– Ну, парик, как я уже сказал…
– Да, да, парик. Еще что?
– На нем был лиловый дождевик. И еще перчатки.
– Какие перчатки?
– Белые.
– Кожаные?
– Точно не помню. Хотя туфли – точно, кожаные. Белая кожа, высокий каблук… Туфли на шпильках.
– Он, что же, был обут в женские туфли?
– Да, в женские туфли.
– Но ты же утверждаешь, что это был мужчина.
Франклин кивнул.
– Мужчина, переодетый женщиной?
– Да, инспектор.
– Итак, мы знаем, как он был одет. Джордж, может быть, еще что-нибудь вспомнишь?
– Пожалуй, – согласился тот.
Бредли взглянул на Уиллоуса и снова повернулся к Джорджу.
– Он был накрашен?
– Очень сильно. Размалеван.
– Можешь сказать, какого он роста?
– Нет, наверное…
Франклин вынул изо рта сигарету. Пепел просыпался ему на грудь и на живот. Он попытался было стряхнуть его, но передумал.
– А ты попробуй, вспомни, – настаивал Бредли.
– Он уже наполовину вылез из окна, когда я вбежал в комнату. Судя по всему, он довольно рослый. Но я видел только обувь и лицо под шляпой…
– Что еще за шляпа? – удивился Бредли.
– Разве я не говорил, что на нем была шляпа?
– Нет, что-то не припомню.
Франклин взглянул на Уиллоуса в поисках поддержки.
– Джордж, расскажи о шляпе.
– Да, конечно…
Бредли жевал свою сигару.
– Мы все внимание, Джордж.
– Она была белой, мягкая белая шляпа с широкими полями. Такие шляпы женщины носят летом в саду.
– Трудно, наверное, было разглядеть его лицо под такой шляпой?
– Да, наверное…
– Но ты уверен, что это был мужчина, что это был накрашенный мужчина в женской обуви?
– Слушайте, а может, он слышал, как я бегу? Он смотрел прямо на меня, когда я вбежал в комнату, словно ждал меня. И тогда я увидел его лицо, лицо, как у клоуна…
– Что ты сказал, Джордж? Как у клоуна?..
– У него были яркие розовые пятна на щеках и слишком толстый слой помады на губах. Когда он улыбнулся мне, его рот, казалось, растянулся до ушей. Даже губы его, все красные, были в помаде. Сначала я подумал, что это кровь Дэйва, что он загрыз его… – Франклин сделал паузу, прикуривая от окурка следующую сигарету. – Можно, я схожу за пепельницей? – обратился он к Уиллоусу.
– Стряхивай в раковину, – буркнул Бредли. – Так ты говоришь, он улыбался тебе?
– Да.
– А потом?
– Утенок снова закрякал. Какой-то жуткий звук… Я подумал, что схожу с ума… Затем увидел, что у него в руках ружье и что он целится в меня.
– Продолжай. Джордж.
– Мы смотрели друг на друга. Утенок верещал. И тут это сволочное оружие выстрелило… я ощутил вспышки и подумал, что убит…
Франклин сгорбился, втянув голову в плечи. На его одутловатом лице появилось виноватое выражение. Он обратил к Уиллоусу недоумевающий взгляд.
– Как он только промахнулся, а, Джек?
– Лучше уж он, чем мы, – сказал Уиллоус.
Ванную заволокло клубами дыма. Уиллоус на несколько дюймов приоткрыл дверь и выглянул наружу. Коридор был пуст. Он раскрыл дверь пошире.
– Уходишь? – испуганно спросил Франклин.
– Не раньше тебя. Продолжай, Джордж.
– Выстрелив в меня, он повернулся и снова стал вылезать в окно. Я видел, что он вот-вот прыгнет. Он уже раскинул руки… Я прицелился в бусинку на его шляпе и спустил курок. И промахнулся. Я направил дуло ему в живот и снова выстрелил. И стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Но он ушел…
– А ты бросился к окну, так?
– Нет, я не мог.
– Почему не мог, Джордж?
– Потому что это не утенок производил те ужасные звуки. Это, оказывается, был Дэйв.
Вынув сигару изо рта, Бредли помассировал виски. Потом сказал:
– Джордж, еще один вопрос.
– Валяйте, – сказал Франклин.
– Находясь в кладовке, Дэйв зажигал свет?
– Какой свет? – спросил Франклин.
– Ладно, не важно. Забудь об этом.
Бредли заглядывал уже в кладовку, пока Милн возился с телом Аткинсона. Ему удалось отыскать выключатель, однако свет не зажигался. Он осторожно нащупал патрон кончиками пальцев и обнаружил, что лампочка выкручена. Вся кладовка была завалена одеждой. Убийце ничего не стоило там спрятаться, Аткинсону – не заметить его.
Убийца из кладовки… Замечательно! Бредли уже представлял себе газетные заголовки. Внутренне содрогнувшись, он поднялся, с трудом выпрямился, помассировав поясницу.
– Скажи Голдстайну, чтобы снял отпечатки в кладовке, – обратился он к Уиллоусу.
