глазок.
— Вам кого? — послышался мягкий мужской голос.
— Откройте, пожалуйста, — попросил Сергей.
Щёлкнул замок. Распахнулась тяжёлая дубовая дверь. Сомнений у Ракитина не было: перед ним стоял Пестряков — лет тридцати, красивые черты лица, бледно-голубые глаза, тщательно расчёсанные на пробор огненно-рыжие волосы…
— Гражданин Пестряков? — уточнил Ракитин. — Мы из милиции, — отрекомендовался он, так как вся группа была в штатском.
Пестряков заметно встревожился. Но в следующее мгновение с деланным простодушием спросил:
— Из милиции? Ко мне? Но почему?
Антонов вышел вперёд.
— Собственно, мы не совсем точно представились. Мои товарищи действительно из милиции, а я — следователь прокуратуры Антонов. Вот моё удостоверение.
Хозяин особняка смерил Антонова изучающим взглядом, однако на его удостоверение даже не взглянул.
— Вы что — пришли меня арестовать?
— Нет, почему же?
— Вас так много.
Лицо Пестрякова было спокойным, но глаза озабоченно перебегали с одного пришедшего на другого.
— Много? — переспросил Ракитин. — Пусть это вас не волнует. Нам бы хотелось кое о чём переговорить с вами.
— Прямо сейчас?
— А вы что — возражаете? Может, вам здесь беседовать неудобно? Тогда перенесём место встречи.
— Нет-нет, проходите, пожалуйста, — Пестряков преувеличенно любезно сделал приглашающий жест. — Прошу… Только извините — я по-домашнему, в пижаме…
— Ничего, ничего, — отозвался Антонов. — Мы с вами и в таком виде потолкуем.
Пройдя просторную, хорошо обставленную переднюю (Берестовский в ней и остался), Антонов с Ракитиным очутились в большой нарядной гостиной. Сергей осмотрелся. Пол весь был покрыт огромным темно-бордовым ковром. В переднем углу стоял чёрный рояль. Напротив — поблескивал полировкой импортный бар, рядом находился невысокий столик с удобными креслами. На стенах в золочёных рамах темнели картины. У окна, полузакрытого тяжёлыми шторами, стоял на ножках включённый телевизор, передавали какой-то весёлый эстрадный концерт…
— Хорошо живёте, — отметил Ракитин.
Лицо Пестрякова приняло холодное выражение. Он выключил телевизор, опустился в кресло.
— Ну, я вас слушаю.
Антонов сел рядом.
— Это мы хотим вас послушать.
— О чём?
— О Тимошковой.
— А в чём дело?
— Вам разве не известно, что она исчезла?
— Я-то здесь причём?
— Второго июля, то есть в день исчезновения Ирины, вы увезли её в своей машине.
— Что-то не помню.
— А пьяного парня с усиками помните? Он разговаривал тогда с Ириной. Может, устроить с ним новую встречу?
Выражение спокойствия исчезло с лица Пестрякова.
— Не надо. Я вспомнил.
Он потянулся к бару за сигаретой.
— Кстати, его расчёску-то, зачем взяли? — спросил Антонов, будто из любопытства.
— Да так. Пожалел, что в пыли валялась, — машинально ответил Пестряков, явно сбитый с толку.
— Ну, и куда вы увезли Ирину?
— На вокзал. Она собралась на выходной к знакомым.
— И уехала?
— Да. Сам посадил на ленинградский поезд.
— Тогда каким же образом труп Ирины оказался в овраге Анютиной рощи? А рядом — та самая расчёска, о которой шла речь?
Пестряков нервно покусывал тонкие губы. По его лицу ещё гуще рассыпались веснушки. Он понял, что попался, и зло ответил:
— Не знаю. Ни в каком овраге я не был.
— А вот молочница Лебедева видела вас там.
Глаза Пестрякова вспыхнули от внезапной ярости.
— Это вы про старуху, что ли? Да она из ума выжила. Нашли, кого слушать.
