Щеткин согнулся от боли.
Цветков улыбался все шире, определенно у него было хорошее настроение. Он помахал корочкой перед искривившимся лицом Щеткина:
— Смотри-ка, ты умудрился оказать сопротивление работнику милиции… — Цветков крикнул в сторону двери: — Ребята, забирайте его!
В зале тотчас появились двое дюжих молодцов с короткоствольными автоматами.
Плетнев склонился над компьютером в кабинете Меркулова. Он смотрел то в монитор, где мелькали фотографии с места взрыва, то на спящего в глубоком кресле сына.
Меркулов стоял у окна и попеременно пил кофе и сосал валидол.
Они работали уже пятый час кряду и немного устали.
Плетнев покосился на Васю и сказал:
— Лучше бы нам все-таки домой поехать. А, Константин Дмитрич? — Его отношение к Меркулову претерпело коренное изменение за последние два дня — стало почтительно-уважительным.
— Имей терпение. Там сейчас порядок наводят. Еще пара недель косметического ремонта. Тебе самому разве не стыдно сына в такой свинарник приводить?
Плетнев вздохнул, покивал:
— Свинья я, конечно, это вы верно сказали. Свинья и есть.
— Не говори ерунды, — рассердился Меркулов. — Рассказывай лучше, что к чему.
Плетнев в очередной раз покосился на Васю:
— Константин Дмитриевич, а я вас ведь даже не поблагодарил за сына… Константин Дмитриевич! Вы даже не представляете, что вы за человек…
— Так, хватит! — грубовато оборвал Меркулов. — Давай-ка отойдем от комплиментарности. Лесть не меньше хамства затрудняет восприятие. К делу, я сказал!
Плетнев кивнул с облегчением:
— Это было в восемьдесят седьмом. В самый разгар боев с ЮАР… Мы даже называли город Куиту-Куанавале ангольским Сталинградом. Там сплошная каша была… А советское правительство отрицало даже само наше присутствие в Африке, притом что наши чуть не сотнями в плен попадали… Помню, ребята песню сложили такую дурацкую: «Нас тут быть не могло», что-то в этом роде… — Плетнев помолчал. — Для меня Ангола — это было только начало. Я, правда, на вертолетах не летал, мы в джунглях сидели, на реке Кубанти… — Он усмехнулся. — Мы ее Кубань называли…
— Что вы там делали?
— Набирали диверсионные отряды из местных племен. База у нас была — человек двадцать. По фамилиям мы друг друга не знали. Такие правила. Только имена и позывные.
Меркулов спросил:
— По фотографиям сможешь их опознать?
— Кого? — не понял Плетнев.
— Тех своих друзей, у кого были амулеты.
— Я-то смогу. Но, собственно, откуда вы возьмете эти фото? Мы же там нелегально были.
— Не твоя забота.
— Ну а все-таки?
— Я сделал запрос в ФСБ, — признался Меркулов. — Должны прийти личные дела всех, кто так или иначе имел отношение к тем вашим подвигам в Африке.
— Вряд ли они вам что-то дадут.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что они никогда ничем не делятся.
— Посмотрим, — неопределенно ответил Меркулов. — В принципе я предусмотрел такую возможность.
— Не дадут, — повторил Плетнев. — Но все равно интересно…
— Что именно?
— Всегда хотелось посмотреть свое досье. Дадите взглянуть?
— И не мечтай. Маленький, что ли? Это, знаешь ли, закрытая информация. — Меркулов прищурился. — А вот так, навскидку, можешь сказать, кто из твоих сослуживцев мог бы заняться подобными вещами?
— Чем именно?
— Ну, там, специалисты по взрывам, например?
— Да какие специалисты? — пожал плечами Плетнев. — Тоже мне сложная работа… Любой мог!
И я могу. Изготовить бомбу при наличии армейского пластида — час работы.
Меркулов посмотрел на него испытующе:
— Так сколько все же осталось в живых из вас семерых?
— Не меньше пятерых, я думаю, вместе со мной. Потом бог знает, куда они после Африки подевались. Нашли, наверно, что-нибудь себе по душе. Для псов войны на нашей маленькой планете всегда найдется работа. Может, кто-то до сих пор воюет… А может, в офисе сидит, медитирует, пиво пьет, на амулет пялится.
— Хм… А ты сам почему его носишь? Столько времени все же прошло.
Плетнев пожал плечами:
— Просто привычка.
— И только?
