нужен был солдат?
– Не могу знать, ваше благородие. Однако были у мазуриков к нему какие-то дела. Просто так поить не станут.
– Что за люди? Упоминал он имена, фамилии или клички?
– Так точно. Сброд, настоящий сброд. И жили они в окрестных ночлежках. На вид ребята страхолюдные – как Елпишка их не боялся? Вот и доигрался в конце концов…
– Какие именно ночлежные квартиры, не помнишь?
– Да разные. Даже в Лопухинских номерах он бывал.
Лопухинскими номерами называли пустырь за вторым корпусом Красных казарм, в полугоре кремля. Там издавна были поставлены ларьки и вырыты землянки. В каждой проживало по несколько человек всякого отребья, босяков злого пошиба. Даже днем мимо тех «номеров» лучше было не ходить – ограбят и изобьют. Полиция тоже старалась без особой нужды не соваться в эту клоаку. Облавы там проводили редко и лишь усиленными нарядами.
Новый освед [19] старался как мог и сообщил немало интересного. Так, он вспомнил клички двух приятелей покойного: Цапля и Колька Бешеный. Этих ребят Лыков понаслышке, но знал, и для сыщиков открывались возможности.
Сведения о картежной игре в роте были более скудными. Отделенный унтер-офицер действительно далеко отстоял от закрытой жизни золотых погон. Кривошапкин сообщил, что в Седьмой роте «болезни зеленого сукна» подвержены почти все офицеры. Оба поручика – Вейншторд и Денисьев и три из четырех подпоручиков – Албанович, Петров-второй и Кольцов-Масальский. Игру поощряет и даже предоставляет место на своей квартире капитан Рутковский. Лишь подпоручик Аглицкий сторонится карт, за что его буквально выживают из роты. Лыков сразу понял, что нужно поближе познакомиться с этим человеком.
Он вел опрос сначала нижних чинов, а затем и офицеров до вечера. Завербовать Аглицкого не удалось – тот сразу заявил, что доносить на товарищей не станет. Остальные благородия вместо ответа на вопросы об убитом отсылали сыщика к соседям по казарме. А про карты молчали, как про военную тайну. Когда титулярный советник собирался уже уходить, его вызвали к батальонному командиру. Тот напыжил усы и объявил:
– До моего сведения дошло, что вы спрашиваете моих офицеров насчет картежной игры!
– И что?
– Как что? Кто дал вам право задавать подобные вопросы?
Алексея стало раздражать хамское поведение майора. Он помнил, что тот идет на следующий чин и скандалы ему не нужны. Поэтому взял быка за рога:
– Полиция ведет дознание убийства рядового Сомова. Вашего батальона. Тот был ранее денщиком застрелившегося подпоручика Шенрока. Вашего же батальона. Дознание согласовано с начальником бригады генерал-майором Назаровым. Вы хотите воспрепятствовать ему? Вопреки решению генерала? Прикажете доложить ему об этом?
Костыро-Стоцкий сразу пошел на попятную:
– Нет, что вы! Я имел в виду другое.
– Что же тогда? – продолжил нажимать титулярный советник, понимая, что с такими прощелыгами надо действовать только угрозами. – Две смерти одна за другой. А если завтра случится третья?
– П-почему третья? – растерялся майор.
– Ну а вдруг? Что тогда будет с вашим чинопроизводством?
– Но…
– Вот чтобы этого не произошло, я и задаю свои вопросы. Честь имею!
Только в десятом часу ночи Алексей оказался в управлении. Благово уже ушел. Помощник написал ему расписку на шесть рублей, приложил бумагу от нового осведа и направился в канцелярию. Там было пусто и темно. Титулярный советник раскрыл журнал входящих бумаг и стал внимательно его изучать. Нужное отношение обнаружилось быстро. Письмо Департамента государственной полиции сообщало о побеге заключенных. Пятнадцатого февраля 1881 года из Рыкинского, Плоцкой губернии, арестного дома путем взлома стены сбежали четверо арестантов: Войцех Стахович, Франц Соколовский, Людвиг Эртман и Антон Рутковский. Приметы последнего: возраст тридцать девять лет, роста среднего, лицо круглое, волосы светло-русые, глаза голубые, нос обыкновенный, рот умеренный, подбородок круглый. Одет в сюртук, серые брюки, фуражка синяя… Ну, фуражку можно поменять. А вот цвет волос и глаз, а также форма лица и подбородка были как и у командира Седьмой роты. Брат? И преступная специальность подходящая: карточный шулер.
