– Вы всегда путаете это, так же, как я?
– Да. По мне все еще ночь с понедельника.
– Дайте подумать, – сказала она и глотнула кофе. – Я видела ее в субботу. Да. Я было засомневалась: в пятницу или в субботу. Но это была суббота. Да. Теперь я ясно вспомнила. Она только вернулась от доктора.
– От доктора Гирша?
– Да, – удивленно ответила она. – Откуда вы знаете?
– Доктор Гирш – психиатр?
– Нет. Он – терапевт.
– Ваша дочь заболела?
– Нет, это просто профилактический визит.
– И вы видели ее после этого?
– Да. Я пригласила ее на ленч.
– На ней при этом был ее кулон?
– Она всегда носит этот кулон. Понимаете, она...
– Да, миссис Флетчер?
– Не знаю, можно ли вам доверять, мистер Смок.
– Доверяйте, пожалуйста.
Миссис Флетчер вздохнула, опустила чашку и сказала:
– Моя дочь верит, что она – Клеопатра.
– Я уже знаю.
– Я начала догадываться. Когда вы спросили, не психиатр ли доктор Гирш... – Миссис Флетчер вздохнула. – Натали носит подвеску постоянно, она говорит, это подарок от... – Она покачала головой. – Мне очень трудно говорить об этом. Это слишком печально.
– Когда это началось? – спросил я. – Вера в Клеопатру?
– Вскоре после смерти Гарри. Моего сына. Он умер от инфаркта шесть месяцев назад. Натали сказала, он не мог умереть, люди не умирают, они просто переходят в другую жизнь. Затем она стала говорить, что он был Птолемеем Двенадцатым, а она – Клеопатра и... потом она исчезла, и я не знала, где она и здорова ли...
– Когда это было?
– Гарри умер в марте. Пятого марта. Натали уехала отсюда в какой-то апрельский день. Я не представляла, где она, пока в конце концов в июне она не позвонила и не сказала, что снимает квартиру на Оберлин-Кресент.
– И все это время у вас не было от нее никаких вестей?
– Ни одной весточки. – В глазах у миссис Флетчер вдруг мелькнул злобный огонек. – Я считаю, что виноваты ее друзья. Это они забили ей голову порочными мыслями. Задолго до смерти Гарри.
– Порочными мыслями?
– Да. Спиритизм. Колдовство. Сверхъестественное. Порок, – коротко подытожила она.
– Миссис Флетчер, вы знаете, где сейчас можно найти вашу дочь?
– А вы пробовали поискать в ее квартире?
– Да.
– Я понимаю, ее там не было. Неудивительно. Полночи она бегает на свои мессы.
– Мессы? Какого рода мессы?
– Мистер Смок, – сказала она. – Я не хочу, чтобы мою дочь принудительно отправили в психиатрическую лечебницу. Я знаю, сейчас она находится в состоянии стресса, странно ведет себя, но я склонна думать, что это временное явление, она сумеет выбраться, это просто следствие шока после смерти Гарри. Она очень любила своего брата, мистер Смок. Разница в возрасте между ними – всего семь лет. Когда Гарри умер, ему было сорок. Натали сейчас – тридцать три. Они всегда были очень близки. Я стараюсь видеться с Натали почаще, поддерживать ее, я надеюсь, она выкарабкается. Обещайте мне, что не будете стараться отправить ее в лечебницу, и тогда я расскажу вам больше.
– В любом случае у меня нет таких полномочий, миссис Флетчер.
– Ну, хорошо, – сказала она, – Натали ходила на черные мессы.
– Куда?
– Не знаю. В подвале какой-то церкви в центре города. Они вызывают дьявола. Они делают кровавые жертвоприношения.
Миссис Флетчер умолкла. Я ждал. Она снова покачала головой, уставившись в свою чашку.
– Порой мне думается, да простит мне Господь, – проговорила она, – порой мне представляется, что смерть Гарри была вызвана колдовством. Не сделал ли кто-то из дружков Натали нечто, послужившее причиной инфаркта? Не наслал ли проклятие на моего сына?
– Колдовства не бывает, – заявил я.
– Разве? – спросила она, подняла голову, и ее глаза встретились с моими.
– Не бывает, – сказал я твердо. – И дьявола вызвать невозможно.
– Ах, если бы вы могли сказать это моей дочери, – вздохнула она.
– Миссис Флетчер, у вас есть хотя бы предположение, где она может находиться?
– Никакого.
– Разговаривали ли вы с ней, начиная с субботы?
– Мы говорили по телефону вчера ночью.
– То есть в воскресенье?
– Да. В воскресенье. Мы снова начинаем путаться, верно? – спросила она.
– Мы не будем путаться, если будем считать, что сегодня ночь с понедельника.
– Да, – сказала она. – Сейчас у нас ночь с понедельника, а она позвонила мне прошлой ночью. В воскресенье.
– О чем вы говорили?