Плетнев замялся:
— Ну, вообще-то… Ладно, расскажу, какое это сейчас уже имеет значение? Нелепая история, конечно, если на словах… Дело было так. Мы как-то в засаду попали, под перекрестный огонь. Пятеро погибло, а у нас семерых — ни царапины. У тех, что с амулетами, — уточнил Плетнев, хотя Меркулов и так уже понял, но все-таки переспросил:
— Серьезно?
— Абсолютно. А вот один из наших… — Плетнев запнулся, искоса глянув на Меркулова, видно, хотел назвать фамилию, но не стал и продолжил: — Не важно кто, как-то на кон свой амулет поставил и проиграл. Его через три дня нашли. В джунглях, с перерезанным горлом… Попробуй тут не начни верить во всякую чертовщину.
И Плетнев снова уставился в монитор. Фотографии опять замелькали на экране.
Меркулов решил, что стоит сменить тему.
— Послушай, Антон, ты как-то социализироваться не хочешь?
Не отрываясь от компьютера, Плетнев спросил:
— В смысле работать пойти?
— Ну да.
— Куда это? В Генпрокуратуру, что ли? — поинтересовался Плетнев не без издевки.
— Я бы мог тебя пока что в «Глорию» сосватать. Это частное детективное агентство, где работают мои друзья. Его возглавлял Денис Грязнов, он при этом взрыве погиб. Ты человек с опытом, и я уверен, ребята против не будут.
— Хм…
— Подумай, подумай. Ну не охранником же в банк!
— А почему нет?
— Подумай, говорю! Служебную квартиру я тебе организую, а пока… — Меркулов оглянулся на спящего мальчика. — Васю в санаторий можно отправить на месяцок…
Мальчик вдруг пошевелился в кресле и сказал сонным голосом:
— Я буду работать с папой. Я никуда не поеду…
Меркулов с Плетневым уставились на него.
— Вот это слух, — пробормотал Меркулов. — С папой он, видите ли, работать будет!
— А то, — кивнул Плетнев и снова повернулся к экрану.
Васька в кресле повернулся на другой бок и снова засопел.
Плетнев внезапно застыл перед экраном.
— Где это?!
— Что именно? О чем ты говоришь?
— Вот эта фотография… Где это было снято? Меркулов заглянул в монитор.
— Это предполагаемое место парковки машины террористов. Оттуда прямая видимость до того окна детского дома, около которого произошел взрыв. Дистанционка-то была на короткой волне. Почему ты спрашиваешь?
Плетнев встал. Посмотрел на спящего сына.
— Надо туда съездить.
— Ты увидел что-то интересное? Что именно?
— Надо срочно туда поехать, — упрямо повторил Плетнев.
Меркулов нажал кнопку вызова на телефоне и коротко сказал:
— Машину.
Мальчик тем временем снова проснулся. Сел в кресле.
— Едем ловить бандитов?
— Ты опять подслушивал? — спросил отец.
— Я не виноват. Мне просто снилось, как вы раз говариваете, а что я слышал на самом деле и что было во сне, я и не помню. Так мы едем ловить бандитов?
На машине?
— На машине, — кивнул Плетнев. Мальчик соскочил на пол.
— Я с тобой! Спецназ жив?
— Живее всех живых, — усмехнулся Плетнев.
— Может, хочешь чаю с пончиками? — спросил Меркулов у мальчика. — Перекусить на дорожку, а?
— Дело — в первую очередь, — отрезал тот.
Когда они выходили из здания, Плетнев выдохнул тихонько, так чтобы сын его не услышал:
— Выпить бы сейчас…
— И думать не смей! — испугался Меркулов.
— Да что я, не понимаю, что ли…
Меркулов смягчился и, чтобы сгладить ситуацию, рассказал забавную историю:
— В Англии есть такой городок, Норидж. Знаешь, чем он интересен?
— Откуда?
— Городок совсем маленький, но там ровно триста шестьдесят пять пабов. Это означает, что человек может в течение года каждый вечер напиваться в новом баре.
По мечтательному выражению, мелькнувшему на лице Плетнева, Меркулов понял, что он не против жить в таком уютном местечке.
Через полчаса машина Меркулова остановилась возле бетонной стены на площадке, за оградой детского дома. Первым из машины вышел Плетнев. Рефлекторно оглянувшись, он посмотрел на фотографию, на которой было изображено это самое место — бетонная стена с многочисленными граффити, да еще пара машин, которых сейчас, конечно, не было.
Плетнев пошел вдоль стены, рассматривая рисунки и надписи на ней. Остановился. В промежутке между какими-то надписями, сделанными готическими буквами, он увидел небольшой замысловатый рисунок — что-то вроде солнца с изогнутыми лучами. Плетнев провел рукой по рисунку.
— Ну вот этого-то я и боялся, — пробормотал он.
