жива, сюда ей возвращаться нельзя — это ясно. Исчезнуть? Как? Бросить дочь и никогда больше не появляться в стране? Нет, не то. Для нее такое неприемлемо, она слишком любит дочь и, наверное, этого…» — Харт поморщился, подумав об отношениях, которые существовали у миссис Уайтлоу с человеком, которого он сначала просто недолюбливал, потом начал ненавидеть.
Дэвид Лоу! Из-за него погиб доктор Барнс, славный парень, наивный, несмотря на интеллект, добрый идеалист. Из-за Лоу погиб Сол, сильный, озлобленный жизнью человек, у которого были все данные для успеха и которому всегда не везло. Теперь угроза нависла над миссис Уайтлоу. Что значит — нависла? Или опасность пронеслась над ней, случайно оставив в живых и взяв в счет ее временного избавления жизни десятков ничего не подозревающих людей, или… Надо звонить в Болонью. Если жива, настаивать, чтобы постаралась исчезнуть. Для него такой звонок — вызов сэру Генри и компании, а он до сих пор не знает результатов тестирования на детекторе лжи и никогда не узнает. И все-таки надо попробовать! Если честно, он поставил на себе крест.
Харт выбежал на улицу, доехал до ближайшего телефона, заказал Болонью. Потом был глупый разговор с администратором, который утверждал, что миссис Уайтлоу не числится в списке постояльцев. Харт ревел как зарезанный, путая иностранные слова, какие когда-нибудь слышал за свою жизнь. Наконец подтащили к телефону какого-то Кроуна, и этот смешливый соотечественник, приняв во внимание, что Харт из полиции, добился-таки для него вразумительного ответа:
— Миссис Келли из тринадцатого номера выехала всего час назад. Да, да, сыщица.
«Выехала час назад… — Харт прислонился к телефону,
угол металлического ящика впился ему в спину. — Что же, миссис Келли, больше мне ничего не удастся сделать. Ничего. Сэр Гспри доберется до вас раньше, возможно, еще в самолете».
Харт заехал в бар, подошел к стойке, вобрался на высокий стул, вцепился в полированную стойку.
— Налей, — кивнул он бармену.
Бармен открыл бутылку дорогого ирландского виски, в стакане заискрился слой толщиной в два пальца.
— Мало,'— выдавил Харт.
Бармен долил.
— Мало, — Харт хрипел.
Бармен долил еще.
— Мало, черт тебя дери! — взвизгнул Харт и, только когда стакан был наполнен до краев, одним глотком осушил его до дна.
— Еще? — спросил бармен.
Харт бросил взгляд, которым судьи смотрят на закоренелых преступников. Стакан мгновенно наполнился доверху.
А сэр Генри все еще благодушествовал. Он с удовольствием, стараясь не впасть в оскорбительную назидательность, поучал Маллигена.
— В Италии работать удобно. Всегда удобно работать там, где существует параллельная система власти. Когда Джон Маккафери уходил, он передал нам кое-какие связи в Италии. Вито Мичелли тоже, перед тем как его потянуло к парламентской деятельности, немало нам помогал. Если человек возглавляет военную разведку, он, надо полагать, может сообщать что-нибудь любопытное, хоть изредка.
Маллиген ерзал на стуле. Молодой человек выглядел заспанным, да и побрит наспех. «Не ночевал сегодня дома, сукин сын, — подумал сэр Генри, — и вряд ли был у своей красули, которая его так волнует. Сбегал налево. Ничего, как и выпивка, это еще не самый большой грех мужчины». °
— Странно, что Маккафери передал нам свои связи. Вы же говорили, сэр, что понятия «дружеская разведка» не существует.
Маллиген не знал, как сказать сэру Генри, что операция провалилась, понимая: чем позже он сообщит об этом, тем хуже ему будет.
— Конечно, мы всегда должны предполагать, что агенты
противника проникли во все взаимодействующие с нами службы. Но если Маккафери был так любезен, что рекомендовал нам Личо Джелли, почему было не воспользоваться его рекомендацией?.. Что-то мы разболтались на конкретные темы с конкретными именами. А вдруг у нас активированный микрофон в служебном телефоне, или вот здесь, под этим алебастровым пятнышком на стене, что-то вмонтировано, или кто-то шарит инфракрасным излучателем по окнам? А?
Сэр Генри довольно рассмеялся. Маллиген сделал последнее усилие над собой и с заметным волнением начал:
— Сэр!
— Слушаю вас.
— Дело в том, сэр, что операция потерпела провал.
— Не понял, — усмехнулся сэр Генри.
— Миссис Уайтлоу в момент взрыва на вокзале не было.
— Не понял, — повторил сэр Генри, и улыбка сползла с его лица.
Не говоря ни слова, пожилой джентльмен подошел к окну, впился глазами в раскинувшуюся внизу панораму.
«Карьере конец. Погиб. Точка. — Маллиген сжал губы. — Никого не будет интересовать, виноват я или нет. Кто-то должен ответить. И лучшей кандидатуры, чем я, не найти».
Сэр Генри потянулся, пальцем нарисовал на оконном стекле воображаемого чертика й сказал то, что Маллиген ожидал услышать в последнюю очередь:
— Ну что ж! Не получилось так не получилось. Ничего страшного, главное — компания не причастна к взрыву, там не было никого из наших работников. Внутреннее дело итальянцев: сами взорвали, пусть сами и разбираются. Всегда есть запасные варианты. Самолет… А, черт! Самолет придется оставить в покое — там наши с этим полковником. Но цепь, идущая к нам, состоит из двух звеньев, помните? Из двух! Неугомонной миссис и Харта.
Маллиген сидел с разинутым ртом, как рыба, выброшенная на берег, в голове у него, перекатываясь с балаганным грохотом, носилось лишь одно: спасен, спасен, спасен!
— Вы зеваете, Маллиген, — голос начальника стал строг. — И не потому, что проводите сумбурные ночи. Вы плохо анализируете докладные агентов. Зачем Лиззи Шо вызывала Барнса, когда его участь уже была решена? Ответьте на этот вопрос, и, я думаю, в голове у вас прояснится. Можно с рюмочкой.
Это была вершина достижений сэра Генри в дружеском
руководстве. Маллиген чуть не расплакался, преисполнившись такой нежности к сэру Генри, какая и не снилась даже его чувственной подруге. Красный и потный, он вылетел из кабинета.
Сонная жизнь Роктауна не была нарушена в этот день ничем из ряда вон выходящим. Ведь нельзя же считать таковым взметнувшиеся в изумлении брови миссис Розалин Лоу, когда из открытой машины она увидела бегущую по улице Лиззи Шо, явно чем-то взволнованную — та даже не поздоровалась с бывшей соперницей, матерью своего бывшего хозяина, наконец, богатейшей наследницей в настоящем. Но брови миссис Лоу взлетали и в любой обычной ситуации и потому не могли быть барометром.
«Может быть, что-нибудь с Марио? — подумала Розалин. — Этот ужасный взрыв. Впрочем, там вечно кого-то отравляют, замуровывают, взрывают… Все же надо потом заехать к Харту. Да нет, молодость забывчива, эта субретка уже и не вспоминает о мальчике, а опрометью бежит к новому избраннику». Розалин Лоу не всегда было за пятьдесят, она могла со знанием дела судить о девицах такого сорта.
Через час она сидела в кабинете начальника полиции.
