Гуров встал, достал из кармана ключи и отстегнул руку Вельяминова от крюка в стене. Лицо актера просветлело, но Гуров с невозмутимым видом тут же защелкнул наручники на его втором запястье и объявил Вельяминова арестованным по подозрению в соучастии в похищении человека.
– Давай на выход! – приказал Гуров. – И думай, думай!
Повесив голову, Вельяминов пошел к двери.
Они поднялись наверх. Трофимов и его напарник Леха посмотрели на своего узника такими глазами, будто намеревались немедленно разорвать его на куски, но с места, естественно, не сдвинулись. Лица их постепенно приобрели равнодушно-туповатое выражение, как у людей, ни за что в этом мире не отвечающих.
– Глузский! Бери машину этих гавриков, – распорядился Гуров, – и отправляй всех под стражу. Только проследи, чтобы артиста посадили в отдельную камеру. С этих двоих допрос сними – вытяни из них все, что можно. А мы с Крячко пока другими делами займемся.
– Тесновато будет, – заметил Глузский, но взялся за дело с большим энтузиазмом.
Гуров и Крячко дождались, пока на арестованных надели наручники и, затолкав в машину, увезли, а потом поехали сами.
– Что тебе эта кинозвезда сказала? – поинтересовался Крячко.
– На счетчик его поставили, – сообщил Гуров. – А в уплату долга девчонку его потребовали. Дочку банкира то есть. Ну он, как честный человек, конечно, расплатился.
– Девчонкой?
– Именно. Где она, Вельяминов, похоже, и в самом деле не знает. Но я, кажется, эту схему понял, Стас. Следовало бы сразу догадаться. Все просто – с Бардина выкуп требуют. А все остальное было для отвода глаз – пиратство это, стрельба, граната… Устроили панику, и сто человек превратились в перепуганное стадо. А похитители под шумок умыкнули девчонку. Не исключено, что была и вторая лодка. Пока все внимание отвлекалось на катер – выстрелы, рев мотора и все такое прочее, – девчонку тихо запихали в неприметную лодчонку и отвезли в укромное место.
– В какое?
Гуров покосился на Крячко.
– Умеешь ты одним словом выразить суть самой неразрешимой проблемы! – сказал он с иронией. – Хотел бы я знать, в какое!
– Нет, я в том смысле, что Вельяминов должен что-то знать, – с обидой сказал Крячко. – Раз он живой остался.
– Говорит, что не знает, – вздохнул Гуров. – Да он и живой-то остался, по-моему, только потому, что его сразу же ребята Бардина прихватили. Может быть, и на самом деле ничего не знает. Он с этой своей тачкой вляпался, испугался, да и денег, видно, жалко стало. А тут плюс невысокие нравственные установки при большой любви к своей персоне – вот тебе и результат.
– И что же теперь планируешь делать?
– Есть два варианта, – объяснил Гуров. – Про похищение на настоящий момент лучше Бардина вряд ли кто знает. Поэтому я сейчас с ним договариваюсь о встрече и предлагаю бросить дурить. А вторым вариантом ты займешься. Только учти, что дело крайне тонкое – дров наломать ни в коем случае нельзя.
– Совсем застращал, – недовольно сказал Крячко. – Если ты сейчас скажешь, что поручаешь мне писать отчет о розыскных мероприятиях, то учти, я за себя не отвечаю.
– Отчеты писать рано, – покачал головой Гуров. – В телефонной памяти у Старикова зафиксирован один номер, который особенно наводит на размышления, – самый последний. Есть у меня подозрения, что это не Стариков, а уже Сергеев куда-то звонил. Скорее всего, у сообщников помощи просил. Адресок установлен. Нужно просто туда сгонять и посмотреть, что там и как. Теперь понимаешь, что действовать следует крайне осторожно? Если выдадим себя – все пропало. То есть, может, и не совсем все, но девчонке, если она до сих пор жива, несдобровать. Ты об этом помни.
– Запомнить нетрудно, – сказал Крячко. – Выполнить сложнее. Что за адрес?
Придерживая руль одной рукой, Гуров полез в карман за записной книжкой.
