Коронер. У вас нет сомнений по этому поводу?
Малькольм. Ни малейших.
Доктор Фридрих Уильям Блэкуэлл. Я проживаю в доме № 100 на Коммершиал-роуд и работаю врачом и хирургом. В воскресенье ночью, примерно в 1:10, полицейский вызвал меня на Бернер-стрит. Мой помощник, мистер Джонстон, ушел с констеблем, а я оделся и тут же отправился следом за ними. Придя на место, я посмотрел на часы: было шестнадцать минут второго. Пострадавшая лежала на левом боку поперек прохода, ее лицо было повернуто к правой стене. Ноги вытянуты, ступни находились близко к правой стене. Голова лежала за дорожной колеей, а шея была над этой колеей. Расстояние от ног до ворот составляло почти три метра. Платье убитой было расстегнуто сверху. Шея, грудь и ноги еще не остыли, в отличие от рук и лица. Испачканная кровью раскрытая правая кисть лежала на груди. Левая рука лежала на земле и была слегка сжата: покойная держала небольшой пакет с леденцами, завернутыми в папиросную бумагу. На пальцах мы не обнаружили ни колец, ни следов от них. Выражение лица убитой было совершенно спокойным. Рот слегка приоткрыт. На шее был клетчатый шелковый платок, бант которого был сдвинут влево и очень плотно затянут. Длинный надрез на горле совпадал с нижним краем платка. Ткань была слегка растрепана, как будто ее разрезали острым ножом. Рана на шее начиналась с левой стороны на 5 см ниже угла челюсти, проходила по почти прямой линии, практически разрывая сосуды, и разделяла трахею на две части. Заканчивалась она на противоположной стороне шеи на 2,5 см ниже угла правой челюсти, но без повреждения сосудов на той стороне. Не могу сказать точно, двигал ли кто-нибудь испачканную кровью руку. Кровь текла по колее в сток в противоположном от ног направлении и в сторону задней двери клуба. Всего рядом с телом было около полулитра свернувшейся крови.
Коронер. Вокруг больше не было пятен крови?
Доктор Блэкуэлл. Нет, только пара отпечатков испачканных кровью подошв.
Коронер. На обуви убитой была кровь?
Доктор Блэкуэлл. Нет.
Коронер. А на стене?
Доктор Блэкуэлл. Там было очень темно, и увидеть что-то можно было только с помощью фонарика. Я проверил одежду женщины, но не нашел никаких следов крови. Шляпка убитой лежала на земле в нескольких сантиметрах от ее головы. Платье было расстегнуто сверху на несколько пуговиц.
Коронер. Как вы считаете, она могла сама нанести себе подобные травмы?
Доктор Блэкуэлл. Нет, это просто невозможно.
Коронер. Вы уже составили мнение относительно времени убийства?
Доктор Блэкуэлл. Это произошло примерно за полчаса до того, как я пришел туда. Ее одежда не была мокрой от дождя. Она умирала от потери крови довольно медленно, поскольку преступник повредил сосуды только с одной стороны шеи, и артерия не была полностью перерезана.
Коронер. После нанесения таких травм была ли у потерпевшей хоть малейшая возможность закричать?
Доктор Блэкуэлл. Нет, никакой возможности. Доктор Филлипс прибыл через полчаса после меня. Двустворчатые двери во дворе были закрыты, когда я пришел, так что предыдущий свидетель, должно быть, ошибся в своих показаниях.
Присяжный. Как вы считаете, преступник перерезал жертве горло до того, как она упала на землю, или после?
Доктор Блэкуэлл. У меня сложилось мнение, что убийца ухватился за шелковый платок и потянул женщину назад, одновременно перерезая ей горло. Он мог проделать это, когда жертва падала или же когда она оказалась на земле. Если бы убийца перерезал ей горло, пока она стояла, тогда кровь била бы струей из раны.
Коронер. Шелковый платок был завязан достаточно туго, чтобы не позволить ей закричать?
Доктор Блэкуэлл. Я не могу этого утверждать.
Коронер. Возможно ли, что преступник зажал ей нос и рот рукой?
Доктор Блэкуэлл. Да, и, скорее всего, он мгновенно перерезал ей горло.
День третий: понедельник, 3 октября 1888 года
Элизабет Таннер. Я управляющая ночлежного дома № 32, на Флауэр-энд-Дин-стрит. Видела тело погибшей в морге Святого Георгия и опознала ее. Эта женщина на протяжении последних шести лет время от времени проживала в нашем доме.
Коронер. Кто она?
Таннер. Все звали ее Долговязая Лиз.
Коронер. Вам известно настоящее имя убитой?
Таннер. Нет.
Коронер. Была ли она англичанкой?
Таннер. Она говорила, что была шведкой, но никогда не рассказывала, где родилась. Знаю только, что она была замужем, но ее муж и дети утонули на корабле «Принцесса Элис».
Коронер. Вы совершенно уверены, что правильно опознали убитую?
Таннер. Да. У нее повреждено верхнее нёбо: она пострадала при кораблекрушении «Принцессы Элис».