– Она казалась вполне счастливой. Сказала, что переходит в новую жизнь. В ту минуту я надеялась (но я надеюсь на это уже очень давно), я надеялась, что она готова оставить свою иллюзию по поводу Клеопатры.
– Она это имела в виду?
– Не знаю. Она не объяснила. Только сказала, что я, возможно, какое-то время не буду получать от нее вестей. – Миссис Флетчер нахмурилась. – Это был очень странный разговор. И чем больше я вспоминаю, тем мне страшнее. Нет ли вероятности, что она попытается покалечить себя, как вы считаете?
– У вас были основания заподозрить какие-либо мысли о самоубийстве?
– Нет. Но вся эта история... Кровавые жертвоприношения... Вызов дьявола... Не знаю. Я напугана. Я не знаю, что она натворила или что собирается сделать.
– Миссис Флетчер, – сказал я, – вам ничего не известно о полуночной мессе, которая должна состояться завтра?
– Нет.
– Это может быть одна из черных месс вашей дочери?
– Понятия не имею. Но полагаю, не исключено.
– Имя Сузанна вам что-нибудь говорит?
– Да. Это подруга Натали. Сузанна Мартин. Это не настоящее имя. Но ее настоящего имени я не знаю. Она пользуется этим. Это имя женщины, которую повесили как ведьму в 1692 году.
– Вы знаете, где она живет?
– На Девяносто шестой улице, ближе к авеню Ферли. Я не знаю адреса. Это краснокирпичное здание с зеленым тентом. Однажды я встречала там Натали. Мы пошли за покупками, но ей вначале надо было увидеться с Сузанной, и она попросила меня встретить ее у этого здания. – Миссис Флетчер посмотрела мне прямо в глаза. – Вы сейчас поедете туда? – спросила она.
– Да.
– Будьте осторожны, – сказала она. – Сузанна Мартин – злая женщина.
Девяносто шестая улица и Ферли-авеню находятся в Шринк-сити. Этот микрорайон, состоящий из трех кварталов, буквально напичкан кабинетами психиатров. С запада к нему примыкает парк, с востока – Ферли-авеню, на севере располагается пуэрториканское гетто. В южной стороне – Ферли-авеню и еще пара широких проспектов устремляются в самое сердце деловой части города. На Девяносто Шестой улице было только одно здание с зеленым тентом. Я вошел в вестибюль и направился к почтовым ящикам. Ко мне быстро подошел ночной дежурный.
– Эй, вы! – крикнул он. – Что вам здесь надо?
– Я офицер полиции, – сказал я и показал ему значок. – Я ищу женщину по имени Сузанна Мартин.
– По фамилии Мартин здесь никто не проживает, – заявил он.
– А есть какие-нибудь Сузанны?
– Есть две Сьюзан, а Сузанн нет, – ответил он. – В квартире 12С проживает Сьюзан Хауэл, в 8А – Сьюзан Кан.
– Давайте попробуем обеих, – сказал я.
– Что значит «попробуем»? Вы хотите звонить в квартиры?
– Да.
Он посмотрел на часы:
– Сейчас полтретьего ночи.
– Я знаю.
– А нельзя ли подождать хотя бы до восхода солнца?
– Речь идет об убийстве.
– Соболезную, – проговорил он. – Но если я стану будить жильцов посреди ночи, я лишусь рождественских чаевых. Может, департамент полиции возместит мне чаевые?
– На ваше усмотрение, – предложил я, – или вы звоните и говорите, что пришли из полиции, или я сам постучусь к ним.
– Идите сами, – сказал он. – И вообще, я не видел, как вы вошли, – прибавил он, повернулся ко мне спиной и пошел в свою каморку в глубине вестибюля.
Я поднялся на лифте на одиннадцатый этаж, нашел квартиру 8А и позвонил. За дверью дважды звякнул колокольчик. Я подождал, потом снова позвонил.
– Кто там? – спросил мужской голос.
– Полиция, – ответил я.
– Что вам угодно? – спросил он.
– Я разыскиваю женщину по имени Сузанна Мартин.
– Здесь нет Сузанны Мартин, – сказал он.
– А есть здесь Сьюзан Кан?
– Да, это моя жена.
– Сэр, вы не откроете дверь? – спросил я.
– Мистер, в этот час ночи я не открою двери даже нашему мэру.
– А если просто отодвинуть задвижку «глазка» и взглянуть на мой значок?
Я услышал, как он отодвигает задвижку, и поднял значок.
– Очень хорошо, – сказал он. – Если вы работаете легально, то вооружитесь ордером.
– Мистер Кан, незнакома ли ваша жена с некоей Натали Флетчер?
– Нет. – Я услышал, как щелкнула задвижка. – Спокойной ночи, – сказал он.
Я вернулся к лифту и поднялся на двенадцатый этаж. У дверей квартиры 12С я поглядел на именную табличку «Сьюзан Хауэл» и позвонил. На этот раз кто-то тотчас посмотрел в «глазок». Я отступил пару шагов, чтобы меня могли получше разглядеть.
