткнулось немного повыше маленькой точки - села Усть-Кут. Где-то здесь проходила зигзагообразная линия Северо-Восточного фронта красных партизан Сибири. Низовье Ангары, бассейн Илима, Илимо-Ленское междуречье…
- Кстати, ты Екклезиаст читал?
- Нет, конечно. А что, прочесть?
- Пожалуй, ни к чему, - сказал Стрижак-Васильев и, помолчав, добавил: - Нерационально.
ТЕЛЕГРАММА ИЗ ИРКУТСКА
«Чрезвычайная, вне всякой очереди. Поезд верховного правителя до места нахождения…
Политическую обстановку считаю угрожающей… Иллюзиям предаваться нельзя, ибо почва для восстаний благоприятна. Чехи и прочие иностранцы обнаруживают растерянность, их действия нервозны и больше чем бестактны… Чехи, понимая безвыходность положения, не желая воевать, - мечутся между эсерами и большевиками, боясь активных выступлений… Они выражают полное недоверие к тому, что существующая власть способна остановить напор большевиков и уберечь страну от анархии. Такое недоверие к власти считаю типичным. Падение престижа правительства при опасных факторах народного недовольства - это всегда готовый взрыв порохового погреба…
Главуправдел Гинс note 2 . № 1156 (без даты)».
«Внешняя дисциплина солдат Новониколаевского гарнизона, в частности военного городка, начинает понижаться. Внутренняя дисциплина совершенно отсутствует… Настроение офицеров местного гарнизона весьма подавленное, в особенности у тех, которые приехали с фронта и проживают в г. Новониколаевске…
Начальник Новониколаевского отделения контрразведки (подпись неразборчива) 30/ХI 1919 г.».
«…Торговопромышленники недостаточно точно еще разбираются, какой грозный момент переживает сейчас армия. Помощь с их стороны будет весьма незначительна…
Начальник Иркутского отделения контрразведки штабс-капитан Черепанов. 6/ХII 1919 г.».
«Настроение тревожное связи отходом армии…
Начконтрразпункта прапорщик Кытманов. 8/ХII 1919 г., № 581, Енисейск».
«По полученным Ачинска сведениям, двадцать девятом Сибирском полку, расквартированном Ачинске, готовится восстание…
Начконтрразпункта Пикулевич. 5/ХII 1919 г. № 300».
«3 декабря фельдфебель, десять пулеметчиков 55-го Сибирского полка одним орудием - 7000 патронов перешли к красным на Тасеевском фронте.
Начконтрразпункта поручик Лысков. 9/ХII 1919 г. № 1329. Канск».
«…Слухи… разнообразны, часто противоречат друг другу, но в разных вариациях ясно звучит общая усталость, жажда мира, покоя. Но это было бы еще полгоря, а главное то, что потеряна надежда на победу, надежда, без которой немыслим успех никакого дела…
Донесение сотрудника - инструктора осведомительного отдела Лепорского о городских слухах и настроениях от 1/ХII 1919 г., Новониколаевск».
ОМСК - НОВОНИКОЛАЕВСК - ИРКУТСК
Пытаясь спасти армию от полного уничтожения, Колчак в начале декабря приказал генералу Каппелю оставить на фронте только заслоны, а главные силы отвести в тыл для отдыха и пополнения. Но это уже было неосуществимо. Последний месяц 1919 года фактически стал последним месяцем существования колчаковщины. Сметая заслоны, красные стремительно рвались вперед, настигая и громя отходящие дивизии. По левому флангу фронта из охваченных восстанием районов наносили сокрушительные удары мощные партизанские отряды. Такие же отряды действовали в тылу. Кроме того, для выполнения директивы «верховного правителя» Каппелю необходима была железная дорога, а он ею не мог воспользоваться… По приказу командующего войсками интервентов генерала Жанена, установившего порядок эвакуации воинских эшелонов, первыми по Транссибирской магистрали отходили чехи и американцы, за ними румыны, итальянцы, сербы, поляки и лишь в последнюю очередь - русские. Воспользовавшись этим приказом, союзники задерживали не только воинские эшелоны, но и поезда с ранеными, больными и беженцами. Дело дошло до того, что чешские легионеры попытались отобрать паровоз у одного из поездов ставки «верховного правителя». Это переполнило чашу терпения… Генерал Каппель, которому Колчак поручил призвать чехов - «наших военнопленных» к порядку, направил командиру корпуса Яну Сыровому возмущенную телеграмму. Телеграмма заканчивалась вызовом на дуэль… Но, как и следовало ожидать, это впечатления не произвело. Флегматичный Сыровой тут же ответил «брату-генералу Капелю», что охотно принимает его вызов… но только после полной эвакуации чешских войск из Сибири. И в том порядке, в каком это предусмотрено генералом Жаненом…
Не изменила положения и угроза читинского самодержца атамана Семенова («В случае неисполнения вами этого требования я с болью в сердце пойду и всей имеющейся в моем распоряжении вооруженной силой заставлю вас исполнить ваш долг перед человечеством и замученной сестрой вашей - Россией»).
Чешское командование не верило ни в «сердечную боль» живущего на содержании у японцев атамана, ни в боеспособность его отрядов. Кроме того, еще в ноябре, когда крах белого движения не вызывал уже серьезных сомнений, всем союзным державам был разослан чешский меморандум, в котором говорилось, что чехи не собираются дальше поддерживать Колчака и их единственная цель - возвращение на родину. Поэтому ответ на угрозу был предельно краток - «Попробуйте…».
