На другом конце провода учащенно задышали.
– Что ты хочешь?
– Для начала, чтобы отстегнули руки, а то Воронцов мне всю щеку телефоном отбил.
– Пусть он возьмет трубку.
– Вас, Эльдар Олегович, – кивнул Кивинов. Воронцов поднес телефон к уху, выслушал, медленно, но верно побелел и отстегнул браслеты.
– Во-вторых, – произнес Кивинов, взяв трубку освободившейся рукой, – я очень дорожу своим больным и раненым организмом. Поэтому, милостливо прошу, не устраивать канители с пытками и просто мордобоями. Я постараюсь продержаться час, а если не смогу, Бог с ним, но через час я должен быть как огурчик и собственной персоной.
– Тебя не тронут.
– Я тронут. И в-третьих, десять кусков за кассету. Баксов. Условия передачи – мои. Вы ведь предлагали консультации вам оказывать? Будем считать, что это одна дорогая консультация, ну, очень дорогая, но зато большая.
– Где гарантии, что с кассеты не снята копия и что ее никто, кроме тебя, не видел?
– Гарантия второго – это то, что вы до сих пор сидите там и разговариваете со мной, ну, а гарантий первого – увы, никаких. Но мы же порядочные люди, хотя мне совмещать порядочность с профессией очень нелегко, как, впрочем, и вам.
– Каким образом ты заберешь кассету и передашь ее мне? Если, конечно, я соглашусь.
– Я еду с вашими Топорами, Верстаками и другими инструментами в условленное место. Мне передают кассету, я отдаю ее вам, вы мне отдаете деньги, и мы друг друга не знаем. Купюры, попрошу, покрупнее.
Дайнего молчал.
«Что, соображаешь? Очко заиграло? Шевели мозгами. Менты ведь покупаются, а я – как все, чем лучше? Лишь бы клюнул, лишь бы мне свалить отсюда, а баксы пусть себе на передачи в зону оставит. Однако, как я с „Эльдорадо“ на шару в цвет попал! Ну, что, решишься, ты, однофамилец?»
– Хорошо, – выдохнул зам директора. – Детали обговоришь с Воронцовым, дай ему трубку.
Эдик, выслушав Дайнего, обратился к Кивинову:
– Ну, падло, где кассета?
– Эдик, с каких это пор ты по фене ботать начал? Сидел, что ли? Или в роль вошел? Кончай, а то в компании судимых что-нибудь перепутаешь, морду набьют. Шутка. Дай-ка твой «Панасоник».
Кивинов набрал номер.
– Димыч? Кивинов. Ровно в семь часов подойдешь к метро «Автово», найдешь какого-нибудь пацана, заплатишь червонец и попросишь передать мне кассету, ту, что я у тебя оставил. Я буду стоять у первого от проспекта ларька справа. Как кассету парню передашь, вали, не жди. Все понял? Отбой.
– Ну-с, в семь часов кассета будет. Сверим часы. А как насчет бабок?
– Топор, возьми мою машину и сгоняй в «Иву». Возьмешь у Дайнего деньги и подъезжай к семи в Автово. Топор, запихнув за спину автомат, вышел.
– Пошли! – Воронцов пристегнул Кивинова наручниками к своей руке. Затем кто-то вошел в комнату, завязал ему глаза и подтолкнул к двери.
«Что делать? Кассету они заберут, а потом со мной разберутся – это однозначно. Раз Дайнего сразу согласился, значит, там что-то очень для нас интересное. И он уже ни перед чем не остановится. Хорошо хоть поверили, что мне деньги нужны, раньше не пришили».
Кивинова вывели во двор и затолкали в машину.
– Давай на Стачек, – скомандовал Воронцов.
В дороге повязку сняли. Наручники – нет. У Кивинова был, правда, свой ключ, но толку от этого мало. Да и ключи, наверно, уже у этих. Машина вырулила на проспект Стачек. Навстречу пронесся милицейский УАЗик.
«Я тут! – захотелось крикнуть Кивинову. – Тут! Куда вы? А, все равно, не услышат».
Через пять минут машина затормозила у станции метро «Автово».
– Не вздумай дергаться. Учти, в спине ствол. Сразу пулю получишь. Пошли.
Воронцов вывел Кивинова. Второй сопровождающий вплотную прижался к парочке. В спину Кивинова уперся твердый предмет.
На часах было без пяти семь. Метро выплевывало пассажиров, спешащих домой к семьям, детям, любовницам. У всех свои заботы.
«У меня тоже своя забота, как от мудаков этих отделаться. Был бы я Джеймсом Бондом или хотя бы майором Прониным, раскидал бы ребяток враз. Зачем я влез, а? Придурок. Сам виноват. У нас же тоже уровни. Положено тебе велосипеды искать и колеса пропавшие, вот и ищи. И не лезь выше. Пусть этим занимаются те, кому положено. А, что теперь говорить. Георгич-то меня ищет или нет? Рядом ведь с отделением стоим. Обидно. Хоть бы кто знакомый попался».
В пять минут восьмого к ним подошел мужик-пьянчужка и протянул сверток. «Черт, Димыч, до безобразия ведь точен, не мог на полчасика опоздать». Воронцов одной рукой развернул бумагу и извлек кассету. Кивинов позеленел. «Это же не та! Это же Фредди! Все, труба!» Додумать он не успел – его втолкнули в машину.
