Когда она подошла к двери, генерал еле слышно окликнул ее:
– Наташа...
– Что, Володенька?
– Я тебя люблю.
– Почему ты никогда раньше этого мне не говорил? Ни разу за тридцать семь лет.
– Дурак был.
* * *
Юлия Николаевна услышала, как хлопнула входная дверь, и, не отрываясь от компьютера, крикнула:
– Сразу переоденься, ты мокрая насквозь! Там проливной дождь, а ты без зонтика.
– Мама, ты сначала посмотри на меня, а потом говори! – сердито ответила Шура. – Я, между прочим, пришла, а ты даже встретить меня не можешь!
– Ну ладно, ладно, не сердись. – Юля, продолжая смотреть в монитор, нашарила шлепанцы под столом и отправилась в прихожую.
Там было темно. Она щелкнула выключателем, но свет не зажегся.
– Лампочка перегорела еще утром, – мрачно сообщила Шура, – а запасных у нас, естественно, нет, – она опустилась на табуретку и принялась расшнуровывать свои новые скетчерсы.
– Ты могла бы купить по дороге, – заметила Юля, – слушай, а почему ты такая надутая? Неприятности в школе?
– В школе все нормально. Ничего я не надутая. Настроение плохое. Терпеть не могу дождь. Чем это ты так увлечена, мамочка, что не отлипаешь от компьютера и даже не можешь меня нормально встретить?
– Ну извини, заработалась. Статью пишу.
– О методах бесшовного соединения тканей при пересадке кожи?
– Нет, эту я уже написала, – засмеялась Юля, – кстати, чтобы ты знала, бесшовных соединений не бывает. Просто в микрохирургии совершенно новые технологии и материалы. А сейчас я пытаюсь проанализировать результаты применения титановой основы в костных и хрящевых инплантантах. Но вообще мне приятно, что ты так внимательна к моей работе. Ладно, переодевайся, простудишься. И волосы высуши.
– Мама, ты сумасшедший трудоголик! – закричала Шура. – Тебе лечиться надо, ты, когда работаешь, вообще не врубаешься в реальность. Я совершенно сухая, а ты второй раз отправляешь меня переодеваться.
– Да, действительно, ты сухая, – Юля провела рукой по ее волосам, – неужели догадалась купить себе новый зонтик?
– Ты что, ничего не помнишь? Нет, тебе точно надо лечиться!
– Что я должна помнить?
– Ну, привет! – Шура дунула на челку, закатила глаза и покрутила пальцем у виска. – Ты забыла, что прислала за мной машину в школу?
– Какую машину? – Юля резко развернулась и уставилась на дочь. – Я никого за тобой не присылала.
– Ты в этом абсолютно уверена?
– Абсолютно, – кивнула Юля, – может, я и правда сумасшедшая, но не до такой степени. Что же за машина?
– Темно-синий «Форд». Шофер кавказец, – испуганно прошептала Шура, – он ждал меня с зонтиком прямо у ворот, после шестого урока. Он поздоровался, назвал меня по имени...
– И ты села в этот «Форд»?!
– Ну а как я могла не сесть? Во-первых, ты и раньше иногда присылала за мной такси, помнишь, в январе, когда были морозы, в этом году и в прошлом? Во-вторых, сейчас дождь проливной, а я опять потеряла зонтик, – она всхлипнула, высморкалась, снова всхлипнула.
– Эй, ты плачешь, что ли?
– Разумеется, нет!
– Так, стоп. Успокойся, пойдем на кухню, поедим, и ты мне все подробно, по порядку расскажешь. Ну что ты паникуешь раньше времени? – Юля обняла дочь, прижала к себе и почувствовала, как вздрагивают у нее плечи.
– Мамочка, я не паникую и вовсе не плачу, – всхлипнула Шура, – я совершенно спокойна. Просто мне обидно, что я оказалась такой дурой и села в машину. Ты можешь снять с меня носки?
– Перезанималась физкультурой? Спина не гнется? – Юля присела перед ней на корточки. – Ладно, будем считать, что ты маленькая. О Господи! Что у тебя с ногами?
Обе Шурины пятки были в крови. Носки присохли. Юля принесла перекись водорода, сухой стрептоцид, пластырь и принялась обрабатывать раны.
– Вот оно, счастье, – проворчала она, – вот они, ботинки, на которых посидел слон. На твоем месте я бы, наверное, тоже села в машину.