Утром начальник сыскного отделения собрал подчиненных. Лыков отбарабанил свои открытия. В Седьмой роте играют почти поголовно. Хотя нищета русских офицеров вошла в пословицу. Где младшие офицеры берут средства для игры? И как потом отдают долги? Тут поневоле застрелишься… Благово понял, что взял верный след. Он начал выяснять детали:
– А что, у старших офицеров денег навалом?
– У них чуть больше, а главное – есть ротное хозяйство, – ответил помощник.
– Давай подробнее про хозяйство.
– Павел Афанасьевич, расскажите сначала, как прошла беседа с капитаном Асатцевым, командиром Восьмой роты, который запретил у себя карточную игру, – перебил шефа помощник. Но Благово лишь поморщился:
– Капитан отказался со мной разговаривать. И вообще, выказал презрительное отношение к чинам полиции. Хотя мы с ним союзники, но…
Старая болезнь офицерства – задирать нос в общении с правоохранителями. Отчасти их можно понять – в фараоны из полка уходят самые никудышные люди. Те, кому негласно предложили покинуть строй и не позорить честь мундира. Но ведь не все в полиции такие! А золотопогонники мажут полициантов без разбора одной черной краской…
– Так что, Алексей Николаич, давай-ка про ротное хозяйство.
– Кто ж вам скажет правду? Это и есть главная военная тайна – где старшие офицеры достают средства.
Титулярный советник, любивший армию и ощущавший себя, несмотря на службу в полиции, ее частью, напомнил о военных обычаях. Начальство знает, что офицеры у него нищие. Но увеличить оклады содержания в три раза не может – казна не выдержит такого. Поэтому в обход правил придуманы лазейки. Главная из них – справочные цены. Это когда командир отдельной части (роты или полка) закупает провизию по тем ценам, которые указаны в бумаге Военного министерства. А не тем, что приняты на местном рынке. В бумаге цены всегда выше, сие делается умышленно. Командир платит за продовольствие меньше, да еще и со скидкой. Разницу он кладет себе в карман. Хороший начальник из этих сумм балует солдат или носовыми платками, или полотенцами, а самые умные – завтраками. Поскольку в раскладке их нет и солдаты довольствуются чаем.
Однако справочные цены хороши в деревнях или местечках, где роты разбросаны на постое у крестьян. Те по большей части кормят солдатиков на свои, а потом пьют с ротным фельдфебелем водку и подписывают бумаги, что финансовых претензий не имеют… В Нижнем Новгороде такое невозможно. Войска по большей части стоят в казармах, а закупочные цены мало отличаются от справочных. Тогда в дело вступает солдатский труд. Артели мастеровых в погонах берутся за любые работы. Призванному в войска плотнику взять топор – большая радость. А если за это еще и платят – все лучше, чем скучать в казарме. У умного командира человек с ремеслом всегда при деньгах. Артель закрыла подряд, часть выручки сдала в ротную кассу, оставшуюся поделила между собой. И новый богатей сразу понес деньги в солдатскую чайную. Некоторые выходят в отставку с сотней-другой наличности! У хорошего командира…
– Давай ближе к ротным, – потребовал на этом месте статский советник.
– Уже подошел. Ротный получает, помимо жалованья и столовых, еще и квартирные. А также часть артельных сумм и разницу в закупочных ценах, если она образуется. Лучше всего живут артиллерийские баре, те из-за фуража прямо купаются в деньгах. Кавалеристы несколько беднее, а пехотинцы самые нищие – там нет конного состава. Но все равно у хитрого ротного командира деньги в кармане звенят всегда. А наш Рутковский еще какой хитрый. Он, видимо, завел себе дополнительную статью дохода. Капитан живет в гостинице «Берлин» на Дворянской улице. Хозяин гостиницы, Аккерман, давно подозревается в том, что держит у себя тайный игорный дом. Так, похоже, не он держит, а командир Седьмой роты!
На сладкое помощник поднес шефу письмо Департамента государственной полиции. В феврале сбежали четверо фартовых, один из которых – шулер Рутковский. По приметам он вполне может приходиться братом капитану. Чем не версия? Два проходимца заманивают офицеров на «мельницу» [20]. Один обыгрывает при помощи крапленых карт, а второй заставляет платить долг чести и покрывает всю махинацию.
– Капитанского чина для такого мало, – закапризничал Благово. – Тут хотя бы полк нужен.
