Сыщики долго молчали, наконец Станислав произнес:
— Нужен мужчина.
— Возможно. — Гуров пожал плечами.
— Однако объяснить смерть ребят не удается, — задумчиво сказал Станислав.
— Не удается, — согласился Гуров. — Но это не значит, что объяснения не существует. Мы нашли труп кошки, больше я тебе не скажу ничего.
Алену Васильеву и Антона Сергеева хоронили в разное время и на разных кладбищах. Платон Викторович без особого труда, но за большие деньги, сумел получить место на Ваганьковском кладбище. Мать Алены, как многолетняя исступленная прихожанка, смогла добиться только того, чтобы урну с прахом дочери захоронили на Головинском. Незнатно, однако прилично, в Москве сейчас захоронения разрешали в Митине, да и то с большими сложностями. Ездить туда бедной женщине было трудно, и она благодарила батюшку, который помог с Головинским.
— Ты поедешь на Ваганьковское хоронить парня, — сказал Гуров, — возьми с собой Котова, возможно, вам удастся там увидеть одного человека. Если вы его засечете, кровь из носа, но установить место жительства, фамилию и прочее. Мне он известен под именем Тихон, но скорее это лишь кличка. Мое мнение, что он на кладбище не придет, но кто его знает.
Гуров дал другу имеющееся описание Тихона.
— Хахаль Верочки Сергеевой? — спросил Крячко. — Почему сам не едешь, это же крайне серьезно?
— Потому, — грубо ответил Гуров. — Все тебе объяснить. — Сыщику за свою грубость стало стыдно, и он мягко добавил: — Как “наружники” вы с Григорием не хуже меня, а лучше. Я не хочу светиться на Ваганьковском, там меня могут увидеть люди, мне не нужные. Стас, я достаточно подробно объяснил? Если у тебя есть вопросы, не стесняйся.
Станислав смутился, что ему свойственно не было, и заторопился к дверям. Разговаривали сыщики в своем кабинете, после вчерашнего взаимоотношения у них были прохладные. Станислав на друга обиделся, Гуров, как обычно, на такие пустяки внимания не обратил, чем обидел еще сильнее.
Стас ушел. Гуров запер сейф, позвонил домой, у Марии был свободный день, она сразу сняла трубку.
— Слушаю.
— Ты не передумала? — спросил сыщик. — Это будет долго и тяжело.
— Я знаю, — ответила Мария. — Ты когда заедешь?
— Петру доложусь и выезжаю.
— Надо что-то купить на поминки, а у нас нет денег, — сказала Мария.
— У меня имеются.
— Значит, занял, как отдавать будем? — спросила Мария.
— Я не занял, а отнял, отдавать не придется, — ответил Гуров. — Жди, — и положил трубку.
В семь утра Гуров приехал на квартиру миллионера, дверь открыла горничная, смотрела враждебно, войти не пригласила.
— Я к Платону Викторовичу. — Гуров шагнул через порог, и девушка была вынуждена посторониться.
— Они еще не встали, — растерянно сказала она.
— Ничего, я его подниму. Проводите меня, у вас заблудиться можно. — Гуров был одет в старый потертый джинсовый костюм, горничная не сразу узнала сыщика.
— Это вы? — Она пошла вперед, всем своим видом давая понять, что за последствия не отвечает. — А Вера Кузьминична уже поднялась, может, лучше к ней?
— Я сказал, мне нужен Платон Викторович. — Гуров открыл дверь, возле которой остановилась горничная, вошел и увидел хозяина, тот в пижаме стоял у окна и кормил рыбок в аквариуме.
— В чем дело? — резко спросил он, глядя на Гурова пустыми глазами.
— Здравствуйте. Я полковник Гуров. — Он отстранил горничную и закрыл дверь. — Извините, что рано, но сегодня, как я понимаю, похороны.
— Вам какое дело? И по какому праву? — Сергеев был абсолютно не тем человеком, что два дня назад хмельной угощал Гурова в своем кабинете.
— Мое право нигде не записано, Платон Викторович, — ответил Гуров. — На похороны мне нужны деньги.
— Что? Не понял? — Сергеев повысил голос и придвинул к себе один из трех телефонных аппаратов. — Да вы знаете, что я с вами сделаю?
— Абстрактно могу представить. А вам я сейчас набью морду очень конкретно. Рука у меня тренированная, тяжелая.
Сергеев оставил телефон, даже отошел в сторону и совсем иным тоном спросил:
— А словами объяснить нельзя?
— Похороны, — повторил Гуров. — Ваш сын погиб не один. Сколько вы истратили денег в эти дни?
— Не знаю, надо спросить...
— А у матери любимой вашим сыном девушки денег нет. Похоронить надо и помянуть тоже. У меня лишь офицерская зарплата, и трупов хватает, — Гуров тяжело выдохнул, ему стало противно, запал прошел. — Не знаю, сколько надо, давайте деньги.