– Хорошо, – ответил тот. Бредли взглянул на Франклина, неподвижно сидевшего на крышке унитаза.
– Лучше отвези его отсюда, – сказал он Уиллоусу. – Сними с него показания и доставь домой.
Уиллоус похлопал Франклина по плечу.
– Пойдем, Джордж.
Франклин устало кивнул. Уиллоус помог ему подняться, одновременно вытащив револьвер из-под его плаща. Франклин бросил на него удивленный и обиженный взгляд.
– Джордж, простые формальности, – мягко сказал Уиллоус. – Так поступают со всеми в аналогичных случаях.
– Я хочу, чтобы мне вернули его как можно скорее, – заявил Франклин. – Я доберусь до того парня, который подстрелил Дэйва.
– Не беспокойся, – ответил Уиллоус. – Мы его достанем.
– Достать и разрядить в его башку обойму, – предложил Франклин. Он ударил кулаком в ладонь другой руки и тут же опустился на крышку унитаза.
Труп Аткинсона уже лежал на носилках, в темно-зеленом пластиковом чехле. Один из санитаров улыбнулся Клер, застегивая на чехле молнию.
– Зубы можно не выравнивать, – сказал он, подмигивая ей. Его напарник захихикал. Ферли Спирс криво усмехнулся. Издал смешок стоявший у двери коп. Даже губы Джерри Голдстайна растянулись в улыбке. Клер не понимала смысла шутки. Лишь когда санитары пронесли мимо нее носилки, она заметила, что наполовину вывалившаяся изо рта Аткинсона вставная челюсть придавала его лицу какое-то плотоядное выражение.
Тем временем Мэл Даттон делал своим «Никоном» серию снимков мертвой рыбки, все еще плавающей в унитазе. Мэл проводил эксперимент: высоко поднимая вспышку, он оставлял заднюю стенку унитаза затемненной. Каждый раз, как щелкал «Никон», лысый череп фотографа озарялся яркой вспышкой.
Уолфорд чуть склонился в сторону – мяч подпрыгнул от его удара. Фредди по звуку безошибочно определил, что это был его коронный нижний. Не иначе. Они всегда звучат одинаково. Раз услышав, не забудешь.
Фредди повернулся спиной к телевизору, когда Уолфорд ударил в третий раз. Уолфорд улыбался, Фредди – тоже. Он имел по двадцать баксов за гейм, и это была одна восьмая финала.
Фредди потянулся к бутылке «Катти Сарк». Левая рука его была обезображена, что неизменно привлекало всеобщее внимание. Но Фредди не обижался. Ведь рука действительно выглядела ужасно: два пальца обрублены почти до основания, оставшиеся же – до того короткие, что обручальное кольцо ему приходилось носить на большом пальце. Фредди обернулся к зеркальной полке, снял два стакана и плеснул в них на глазок немного «Катти». Подумав, он добавил в один из стаканов еще столько же. Взяв оба стакана в здоровую руку, он направился к Джеку Уиллоусу, расположившемуся по обыкновению за крайним столиком, спиной к стене.
Фредди находился от Уиллоуса футах в двадцати, когда тот его заметил. Неизвестно, о чем он беседовал с сидевшей напротив него женщиной, однако сразу же умолк. Уиллоус и раньше пил немало, но, с тех пор как Норм Барроуз выбыл из игры, он частенько пил и в одиночестве. Во всяком случае, так было до сегодняшнего дня. Окинув женщину оценивающим взглядом, Фредди поставил на стол стаканы.
– Спасибо, Фредди, – сказал Уиллоус, останавливая его.
– Ребята, а может, все же перекусите? – спросил Фредди, улыбнувшись даме. Заметай его искалеченную руку, она поспешно отвела взгляд, и Фредди по достоинству оценил столь редкостную деликатность.
– Так все же принести чего-нибудь? «Орешко», например?
– Нет, спасибо, – пробормотал Уиллоус.
– Позовете меня, если передумаете, – сказал Фредди, не сводя глаз с женщины. Он быстро протер стол полотенцем и направился к бару. Еще можно успеть посмотреть кусочек матча, а потом уж заняться цыплятами. Если, конечно, Уиллоус не предпочтет мясо. Краем уха Фредди как-то раз услышал, что у Уиллоуса нелады с женой. Может, именно из-за этой женщины.
Клер дождалась, когда Фредди отойдет подальше, и сказала, дотронувшись до двадцатидолларовой банкноты, которую Уиллоус бросил на стол в самом начале вечера:
– Странно, что в подобных местах вас так обслуживают.
Уиллоус наклонил стакан, глядя, как тает на дне кубик льда. Медленно поставив стакан на стол, он задумчиво произнес:
– Мы с Фредди не случайные знакомые.
Клер молчала, ожидая продолжения. Теперь, когда Уиллоус наконец разговорился, она была уверена, что вытянет из него все. Уиллоус отхлебнул из своего стакана и продолжил:
– Фредди когда-то неплохо зарабатывал, когда играл на пианино в барах. Но он был из тех парней, кто любил после работы поразвлечься. И не очень-то разборчив в этих развлечениях, если вы понимаете, о чем я говорю.