– Давай в офис. Проверим кассету, мы же порядочные люди, а, Андрюша? Чего побледнел?
– Бабки где?
– Вот посмотрим товар, оценим и рассчитаемся.
«Все, доигрался».
Машина тормознула вплотную у «Тыр-пыр сервиса». Кивинов взглянул на вывеску. «Странно, а я думал, „сервис“ через „з“ пишется». Его внесли вовнутрь. Воронцов потянул за собой на второй этаж. Кивинов уже не чувствовал боли ни в голове, ни в боку, ни в руке. В экстремальных ситуациях боль отходит. Защитная реакция организма. Как слезы.
– Эдик, мне в сортир очень хотца, я же не резиновый. Воронцов усмехнулся, отстегнул браслет и пихнул Кивинова по направлению одной из дверей.
«Сортир без окон, зараза. Не убежишь. Ого, унитаз мраморный, круто. А на кафеле знакомое слово. Совки. Да, вас никакой мраморный унитаз не спасет».
– Ты скоро там, деятель? Штаны, что ли, стираешь? Кивинов вышел, его подтолкнули к кабинету Воронцова. Тот открыл дверь, вошел, опустил жалюзи и выключил свет.
– Ну-с, посмотрим. У меня здесь в шкафу допотопное чудовище из палеозоя компьютеризации завалялось, все никак руки выкинуть не доходили. Видишь, вот и пригодилось, а то как бы мы твою кассету проверили?
Воронцов достал из шкафа полупечатную машинку, полухолодильник со встроенным магнитофоном.
– Ошибка старого компьютерщика. Такого уже не увидишь. Еще из райкома уволок в свое время. Я так понял, – обратился он к Кивинову, – ты пароль знаешь. Может, подскажешь?
– А не боишься, что башку тебе снимут?
– Ничего, не снимут. Ну как, подумаешь? Время есть.
«Подняться хочет, – подумал Кивинов, – на другой уровень. Нет, Эдик, ты шестерка, вот и шестери».
Воронцов сел за клавиатуру, включил магнитофон, нажал кнопку.
«Все», – мелькнула мысль у Кивинова.
Дверь распахнулась от удара ногой. На пороге стоял Петров, в руках у него угрожающе дрожал автомат.
– Стоять! Руки на стену!
Возле кабинета крутил охранника Дукалис. Воронцов выхватил кассету из магнитофона, вскочил и с разбегу сиганул прямо в панно с изображением морского пейзажа. Кивинов зажмурился. «Кошмар, он ведь так башку разобьет, в одном метре от поребрика, как Аяврик». Панно рассыпалось, и Воронцов исчез из виду.
Кивинов подлетел к проему и посмотрел вниз. За стеклом была улица. Эдик, прихрамывая, убегал.
«Не буду прыгать, мениск болит, да и надоело все. Хватит с меня. Кассету жалко, новая, даже дослушать не успел».
– Миша, вы очень кстати, еще бы минут пять, и я бы летел где-нибудь сейчас с небоскреба, постепенно набирая ускорение свободного падения.
– Нам Юлька все рассказала, когда ты утром на сходку не пришел. А мы сначала и не дергались, мало ли где ты. А потом она прибежала и про дискетку все выложила. Да ты лежи, не вставай. Тебя еще не сильно, отлежишься с недельку.
Соловец прикурил.
– Ну вот, мы, соответственно, к «Тыр-пыр сервису» – там все закрыто. Оставили Петрова с Дукалисом на лавочке наблюдать, а я тебя по своим каналам искать стал. Есть связи кое-какие. А в начале восьмого тебя собственной персоной и привозят, в браслетах. Ребята охрану положили на землю, связали ремнями и в офис. Дальше ты знаешь.
– Кассету посмотрели?
– Да, штучка интересная. Знаешь, что там? До кода – так, исполнители, шушера всякая типа Ветрова и Балдинга. На каждого что-то есть. Крючок. Кто что натворил или сколько кому должен, кто кого знает и так далее. А потом ребята покрупнее пошли. Видно, Дайнего иногда сам с компьютером работал. Воронцов без кода, конечно, ничего узнать не мог.
Там много интересного. Потенциальные потерпевшие для рэкета и грабежей, все про них, начиная с финансового положения и до распорядка дня. Директор ЛВЗ тоже есть. Я еще не все там понял. Много номеров машин, двойных. Как бы старый и новый. Все – иномарки. Миша покопался, и оказалось, эти машинки за границей угнаны, через «Вирус» переправлены сюда и в МРЭО оформлены. Там даже указано, кто сколько в МРЭО за эти операции получает.
В финансовые заморочки я не влезал. Так, догадываюсь, что там пути отмывания денег через конторы типа «Тыр-пыр сервис» да питейные заведения. Целая сеть по городу. Вообще, организация здоровая. Работать и работать с ней. Там и проститутки, и наркотики, и рэкет, и коррупция. И главное вся структура. На такие верхи можно выйти, что голова закружится. Интерполу не справиться. Ты вспомни, кто добро на «Плакучую иву» дал в исполкоме? А Дайнего невысоко сидел, хотя нити держал многие, и, похоже, повыше метил, поэтому и собирал в компьютер всю информацию. Всю и на всех. У них тоже борьба за власть. Своя, тайная. Я так решил: голову ломать не будем, кассету отправим в управление по борьбе с организованной преступностью, это их хлеб.
