class="p1">Зина и ее провожатый сошли с трамвая за Аничковым мостом и теперь молча шли по Литейному. Оставили позади Мариинскую больницу, прошли Бассейную, так и не обменявшись ни словом. Молодой человек несколько раз порывался начать разговор, но по растерянно-отстраненному выражению лица Зины было ясно, что она ведет с собой какой-то внутренний диалог. Временами она то замедляла шаг, то беззвучно шевелила губами, то, наоборот, упрямо закусывала нижнюю и решительно выпячивала подбородок. Из этого сомнамбулического состояния ее вывел лишь звон со стороны Спасо-Преображенской церкви.
Она резко остановилась, удивленно поводила по сторонам головой, задержала взгляд на спутнике, будто пытаясь сообразить, кто перед ней и что она сама здесь делает.
– Николай Владимирович? Простите бога ради, я со своими мыслями вас отвлекла и завела бог знает куда. Вы извините меня за то, что вы стали свидетелем этой сцены.
Юноша галантно коснулся пальцами шляпы, будто приподнимая ее:
– Полно вам, Зинаида Ильинична, мне в радость оказаться вам полезным. Далеко нам еще? Я ведь вызвался проводить вас до дому, так уж позвольте свершить рыцарский обет.
Зина улыбнулась:
– Не стоит, Николай Владимирович. Мы еще не так близки, чтобы позволять вам меня эскортировать до замка дракона. Расстанемся здесь. Спасибо и прощайте.
Бритые щеки Неймана моментально залились румянцем:
– Вы сказали «еще»? Значит, я смею надеяться?
Но Зина уже не слушала, она опять что-то обдумывала, глядя на тяжелое византийское пятикуполье собора.
– Надежду никогда не следует предавать, – словно бы для себя произнесла она и решительно повернула с проспекта на Пантелеймонскую.
Оставленный же ею спутник растерянно замер. Потом было дернулся следом, сделал несколько неуверенных шагов, но снова остановился, завертел головой, будто бы ища советчика более мудрого и опытного, сдернул шляпу, взъерошил пятерней волосы, да так и застыл со счастливой улыбкой, глядя на удаляющуюся стройную фигуру.
По Питеру легкой, звенящей походкой бежал теплый летний дождик. Он падал с почти чистого неба, создавая на мокрых тротуарах множественные радуги, искрясь и рассыпаясь миллиардами хрустальных осколков в лучах удивленного солнца, опускал поля шляп и стремился попасть за шиворот незадачливым прохожим, поверившим обманчивой столичной погоде и оставившим дома зонты. Люди на улицах либо жались под редкими козырьками парадных, либо ускоряли шаг, почти бегом укрываясь в лавках и ресторациях. Некоторые особенно храбрые мужчины поднимали над головами утренние газеты, но ненадежный бумажный заслон быстро терял свои оборонительные свойства, и смельчаки либо пытались втиснуться в караульные будки парадных, либо радовали лавочников и хозяев гастрономических заведений своим незапланированным визитом.
Зина же взирала на эту людскую суету со снисходительной улыбкой, укрывшись под поднятым кожаным верхом экипажа. Она очень любила такие сюрпризы природы вроде грибного солнечного дождика или неожиданной февральской оттепели. Однако на подъезде к Ямскому рынку настроение ее немного ухудшилось – из-за дождя перед входом выстроилась целая очередь из извозчиков. Впереди кто-то яростно ругался. Возница слез с козел, заткнул за голенище кнут и направился на звук перебранки. Вернулся он почти сразу же и доложил:
– Извиняйте, барышня, но дальше никак – два охламона прям насупротив входу осями сцепились, подъехать совсем неможно.
Зина осторожно высунула носик из-под навеса и тут же юркнула обратно – она тоже вышла из дому без зонта, а дождь совсем не собирался останавливаться, никак не могло справиться с ним северное балтийское солнце. Приготовившись к холодному душу, Зина обреченно шагнула с подножки на мостовую, но, не почувствовав мокрых объятий, удивленно задрала голову. Над ней черным куполом заслонял небо большой зонт. Зина обернулась, увидела мужскую руку в серой замшевой перчатке, а после и лицо ее обладателя.
– Не сочтите за дерзость, но позвольте предложить вам помощь в виде зонта и моего общества, – приятным тенором произнес молодой человек. – Вы ведь на рынок, Зинаида Ильинична?
– Спасибо. – Зина благодарно наклонила голову, обхватила предложенную руку и лукаво стрельнула из-под шляпки глазами. – Николай Владимирович, я решу, что вы меня преследуете.
Нейман премило залился краской, из чего Зина сделала вывод, что стрела, пущенная наугад, попала точнехонько в яблочко. Зинаида Ильинична не считала себя девушкой ветреной, к тому же свободного места в ее сердце уже не было – там прочно, по-хозяйски обосновался один светлоголовый полицейский офицер с красивой бронзовой бородой, хоть и пребывающий сейчас в воспитательной опале. Но внимание молодого мужчины все-таки ей польстило.
Они молча прошли мимо бранящихся извозчиков и нырнули в галерею. Здесь так и не сказавший за всю дорогу ни слова Николай Владимирович быстро попрощался, снова при этом покраснев, и вышел под дождь.
Зина же привычным маршрутом с прижатым к лицу платочком дошла до знакомого мясника, приняла и заказанное, и обычное «на пробу» – опала опалой, но после воспитательной паузы Зина все-таки решила хотя бы продолжать кормить своего работодателя. Уже прощаясь, она, как всегда, сделала книксен, а когда подняла голову, замерла в изумлении, даже опустив руку с платком, – смущенно улыбаясь в бороду, Тихон протягивал ей зажатый в громадном кулачище пучок ярко-синих незабудок. Только теперь Зина обратила внимание, что бурая борода мясника сегодня расчесана и даже как будто чем-то смазана, а волосы разделил ровный пробор.
– Вот, – пробубнил басом Тихон, продолжая улыбаться, – растут тут на заду, во дворе. Красивые.
Не решив еще, радоваться или сетовать на судьбу за очередного поклонника, Зина взяла букетик, еще раз поклонилась и пошла к выходу.
* * *
– Левина! Зина!
Зина обернулась на оклик и удивленно заморгала.
– Катя!
Из-под широкополой синей шляпы на Зину весело, но при этом, казалось, смущенно смотрели знакомые с гимназических времен ярко-зеленые глаза Кати Герус, самой бойкой девочки на всем их курсе.
– Тебя каким ветром к нам занесло? – Катя обвела бумажным веером Знаменскую площадь.
– Я с рынка. А ты в церкви была?
– Конечно, – прыснула Катерина. – Где ж еще!
Она взяла Зину под локоть и направила вверх по проспекту.
– Ну рассказывай, где ты, чем занимаешься? Замужем? Или нет, подожди, давай где-нибудь сядем, слопаем по пирожному. Точно! Пойдем-ка к «Пассажу», там в «Квисисане» вполне себе прилично и цены не дерут!
По поводу цен у Зины возражений не возникло, но вот репутация у нового ресторана была, мягко говоря, не очень.
Увидев смятение на лице подруги, Катя снова расхохоталась и потянула Зину за руку:
– Идем! Вертеп там начинается за пару часов до полуночи, а днем все вполне себе комильфо! – И опять залилась ямскими [2] колокольчиками.
Весело щебеча, они направились в сторону Фонтанки по затененной стороне Невского. Улыбнулись суровому
