— Ожерелье принадлежит мне. Оно фактически само приплыло мне в руки. Когда мистер Бентник нашел себе невесту за тысячи миль отсюда и она прибыла в Астли с ожерельем на шее, я расценил это как знамение судьбы — знак надежды на то, что теперь моя жизнь изменится. Жестокая судьба, что лишила меня наследства, давала мне шанс вновь стать богатым человеком. Сам Бог распорядился так, чтобы фамильная драгоценность вернулась ко мне.
— И конечно же вы по чистой случайности нашли себе работу в том самом поместье, где поселилась женщина, владеющая ожерельем вашей матери?
Гранджер покачал головой и улыбнулся:
— Разумеется, нет. Я отследил ожерелье. Так же, как отслеживал другие ее вещи, хотя, не спорю, судьба мне помогла. Упомянутый вами портрет стал первой вещью матери, которую я вернул себе. Я взял его в том доме, где служил в прошлом году. На очереди было ожерелье. Всем было известно, что моя мать проиграла его на Барбадосе Чарлзу Мерсье. Когда объявили о помолвке мистера Бентника и о том, что ему требуется садовник, умеющий культивировать ананасы, я, естественно, едва ли мог устоять перед искушением. Просмотрел соответствующую литературу, изучил предмет и убедил мистера Бентника, что знаю об ананасах больше, чем другие претенденты.
Джошуа понимающе кивнул:
— Я вам сочувствую. Но, как я уже сказал, зло, что вы сотворили, не имеет оправдания.
— С какой стати я должен в чем-то оправдываться перед вами, когда меня направляла высшая сила? Хор умер в результате удачного стечения обстоятельств. Каролина Бентник — из-за собственной безрассудной болтовни. Я не планировал эти убийства. Судьба так распорядилась.
Гранджер опять разволновался. Было видно, что он не в себе. Не каждый сумеет сохранить здравый ум, настрадавшись по милости переменчивой фортуны. Даже теперь нельзя было сказать, как он себя поведет. Но Джошуа знал, что не будет спать спокойно, пока не узнает всю правду, а правда была известна только Гранджеру.
— Почему вы убили Хора?
— Чтобы уберечь ожерелье. Он грозился забрать его из Астли и отдать незаконнорожденной дочери человека, который обокрал мою мать. Только я подобрался к ожерелью, а он уже вознамерился навсегда отнять его у меня. Если бы это произошло, я уже никогда не смог бы завладеть им.
— И вы заманили Хора в ананасную теплицу?
— Нет. Я же сказал: все было сделано за меня. Сабиной Мерсье.
— Каким образом?
— Она написала Коббу записку от имени дочери, подделав ее почерк, в которой приглашала его на ночное свидание. Хотела отговорить его бежать со своей дочерью. Но на встречу вместо Кобба пришел Хор. Я знал, кто он такой, потому что видел его в гостинице «Звезда и подвязка». А Сабина не была знакома ни с тем, ни с другим и решила, что это и есть Кобб. В общем, они вдвоем беседовали в атрии. Сабина, притворившись радушной хозяйкой, напоила его зельем, которое приготовила специально для Кобба, а потом предложила прогуляться по теплице. Я последовал за ними — в темноте мне нетрудно было оставаться незамеченным. Когда Хор почувствовал первый приступ рези в животе, Сабина сказала ему, что напиток, которым она его напоила, приготовлен из незрелого ананаса и, если она не даст ему противоядия, он умрет. И добавила, что не станет спасать его, пока он не пообещает, что оставит Виолетту в покое.
Джошуа кивнул:
— Что потом?
— Хор согнулся от боли, закричал, что он не тот, за кого она его принимает, что его зовут Бартоломью Хор. Она не обращала внимания на его вопли, пока он не крикнул, что у него есть сведения, которые помогут ей, что он знает имя истицы. Сабина согласилась выслушать его. Хор сообщил ей имя и попросил, чтобы она дала ему противоядие, а она рассмеялась и сказала, что такового не требуется. Он поболеет и поправится. Вскоре после этого Хор потерял сознание. Когда она ушла, я пошел в хижину, где сидел Джо — мальчик, дежуривший по ночам. Сказал, что вид у него усталый, и предложил ему немного поспать. Пообещал, что подежурю за него, а когда буду уходить, разбужу его. Потом я вернулся в теплицу посмотреть, что с Хором.
Джошуа покачал головой, когда ужасная догадка осенила его. Как же он сразу не понял? Смерть Хора от перегрева была не случайной: это Гранджер все подстроил.
— И тут входит Кобб. Он, должно быть, услышал меня и испугался, ибо взглянул на Хора и тут же бросился бежать. Я сначала пошел за Коббом, но потом решил, что незачем за ним гнаться. Он был напуган до смерти и уже не посмел бы причинять мне беспокойство.