– Они должны вначале тереть, просто мне надо было заранее заклеить ноги пластырем. Я их все равно буду носить, потому что они классные. Знаешь, я все поняла, – Шура высморкалась в бумажную салфетку, – это опять связано с Анжелой, как в тот раз, в «Рамсторе».
– Ладно, Шурище, давай сначала поедим, а потом все обсудим. Что ты будешь? Отбивную или рыбные палочки? Есть еще курица, но ее надо размораживать.
– Ничего я не буду. Ты забыла, что я худею? Всю дорогу он крутил последний диск Анжелы и говорил только о ней. И о тебе. Скоро ли ты сделаешь ей новое лицо и какое это будет лицо? Не знаешь ли ты, нашли уже преступников, которые ее избили? Не одолевают ли тебя журналисты? Мама, она, конечно, звезда, но не такого уровня, чтобы на каждом шагу тебя, врача, который ее оперирует, преследовали желтые журналисты, а случайный таксист лет сорока оказывался ее фанатом.
– Погоди, не так быстро, – Юля открыла окно, села на подоконник и закурила, – каждый раз, когда я присылала за тобой такси, мы договаривались заранее, я давала тебе деньги. Как ты с ним расплатилась? Такси от твоей школы до дома стоит сто десять рублей. У тебя ведь не было с собой такой суммы?
– Да, я предупредила, что у меня всего рублей двадцать мелочью. Он сказал, что ты расплатишься позже.
– Как это – позже?
– Он будет заезжать за мной постоянно, – Шура дунула на челку и растянула губы в саркастической усмешке, – да, мамочка, постоянно. А потом ты с ним рассчитаешься. Мама, не смотри на меня так. Я понимаю, что поступила как полнейшая кретинка. Мне нельзя было садиться в эту машину, особенно после истории с корреспондентом в «Рамсторе». Но шел дождь, и он назвал меня по имени. И еще, самое главное. Он просил тебе передать, чтобы ты была осторожна и никому не рассказывала то, что узнаешь от Анжелы.
– Он так и сказал?
– Да, именно так. Он долго рассуждал о том, что все эстрадные звезды связаны с преступным миром, через шоу-бизнес прокручиваются огромные деньги и он посоветовал бы любому человеку, который общается с такой звездой, как Анжела, держать язык за зубами. Ну а потом произнес эту фразу: «Передай маме, чтобы она была осторожна».
Юля соскочила с подоконника, загасила сигарету, села рядом с Шурой на лавку, обняла ее, поцеловала и тихо спросила:
– Ты запомнила номер?
– И запоминать нечего. Три шестерки. Только мне кажется, он фальшивый. Мамочка, ну зачем, зачем ты согласилась ее оперировать? Мне что теперь, в школу не ходить? Нет, я, честное слово, не понимаю. Если у нее правда любовник чеченский террорист, почему его не могут поймать? Почему он делает что хочет? Ведь можно объявить розыск, показывать фотографии по телевизору во всех новостях, проверять документы у всех похожих людей, загнать его в угол.
Юлина рука потянулась к телефону, чтобы сейчас же позвонить Райскому.
– Ты хочешь позвонить Анжеле? – спросила Шура, глядя на нее блестящими от слез глазами.
– Да... нет... я не могу ей позвонить, – Юля бросила трубку, – мне просто не пришло в голову записать ее домашний телефон.
– Тогда кому?
– Никому. В милицию. Но, наверное, нет смысла.
– Я уже думала об этом, – энергично кивнула Шура, – вряд ли они станут нас слушать. Что, собственно, произошло? В «Рамсторе» к тебе привязался корреспондент молодежного журнала. В этом нет ничего криминального. Меня подвез какой-то кавказец на «Форде». Ну да, он соврал, что ты заказала машину. Но ведь он меня пальцем не тронул. Просто довез до подъезда, причем бесплатно. Вот она я, цела и невредима. Лучше ты с Анжелой поговори. Это ведь все из-за нее. Пусть она разберется со своими криминальными знакомыми.
– Конечно. В пятницу она придет на прием, я с ней серьезно поговорю.
– Но ты не откажешься от нее?
– Не знаю. Еще одна подобная история, может, и откажусь.
– Не надо, мамочка.
– Почему?
– Во-первых, мне ее все-таки жалко. Может, она вообще не знает, как тебя достают из-за нее? А во-вторых, я чувствую, что будет хуже. Если ты откажешься, они на нас наедут всерьез.
