Его тренер – низенький дядечка из техасского Парижа, поэтому все зовут его Парис. Его боксерская карьера прервалась преждевременно из-за отслоения сетчатки, как и у отца Бёрье.
Парис говорит, что Бёрье нужно набраться терпения.
– Ты был любителем, – повторяет он и чешет сухие пятна на руке, на которых постоянно вздуваются волдыри. – Ты выиграл чемпионат мира и обратил на себя внимание. Но профессиональный бокс – это другое. Тебя не допустят до серьезных соревнований, пока не будет хорошего послужного списка.
Однако в целом Парис доволен. Бёрье – дисциплинированный, усердный спортсмен. Живет только тренировками. А уж как прыгает через скакалку – только ветер свистит.
– Продолжай в том же духе.
И Бёрье снова выходит на ринг и побеждает. Противники раз от раза серьезнее, но он все еще на высоте. Бьет жестко и безжалостно. Газеты называют его «Шведский викинг» и «Белый медведь». Журналисты соревнуются в придумывании прозвищ, одно из которых должно пристать к Бёрье навечно.
Бёрье угрюм. Не улыбается и не шутит в камеру, как некоторые другие боксеры, но у него светлые волосы и кожа и голубые глаза. Шведская невеста Джеймса Бонда Бритт Экланд так сказала о своем земляке:
– Он не особенно разговорчив, но ведь Бёрье Стрёму и не нужно уговаривать девушек лечь с ним в постель.
* * *
13 октября 1974 года Бёрье Стрём выходит на ринг против Джима Джонса. Джим – старый боксер, ему тридцать пять лет.
– Не стоит его недооценивать, – предупреждает Парис. – Правой молотит не хуже, чем пятнадцать лет тому назад. И все свои бои выстоял на ногах.
Публики полный зал. В первых рядах – Биг Бен со свитой. Много прессы. Рядом с рингом установлена камера. Жена и старший сын Джима Джонса тоже сидят в первом ряду.
Бёрье начинает жестко. Он знает, что Джонса не так легко вымотать, но гоняет его, пытаясь вывести из равновесия, лишить внутренней опоры. Он и не думает давать Джонсу возможность набраться сил, отлеживаясь на полу.
Оба уже получили первую порцию ударов, в основном по конечностям. Бёрье Стрём намерен продолжать в том же духе до шестого раунда, когда Джонс устанет. Бёрье вымотает его, гоняя от одного угла к другому.
Когда в лучах прожекторов появляется красотка с цифрой «6» на щитке, Биг Бен говорит своему окружению:
– Если он не может повалить этого старичка, где ему справиться с настоящими парнями.
Публика тоже проявляет нетерпение. Слышатся отдельные свистки и выкрики. Бёрье знает, что лидирует по очкам, но этого недостаточно.
Он идет в атаку. Теперь в планах Бёрье нокаут, потому что у Джонса явно кончился бензин. Тот пытается добраться до чувствительной брови Бёрье. Со своей стороны, Бёрье не дает Джонсу отдышаться, так что тот передвигается по рингу на широко расставленных ногах.
Бёрье делает шаг влево, наносит правый апперкот, потом хук. Предупреждает правый удар Джонса и уходит, так что перчатка лишь скользит по уху. Проводит красивую комбинацию ударов, прежде чем Джонс успевает восстановить равновесие. Теперь его противник висит на канатах. Бёрье бьет. Джонс стоит, изворачивается, уклоняется от решающего удара, но дышит как вол. Бёрье сыплет ударами, словно фейерверк. Публика неистовствует.
Бёрье чувствует спиной гонг, на который так надеется Джонс. Больше раундов не будет. Два удара в челюсть – и ноги Джонса подкашиваются, как вареные спагетти. Гард снят, и Бёрье наносит последний удар по голове.
Джонс падает на пол, как подстреленная лошадь. Судья считает. Поднимает руку Бёрье, который только теперь замечает, как выдохся. Ухо кровоточит. Публика вопит.
Джонс остается лежать на полу. Его ноги подрагивают, как две свежепойманные рыбы. На Бёрье набрасывают накидку, и он покидает ринг. Его место заступают медики.
Биг Бен со свитой пробивается в раздевалку и поздравляет Бёрье, прежде чем Парис успевает расшнуровать тому перчатки.
– Как Джонс? – спрашивает Бёрье.
– Ты мой белый парень… – смеется Биг Бен. – Мой белый парень отправил черного парня в больницу. Все как и должно быть.
* * *
Анна-Мария соскребла последнее с тарелки. Вчера, пока она была у Ребекки, семья ужинала курицей с рисом. Оставшегося хватило на пластиковый контейнер, в основном рис и соус. Анна-Мария не стала даже включать микроволновку.
Она встала со стула. Не подала виду, когда кольнуло в боку. Похоже, она все-таки что-то себе растянула, когда боролась с Ребеккой в снегу. Выглянула в окно и облегченно вздохнула: машины Ребекки не было. Хотя черт с ней, с Ребеккой.
– Что с тобой? – спросила Магда Видарсдоттер, разогревавшая в микроволновке макароны. – Ушиблась?
– Вчера поскользнулась на улице.
Это было почти правдой.
– Бедняжка!
– Ничего страшного, это всего лишь синяк.
– Что за погода! – посетовала Видарсдоттер. – На сегодня обещали прекращение снегопада. Ты слышала прогноз?
Анна-Мария пожала плечами. Включила кофейный автомат и с ненавистью уставилась на красные буквы: «Наслаждайтесь!»
Вошел Карзан Тигрис. Он только что выставил фотографию «Смотрите, какой у нас снегопад» в «Инстаграме». Подставил под летящие хлопья «утреннюю чашку полицейского кофе». По всей Швеции, кроме Норрботтена, блогеры постили цветущие вишни.
– Похоже, весь этот кошмар – наше внутреннее дело. Где все?
Анна-Мария снова пожала плечами. Томми Рантакюрё сидел дома, как она его и просила. Насчет телефона, который он разбил в Риксгренсене, никаких заявлений, по крайней мере, не поступало.
В этот момент зазвонил ее телефон, и на дисплее высветилось имя Томми.
– Привет. – Анна-Мария постаралась, чтобы это прозвучало тепло и радостно.
– Ммм… Анна-Мария…
У него был необычный голос – резкий, срывающийся, как крик о помощи. Мелла сразу забеспокоилась.
– Как ты, Томми?
– Я больше не могу, Анна-Мария… я… я не выдержу.
– Подожди, Томми… просто подожди немного.
Она схватила свой кофе, виновато посмотрела на Видарсдоттер и Тигриса и выбежала в коридор, в направлении своего кабинета.
– Я больше не могу, – повторил Томми. – Я сижу здесь со своим табельным оружием, и я… я…
Анну-Марию охватила паника. Томми шел ко дну вот уже несколько месяцев. И она не сделала ровным счетом ничего, чтобы его спасти.
