я разобью твою башку на мелкие кусочки. Одним ударом. А кстати, неплохо было бы начать с* одного сильного удара, — она быстро наклонилась к нему, и Клинг почувствовал, как язык Августы раскрыл его губы и прильнул к его языку.
— Я вижу, что до тебя, наконец, дошло, — сказала Августа, — оказывается, нужен был молоток.
— Наверное, — прошептал Клинг.
Неожиданно она подняла голову и, вытянув ноги, тесно прижалась к нему всем телом, не выпуская молоток из руки.
— Слушай, — прошептала она.
— Слушаю.
— А ведь мы стали очень нужны друг другу.
— Да.
— Я до смерти боюсь за тебя, — сказала Августа, и ее дыхание, казалось, замерло навечно. — Я никогда в жизни не испытывала таких чувств ни к одному мужчине. Ты веришь мне, Берт?
— Конечно, Августа.
— А сейчас давай заниматься любовью.
— Да, Августа.
— У нас будет прекрасная, волшебная любоьь!
— Да!
— А теперь… дотронься до меня, — прошептала Августа, и молоток выскользнул из ее руки…
. Телефон звонил четыре раза, пока они были в постели. Всякий раз отвечал автоответчик.
— Может, что-то важное, — прошептал Клинг после последнего звонка.
— Для меня нет ничего важней тебя, — ответила Августа и, быстро поднявшись, пошла на кухню. С кухни она принесла бутылку шампанского.
— О, замечательно! Как ты догадалась, что я умираю от жажды?
— Ты открывай, а я пока придумаю тост.
— Ты забыла стакан.
— Любовникам не нужны стаканы.
— А вот моей бабушке были нужны.
— А у нее что, есть любовник?
— Спроси у моего дедушки.
Клинг откупорил бутылку.
— Придумала тост?
— Ты пролил шампанское прямо на простыню.
— Ну давай же, давай выпьем за… за кого хочешь.
— Тогда, может, за Джона и Марту Митчел?
— Почему нет? За…
— А может, за нас? — Августа осторожно взяла у него из рук бутылку и, подняв ее, торжественно произнесла — За Берта и Августу! И за… — она задумалась.
— Ну же!
Августа внимательно смотрела ему в глаза, держа бутылку в поднятой руке. .
— И за свершение всех желаний! — быстро закончила она, затем глотнула из горлышка и передала бутылку Клингу.
Клинг не мог оторвать глаз от ее лица. Глядя Августе прямо в глаза, он сказал: ,
— За нас! Навсегда!
Немного погодя, Августа поднялась с кровати.
— Уже уходишь? И это после таких прекрасных слов? — шутя произнес Клинг.
— Я всего лишь в ванную, — улыбнулась Августа.
— В таком случае, на обратном пути проверь телефон.
— Зачем?
— Я же полицейский.
— К черту этот телефон!
Все-таки она проверила автоответчик и, вернувшись, сказала, что третий звонок был ему.
— Кто звонил? —
— Некто Мейер. Он сказал, что миссис Ангермен готова установить личность преступника.
Клинг постучал в дверь квартиры Майка Ингерсола в десять минут двенадцатого ночи. Он слышал голоса внутри и, наконец, расслышал приближающиеся шаги.
— Кто там? — спросил Ингерсол.
— Это я, Клинг.
— Кто?
— Клинг.
— А, секунду, Берт.
Клинг услышал звуки снимаемой дверной цепочки и отпираемого замка. Ингерсол был в пижаме и тапочках.
— Привет. Как дела? Заходи.
— Извини, я знаю, что уже поздно. Ты, надеюсь, не спал?
— Нет, я смотрел новости по телевизору.
— Ты один?
— Да, — сказал Ингерсол. — Заходи, заходи. Пиво будешь?
— Нет, спасибо, Майк.
— Не будешь возражать, если я выпью?
— Давай.
— Располагайся. Я сейчас вернусь.