— Конечно-конечно. — Хозяин засуетился, отодвинул стенку шкафа, начал шарить по карманам многочисленных пиджаков. — У меня наличности нет, могу дать кредитную карточку.
— Не говорите глупостей, зовите жену, — сказал Гуров. — У нее деньги наверняка имеются.
Хозяин рванулся к двери и чуть не налетел на Веру, бледную, судорожно сжимавшую воротник халата. Понимая, что миллионер ничего толком объяснить не сможет, Гуров сказал:
— Здравствуйте, в доме имеются наличные деньги? Вы, видимо, запамятовали, что невесту Антона тоже надо похоронить. А в том доме денег нет.
Супруга, видимо, ожидала значительно худшего; узнав, что нужны лишь деньги, сразу успокоилась, деловито спросила:
— Сколько вам требуется, Лев Иванович?
— Не знаю, думаю, одной десятой от ваших расходов будет достаточно, — ответил Гуров.
— Подождите минуточку. — Хозяйка скрылась в глубине квартиры.
Мужчины остались одни. Факт, что женщина взяла бразды правления в свои руки, подействовал на хозяина как мощный допинг. Вытерев пот с лица, он выпрямился и, криво улыбнувшись, спросил:
— Вы и впрямь посмели бы меня ударить?
— Я сказал, набью морду, что означает не просто разок ударить. — Гуров взглядом оценил комплекцию хозяина и нехорошо улыбнулся. — Вам бы накладывали швы, и вы бы объясняли, что упали с лестницы. Перестаньте изображать из себя жертву, несчастного отца, у которого убили сына. Антона убили вы сами.
— Я? — Сергеев схватился за грудь.
— Не один. Я все выяснил. Антон кололся, и вы это знаете, а я имею доказательства, — уверенно солгал Гуров. — Сына прикончили вместе с супругой. — Сыщик сжал кулак. — Вот вы у меня где. И не только имя, репутация, но и ваша жизнь. Ведите себя тихо-тихо, возможно, я вас и спасу. Посмотрим, как карта ляжет. И делиться ни с кем не советую. Горбун несет свой горб в одиночку.
— Вот. Пожалуйста, — сказала Вера, входя в комнату и протягивая Гурову пачку долларов в банковской упаковке. — Здесь десять тысяч.
— Много, я принесу вам остаток. — Гуров опустил пачку в карман куртки.
— Оставьте их матери, — ответила Вера. Гуров ничего не ответил, кивнул и вышел. Потому он и сказал Марии, что деньги у него имеются.
Сыщик зашел в приемную Орлова, секретарь перестала набирать номер, положила трубку.
— Лев Иванович, вас просят... — Верочка запнулась: за много лет совместной службы она впервые видела всегда лощеного сыщика одетого как рабочий или приезжий. — Вас срочно просит к себе генерал-полковник, но в таком виде...
В каком он виде, Гуров не дослушал, побежал по коридору. Секретарь Бодрашова, увидев Гурова, ничего не сказала, молча кивнула на дверь.
В кабинете, кроме хозяина, находились Орлов и генерал-лейтенант Кулагин, работавший в контрразведке и ожидавший, что не сегодня, так завтра его выгонят. Когда сменяли начальника ФСБ, начальника контрразведки меняли почти наверняка.
— Здравия желаю! — Гуров вытянулся и попытался щелкнуть стоптанными кроссовками. — Извините за внешний вид, но меня перехватили, когда я убегал на операцию.
— Извиняем, Лев Иванович, — замминистра широко улыбнулся. — А знаете, вам идет, вы смотритесь моложе и симпатичнее.
— Спасибо, Алексей Алексеевич. — Гуров взглянул на своего шефа, который ни о какой операции не знал, и доложил: — Петр Николаевич, я вчера вечером вам докладывал, что сегодня хоронят девочку, которая была вместе с сыном Сергеева. Бедная семья, старое заброшенное кладбище, я должен соответствовать. Теоретически я могу там встретить интересного человека.
— Вы едете с группой? — спросил Бодрашов.
— Один, Алексей Алексеевич, — ответил Гуров. — Шансов на встречу немного, а если состоится, меня и одного вполне хватит.
— Вам виднее! — Бодрашов махнул тяжелой рукой. — Так вы считаете, что задержанный Фокин нам неинтересен?
— Считаю. Согласовал вопрос с прокуратурой. Она того же мнения. Он может оказаться интересным свидетелем по вновь открывшимся обстоятельствам.
— Почему не знаю? — недовольно спросил Бодрашов.
— Потому, Алексей Алексеевич, что вы заместитель министра, и если я начну вам все свое дерьмо докладывать, вы в нем и потонете, — ответил Гуров и демонстративно посмотрел на часы.
— Ладно, идите, — сказал Бодрашов.