Морща лоб, Гранджер поднял глаза к небу, словно представляя в воображении описываемую им картину:
— Ну и гнусное зрелище представлял собой Хор, лежа на земле в луже собственной блевотины. Он был без сознания, но еще дышал. Меня такая ярость охватила при виде человека, из-за которого я навеки мог бы остаться слугой. В бешенстве я перевернул несколько кадок. Легче мне от этого не стало, зато я придумал, как действовать дальше. Пусть испечется, решил я. Стоило закрыть все окна, и через пару часов в теплице стало жарко как в печке. На следующее утро, зайдя в теплицу, я открыл окна, разбудил Джо, сказав, что ему, должно быть, приснилось, будто я разрешил спать на посту. Я наказал его штрафом в размере двухдневного жалованья и дал понять, что ему крупно повезло: ведь он не лишился места. Когда пришла миссис Мерсье, я не пошел вместе с ней в теплицу, как делал это раньше. Решил, пусть она зайдет первой и сама обнаружит труп. Ну и забавно же было наблюдать, как она пыталась привести его в чувство. Она просто онемела, увидев, что Хор мертв, а ее драгоценные растения разбросаны по всей плантации.
Бессердечный тон садовника заставил Джошуа поежиться.
— Неужели вас не мучила совесть после того, как вы хладнокровно убили Хора? Вам не было жаль его?
Гранджер медленно моргнул и, щелкая ножницами, двинулся на Джошуа:
— Не больше, чем он или кто-либо другой жалел меня, мистер Поуп. После смерти матери ко мне относились не лучше, чем к какому-нибудь безродному мальчишке, место которого в работном доме. Ни одна душа не проявила ко мне участия. Со мной обращались как со слугой, заставляли работать у садовника в подручных, разгребать навоз и косить траву до тех пор, пока у меня не начинали кровоточить руки и я едва не валился с ног от усталости. И после всего этого вы еще смеете обвинять меня?
Джошуа попятился, остро сознавая, что он находится в смертельной опасности.
— Я не намерен определять меру вашей вины, мистер Гранджер, — я только хочу знать, как все было. Это вы напали на меня в сарае?
— Да. Мне нужно было остановить вас. Вы всюду совали свой нос.
— А ожерелье? Когда вы выкрали его?
— Я его не крал. Только собирался. Я знал, где оно лежит, но ждал благоприятного момента. После смерти Хора спешить стало некуда. Я был уверен, что ожерелье останется у миссис Мерсье. А потом, к своему ужасу, узнал, что оно исчезло. Только через несколько дней я выяснил, что произошло. Поэтому пришлось ее убрать.
— Каролину Бентник?
Джошуа, внушивший себе, что это по его вине погибла Каролина, с трудом заставил себя произнести ее имя, так как опасался, что Гранджер подтвердит его худшие опасения.
— Она сказала то, что не оставило мне выбора. Я был вынужден ее убить.
Именно этого Джошуа и боялся.
— Что же она сказала? — угрюмо спросил он.
— В то утро, когда она умерла, незадолго до того как вы вернули мне ключи, Каролина встречалась с братом в утопленном саду. Я проходил мимо по другую сторону изгороди и хорошо слышал их разговор.
Джошуа ожидал другого. Он полагал, что разговор, решивший судьбу Каролины, произошел на день раньше, на террасе.
— Что же она сказала? — выдавил он из себя.
— Фрэнсис Бентник спросил ее, что она замышляет. Каролина призналась, что это она взяла ожерелье из комнаты миссис Мерсье, чтобы не надевать его на бал. Сказала, что спрятала украшение в одной из кадок с апельсиновыми деревьями в атрии оранжереи. Потом объяснила, что взяла ожерелье, намереваясь вернуть его после бала, но, поразмыслив, решила, что лучше от него избавиться — уж очень сильно она его ненавидит. Она как раз собиралась пойти выкопать ожерелье, а потом выбросить его в озеро.
— А Фрэнсис?
— Он спросил: «А как же Поуп? Отец грозился арестовать его». Каролина сказала, что это пустая угроза. Он прекрасно знает, что Поуп не брал ожерелья, и со временем отстанет от него.
— Что вы предприняли после того разговора?
— У меня не было выбора. Я последовал за ней, увидел, как она выкопала ожерелье, а потом убил ее. Я не мог поступить по-другому, иначе моя собственность была бы утеряна навеки.
Наступила тишина. Наверное, Джошуа обрадовался бы, узнав, что это не по его вине погибла Каролина, если бы не мысль о том, что она умышленно подставила его, да не пугающий тон Гранджера, которым тот сделал свое признание.