Коронер. Какой женщиной она была?
Таннер. Очень тихой.
Таннер. Нет.
Коронер. Вы узнали ее одежду?
Таннер. Да. Особенно длинный плащ. Но в прошлую субботу на ней была другая одежда.
Коронер. Что тогда заставило вас пойти в морг?
Таннер. Меня вызвали. Я не могу вспомнить, в котором часу она пришла в ночлежный дом в прошлый четверг. Тогда на ней тоже был длинный плащ.
Кэтрин Лейн. Я живу на Флауэр-энд-Дин-стрит, работаю уборщицей. Мой муж — портовый рабочий, он живет со мной в ночлежном доме, управляющим которого является предыдущий свидетель. Я снимаю там комнату с прошлого февраля. Я видела тело умершей в морге.
Коронер. Вы узнали ее?
Лейн. Да, это Долговязая Лиз, которая порой жила в ночлежном доме. Она приходила туда в прошлый четверг.
Коронер. Она не упоминала о каком-нибудь человеке, с которым жила?
Лейн. Нет. Я слышала только, что она шведка, одно время жила на Девоншир-стрит, Коммершиал-роуд.
Коронер. Она говорила что-нибудь о своем муже?
Лейн. Что он погиб. Она никогда не говорила, что чего-то боится или кто-то угрожает ее жизни. Я уверена, что это была Лиз.
Майкл Кидни. Я живу в доме № 38, на Дорсет-стрит, в Спиталфилдсе, и работаю в порту. Я видел тело умершей в морге.
Коронер. Это та женщина, с которой вы жили?
Кидни. Да.
Коронер. У вас нет в этом сомнений?
Кидни. Это точно она.
Кидни. Элизабет Страйд.
Коронер. Как давно вы знакомы?
Кидни. Около трех лет.
Коронер. Как долго она жила с вами?
Кидни. Почти все это время.
Коронер. Сколько ей было лет?
Кидни. Примерно тридцать восемь лет.
Коронер. В четверг вы с ней не ссорились?
Кидни. В четверг мы не встречались.
Коронер. Когда вы видели умершую в последний раз?
Кидни. Во вторник, часов в десять вечера, — я как раз возвращался с работы. Мы тогда мирно расстались на Коммершиал-роуд.
Коронер. Вы ждали ее дома?
Кидни. Я ждал, что она вернется через полчаса. Потом выяснилось, что она заходила и снова ушла, но больше я не видел ее живой.
Коронер. Она была пьяна, когда вы видели ее в последний раз?
Кидни. Она была совершенно трезвой.
Коронер. Вы можете назвать какие-нибудь причины ее внезапного ухода? Кидни. Она и прежде могла неожиданно уйти.
Коронер. О, она оставляла вас и раньше?
Кидни. В течение трех лет, что я ее знаю, она месяцев пять прожила отдельно от меня.
Кидни. Насколько я знаю — да. Я относился к ней так же, как если бы она была моей женой.
Коронер. Вы знаете, была ли у нее связь с кем-нибудь?
Кидни. У меня был адрес брата того джентльмена, у которого она работала прислугой. Он жил неподалеку от Гайд-парка, но я не могу найти его сейчас.
Коронер. У нее имелись основания, чтобы уйти от вас?
Кидни. В предыдущих случаях именно алкоголь заставлял ее уходить от меня. Но она всегда возвращалась. Думаю, я нравился ей больше, чем любой другой человек. Не верю, что она оставила меня во вторник, чтобы встретиться с другим человеком.
Коронер. У нее были деньги?
Кидни. Если она не потратила все на выпивку — да. Я регулярно давал ей деньги.
Коронер. Вы не знаете никого, с кем она могла бы поссориться?
Кидни. Нет.
Доктор Джордж Бегстер Филлипс. Я живу в доме № 2 на Спитал-сквер и работаю полицейским врачом в отделе «Н». В прошлое воскресенье меня вызвали примерно в 01:20 в полицейский участок на Леман-стрит, а потом направили на Бернер-стрит, во двор, с одной стороны которого располагался клуб. Я обнаружил инспектора Пинхорна и исполняющего обязанности суперинтенданта Веста рядом с телом, которое уже осматривал доктор Блэкуэлл, прибывший за несколько минут до меня. Тело лежало на левом боку лицом к стене, голова была повернута в сторону двора, а ноги вытянуты по направлению к улице. Левая рука была выпрямлена в локте, и в ней был зажат пакет с леденцами. Я отдал их доктору Блэкуэллу. Правая рука лежала на теле, на ладони и запястье виднелась свернувшаяся кровь. Ноги были вытянуты, ступни находились почти у стены, тело и лицо были еще теплыми, а руки — холодными. На шее убитой был повязан надрезанный шелковый платок. Повреждение на нем соответствует правому углу челюсти. Горло глубоко разрезано, а на коже под правой ключицей была ссадина диаметром около 3 см. Первого октября в три часа дня в морге Святого Георгия мы с доктором Блэкуэллом провели посмертную экспертизу.
