потемнели.
— Наверное, из-за Пестрякова, — наконец тихо выдавил он.
— Почему так считаете?
Бойчин печально улыбнулся.
— Потому, что она по-настоящему втрескалась в него. Боялась, что не пара ему. Мол, образованный, красивый, занимает солидное положение и всё такое прочее. Но это глупые страхи. Он сам её недостоин.
— Почему?
— Да обыкновенный хлыщ! Вы бы знали Ирину! Душа у неё чистая и светлая. А он — просто закружил ей голову, жулик.
Бойчин вздохнул. И Ракитину стало ясно, что дружба этого парня с Ириной давно переросла в затаённую любовь.
— Вот вы назвали Пестрякова жуликом. Почему? Вам Ирина что-то говорила о нём?
Бойчин помедлил с ответом.
— Как вам сказать… После ссоры она написала мне о своих подозрениях, а отношении него, спрашивала совета, как ей поступить… Да я уже уехал в экспедицию, и письмо мне передали только вчера.
Он прошёл к письменному столу, выдвинул ящик, достал из него слегка помятый конверт.
— Вот взгляните, что она написала о нём.
Ракитин посмотрел на подпись: Тимошкова. Датировано вторым июля. Он почувствовал, как внутри всё напряглось.
Пока Сергей читал письмо Ирины, Павлик молчал и расстроенно смолил сигарету за сигаретой.
— Видите, каков он оказался на деле! — с ненавистью воскликнул Бойчин, как только Ракитин дочитал письмо. — Жулик и есть.
Павлик умолк и, подумав несколько секунд, спросил:
— Наверное, не дождавшись моего совета, Ирина направилась прямо к вам? Вы поэтому ко мне пришли?
Сергею было больно говорить ему правду.
12.
…Ракитин вышел из общежития на улицу и остановился в раздумье. Хотя ещё два часа назад он сам высказал идею о том, что Пестряков похитил лотерейные билеты, всё-таки письмо Ирины к Бойчину, подтверждающее эту версию, явилось для него неожиданностью. Необходимо было срочно вновь побывать в центральной сберкассе и навести там соответствующие справки. А выйдя из сберкассы, он поспешил к Шатрову.
Капитан стоял у раскрытого окна и просматривал на свет лотерейный билет. Услышав стук двери, он обернулся.
— А-а, это ты, — Шатров убрал в карман костюма билет, снял очки и прищурился. — Что такой взмыленный?
— Да вот, побывал в центральной сберкассе. Оказывается, Пестряков постоянно назначался членом комиссии по уничтожению непроданных лотерейных билетов.
— И что из этого следует?
— Очень многое, Серафим Иванович! Знали бы вы, как уничтожаются такие билеты. Они в посылках поступают из районных сберкасс в центральную и учитываются не по реквизитам — номер, разряд, серия, а по количеству. Вот вам и лазейка для хищения! Понимаете?
— Пока нет. — Шатров протёр носовым платком стёкла очков, водрузил их опять на нос, прошёл к своему столу, сел за него, широко расставив локти, и приготовился слушать.
— Давай. Просвети.
— Пожалуйста! — Сергей поставил стул сбоку стола и тоже сел.
— Посылки с непроданными билетами приносят в кабинет, где работает комиссия. Потом билеты передают на пресс для прокола, пересчитывают и сжигают. Теперь ясно?
— Не совсем. То, что дело это уж очень упрощённо, мне понятно. Но ты с чего начал? Упомянул Пестрякова и связал его имя с возможным хищением билетов.
— Не с возможным, а с прямым хищением.
— У тебя есть факты? Как это ему удавалось?
— Очень просто. Во время работы комиссии он сбрасывал часть билетов в корзинку у стола. Оставшиеся билеты прокалывал на прессе и называл их количество в соответствии с описью посылки. После работы комиссии забирал билеты из корзинки.
Шатров недоверчиво сдвинул брови.
— А ты, случайно, не фантазируешь? Кто тебе об этом рассказал?
— Сама Тимошкова! Она заметила манипуляции Пестрякова с билетами. Сначала растерялась, а потом попыталась воздействовать на его совесть, но тот отшутился. И тогда написала обо всём Бойчину, спрашивала совета, что ей делать, как поступить. Хотите, прочту её письмо?
Ракитин открыл принесённый с собой папку, достал из неё письмо Ирины. Шатров слушал молча и всё больше хмурился. Как только Сергей закончил читать, капитан встал из-за стола. Заметно волнуясь, раскурил папиросу и начал медленно прохаживаться по кабинету. Затем вдруг резко повернулся к Ракитину:
— А мы-то ломали голову. Теперь ясно, почему он решился на убийство. Ну, сейчас ему не выкрутиться!
— Да, свидетельства у нас серьёзные. Да только вот письмо Ирины — пока лишь косвенное доказательство, Пестряков будет отказываться.
— А мы с тобой на что? Я тут без тебя билетик один купил. Лотерейный. Естественно, поинтересовался, что он собой представляет, как в случае выигрыша произвели бы его оплату… И что выяснилось? Билет оказался надписанным. Это, во-первых, а во-вторых, в случае крупного выигрыша, билет будет направлен в Москву с указанием имени, отчества, фамилии и домашнего адреса владельца… Ты говорил, что в доме Пестрякова нашли лотерейные билеты разных выпусков. Значит, надо послать запрос на фабрику Гознак, чтобы установить, в какие районные сберкассы они были направлены для реализации. Запросить Москву — не значится ли Пестряков в числе получивших крупные выигрыши? Куда ранее направлялись для продажи, предъявленные им билеты? Ведь нам что важно узнать? Из каких посылок они похищались …
— Может, заодно опросить всех работников сберкасс, не оставляли ли они на непроданных билетах каких-нибудь пометок?
— Правильно мыслишь, — согласился Шатров. — И надо отправить письмо Ирины на почерковедческую экспертизу. Прокурор поручил все неотложные следственные действия, пока Антонов в больнице, провести нам. Так что — за дело!
И Ракитин начал действовать. Ответы на запросы пришли быстро. Москва сообщила о том, что Пестряков выиграл по лотерее автомобиль «Москвич», холодильник и мотоцикл. Указывались районные центры реализации билетов. Поступило сообщение и о денежных выигрышах.
Неутомимый Берестовский, выполняя поручение Ракитина, в одной из районных сберкасс города установил, что часть лотерейных билетов, обнаруженных у Пестрякова, значится непроданной и возвращённой в центральную сберкассу для уничтожения. Так уж случилось, что работницы сберкассы записывали номера и серии непроданных билетов — выиграют ли? Некоторые и выиграли! По ним, как теперь выяснилось, Пестряков и получил машину и другие ценные вещи.
Графологи же подтвердили, что письмо написано самой Тимошковой. Теперь можно было продолжать допрос Пестрякова. И Ракитин поехал в следственный изолятор.
Пестряков старался держаться спокойно. В нём ещё теплилась надежда на лучшую перемену его теперешнего положения. В комнату для допроса он вошёл с кривой улыбкой, развязно опустился на стул. Но небритое лицо его было измученным, как от бессонницы, в глазах тревожный огонёк: что-то ещё стало известно этому дотошному оперу?
— Ну, нашли, чем мне не угодила Ирина? — спросил он нарочито насмешливо.
— А как же, — спокойно ответил Сергей. — Девушка была для вас опасным свидетелем хищения лотерейных билетов.
Пестряков вздрогнул. Он полагал, что никто никогда не докопается до истинного мотива убийства