Клинг прошел в гостиную и сел в кресло перед телевизором. На селекторе он заметил кобуру и револьвер Ингерсола. С экрана телевизора говорили об очередной эпидемии какой-то болезни. На журнальном столике, стоявшем возлеjcpecna, Клинг увидел пепельницу с окурками. На белом фильтре одного из них отчетливо виднелась, губная помада. Клинг услышал, как Ингерсол на кухне хлопнул дверцей холодильника. Через минуту он вошел в гостиную, покосился на закрытую дверь спальни и, поднеся бутылку ко рту, отхлебнул хороший глоток пива. Затем Ингерсол вытер губы ладонью и, наконец, сказал:
— Что-нибудь случилось?
— Да, Майк, случилось.
— Еще одно ограбление?
— Нет-нет.
— Тогда что?
— Опознали преступника.
— Да? Прекрасно!
— Смотря с чьей точки зрения судить, Майк.
— Что ты имеешь в виду?
— Миссис Ангермен позвонила сегодня вечерам в участок. Меня не было на месте, но позже мне удалось с ней поговорить, — сказал Клинг и сделал паузу. — Она сказала, что знает, кто преступник. Раньше она как-то не могла сообразить, потому что видела его только в…
— Не надо, Берт, — быстро сказал Ингерсол.
— Потому что видела его только в форме. Но вчера в участке…
—; Не надо, Берт.
— Это правда?
Ингерсол молчал.
— Майк, это правда? *— настаивал Клинг.
— Правда или нет, во всяком случае, мы ведь можем договориться между собой, — сказал Ингерсол безразличным тоном и пошел к телевизору.
— Только не надо брать револьвер, Майк, — предупредил его Клинг, быстро доставая свой пистолет из кобуры.
— Да ты что, Берт? — обиженно спросил Ингерсол.
— Туда, Майк. К стене. Быстро!
— Да ну, брось ты…
— Быстро, я сказал!
— Хорошо, хорошо, успокойся, ради бога, — сказал Ингерсол, становясь лицом к стене.
— Как ты это делал, Майк? Украл набор отмычек в участке?
— Нет.
— Тогда откуда у тебя ключи?
— Ты помнишь то крупное дело в прошлом году, ну, в октябре? Помнишь, нас всех тогда задействовали?
— Да, помню.
— Я работал тогда с технарями,^ устанавливающими подслушивающие устройства. Мы разъезжали практически по всему городу. Тогда мне и попались эти ключи.
— А еще чем ты занимался, Майк? Или ты только грабил квартиры?
— Кроме этого, ничем, клянусь!
— А может, ты продаешь наркотики школьникам?
— Брось, Берт. За кого ты меня принимаешь?
— Я тебя принимаю за дешевого вора!'
— Мне нужны были деньги!
— Всем нужны деньги.
— Тогда назови мне хоть одного полицейского в нашем участке, который не брал бы взяток. Когда это ты стал таким чистюлей?
. — Я ни разу в жизни не взял даже цента, Майк.
— А что ты видел в своей жизни? Неужели и впрямь никогда ничего не брал?
— Не надо приравнивать бесплатную чашку кофе, ’ э- торую я иногда получаю в баре, к преступлению! Боже ты мой!
— Я хочу тебе сказать…
— Да что ты можешь мне сказать, Майк? — с омерзением перебил его Клинг.
В комнате наступила гробовая тишина. Ингерсол пожал плечами.
— Я не хотел вмешивать тебя в это дело, Берт. Зачем, по-твоему, я предложил эти засады? Я просто не хотел, чтобы кто-то подумал, что ты каким-то образом с этим связан. Я…
— Засады — это дымовая завеса, — спокойно произнес Клинг. — Вот зачем тебе понадобилась рация? Чтобы я подумал, что ты, как и я, сидишь в темноте и ждешь вора в квартире, а ты в это время спокойно потрошил квартиру рядом со мной? А стеклянный котенок? «Наверное, с живыми у него сейчас перебои!»— так