Антонов поднялся с кресла.
— Ну, что же, придётся произвести у вас обыск. Не очень-то правдиво вы отвечаете на вопросы.
Пестряков озадаченно взглянул на него и опустил голову. Сигарета его погасла. Он швырнул её в пепельницу, дрожащими руками налил из сифона стакан шипучки и с жадностью выпил её.
Антонов подошел к Сергею.
— Надо пригласить понятых.
— Хорошо, — ответил он.
Неожиданно за его спиной послышался шорох. Сергей оглянулся. И тут же оказавшийся рядом Пестряков с неимоверной силой отшвырнул его на ковер, одним ударом сбил Антонова с ног и как был в пижаме и тапочках, так и метнулся в прихожую.
Ракитин вскочил с пола: «Неужели уйдёт?» Но Пестряков не ушёл. Нарвался на Берестовского. А уж того природа силушкой не обидела. Пестряков только охнули сразу замер в его железных объятиях.
Сергей бросился к следователю. Тот неловко лежал у опрокинутого столика. Из пробитой головы сочилась кровь.
Ракитин заметался, не зная, что предпринять. Наконец подхватил следователя и потащил его к машине. Потом, уже доставив Антонова в больницу, он вернулся в дом Пестрякова и с Берестовским провел там обыск. Настроение у обоих было подавленное. Оба переживали за следователя. Хозяин же дома был спокоен. Добровольно водил их по всем помещениям, сам выдвигал ящики письменного стола, открывал дверцы шифоньера, указывал на многие детали интерьера…. И лишь когда Ракитин подошёл к одной из настенных картин кабинета, Пестряков занервничал, торопливо снова закурил, суетливо попытался привлечь интерес Сергея к иным антикварным вещам. А за картиной оказалась глубокая ниша. Там лежали женские наручные часы «Чайка» и несколько пачек лотерейных билетов. Такие же пачки Ракитин обнаружил и в других укромных местах. Берестовский же обратил внимание Сергея и на острый охотничий нож в ящике кухонного стола…
10.
Ночью Сергей спал плохо, а утром проснулся рано. Вспомнился вчерашний вечер, несчастье с Антоновым, огорчённое оканье Шатрова: «Я же просил — быть осторожнее! Как же не остереглись?!».
На душе Ракитина сразу сделалось муторно. А впереди ещё предстоял допрос Пестрякова. В том, что этот рыжий тип — убийца Тимошковой, Сергей уже ни на минуту не сомневался. Лишь не мог пока осознать, почему Пестряков решился на такое тяжкое преступление, чем ему помешала Ирина?
Ракитин вздохнул, позвонил в больницу и справился о здоровье Антонова, Ему сообщили, что тот чувствует себя уже лучше. Это немного успокоило Сергея. Он выпил стакан холодного молока с булкой и отправился в райотдел.
Войдя в свой кабинет, он вызвал дежурному и попросил привести из КПЗ Пестрякова.
Тот держался внешне спокойно, на вопросы отвечал неторопливо, с наигранной улыбкой, как будто ни в чём не считал себя виновным. В то же время украдкой приглядывался к Ракитину, и Сергей понял, что повозиться с ним придётся изрядно.
— Почему вы ударили следователя? — холодно спросил он Пестрякова.
В ответ скорбная мина:
— Так уж получилось. Извините. Пришли вы ко мне в штатском. Вот и подумал: вдруг это липа? Испугался.
— Ну, а Ирину тоже испугались?
— Я же сказал вам, что, ничего о ней не знаю.
— Придётся предъявить вам кое-что, — Ракитин раскрыл папку с материалами, достал бланк заключения экспертизы.
— Мы изъяли в вашем доме охотничий нож. По ширине клинка и по характерной на нем зарубке эксперты сделали вывод, что именно такой нож мог оставить порезы на одежде и теле убитой. Можете ознакомиться с заключением экспертизы.