– Там у меня они все выписаны на последней странице. И номера, и адреса. Смотри последний. Где-то в Теплом Стане. Зарегистрирован как частный, но, когда ребята для пробы позвонили, там ответили, что это ресторан «Лола» – русская кухня, домашний уют, предварительные заказы… Одним словом, как раз по твоей части.
– Ничего себе, по моей части! – возмутился Крячко. – И как я с такой рожей в ресторан пойду? И потом, кто будет оплачивать русскую кухню? У меня денег нет.
– Займи, – коротко сказал Гуров. – Только не у меня. Я сейчас тоже на мели. А насчет рожи зря волнуешься. По-моему, для ресторана в самый раз. Только галстук надень.
– Тогда дай хоть галстук взаймы, – хмуро сказал Крячко. – Не домой же за ним тащиться. К тому же его еще найти надо. У меня это не предмет первой необходимости.
– Ничего, время у тебя есть, – успокоил его Гуров. – А свой я тебе не дам. С банкирами как попало не встречаются. Надо выглядеть безупречно. Так что, хотя мне и не по пути, поехали-ка к тебе!
Господин Бардин не слишком удивился, когда Гуров связался с ним по телефону и попросил о встрече. Но, верный себе, держался он предельно холодно и сначала решительно сослался на занятость. Встретиться он не отказывался, но предлагал сделать это дня через четыре, когда немного разгрузится.
– Вы слишком много работаете, – заметил Гуров. – Так за работой и жизнь пройдет – не заметите.
– Жизнь – это и есть работа, – сухо ответил на это Бардин. – Таков мой принцип.
– Принцип замечательный, – согласился Гуров. – Но ведь есть семья, дети… Кстати, как идут дела у водолазов? Есть какие-нибудь новости?
– Если будут новости, я поставлю вас в известность, – после короткой паузы произнес Бардин. – А сейчас, извините, мне некогда.
– Это вы меня извините, Владимир Дмитриевич, – сказал Гуров. – Потому что я все-таки буду настаивать на своем предложении о немедленной встрече. Дело в том, что у меня-то как раз есть новости, и мне не терпится с вами поделиться.
– Ну что же, вы можете сообщить, что хотите, по телефону, – милостиво разрешил Бардин.
– Сообщить-то я могу, а вот пронаблюдать вашу реакцию по телефону я не смогу, – вежливо ответил Гуров. – А признаться, очень бы хотелось. Мне кажется, реакция была бы достаточно бурной.
– Вот как, вам так кажется? – кисло спросил банкир, который, однако, был заинтригован. – Ну-у, я не знаю, пожалуй, я попробую уделить вам пять минут, если вы приедете прямо сейчас. Вахтер и секретарь будут предупреждены – вас пропустят без помех.
– Уже еду, – сказал Гуров и повесил трубку.
В офисе Бардина он был через двадцать минут. Приняли его действительно без проволочек. Сам Бардин в идеальном костюме кремового цвета, в неброском галстуке («Надо Крячко такой на день рождения подарить», – весело подумал про себя Гуров) сдержанно поприветствовал гостя, скупым жестом предложил садиться. Как ни старался он казаться незаинтересованным, но в глубине зрачков у него то и дело вспыхивали тревожные искорки. Бардина явно мучили нехорошие предчувствия, и теперешнее любопытство было продиктовано в первую очередь ими.
– Так что вы хотели сообщить мне, господин полковник? Я правильно назвал ваше звание, надеюсь? – небрежно проговорил Бардин, глядя куда-то вбок.
– Должен сказать, Владимир Дмитриевич, что я немного слукавил, – ответил Гуров. – Новости у меня и правда есть, но они – сущая чепуха по сравнению с той информацией, которой располагаете вы. И я надеюсь, что вы все-таки прислушаетесь к голосу разума и поделитесь этой информацией со мной.
У Бардина дернулась щека, и он чересчур резко спросил:
– Странная шутка! У вас все в порядке с головой, полковник? Что вы такое несете?
– С головой у меня, – глядя в глаза банкиру, сказал Гуров, – кое-какие проблемы имеются. После того как царапнуло пулей, когда мы с напарником занимались вашим делом. Так что к шуткам я совсем не расположен, господин банкир! И потрудитесь выбирать выражения, когда разговариваете с представителем закона. Я человек по натуре не злопамятный, но тоже могу вспылить и увести вас отсюда в наручниках. Поэтому не стоит обострять отношения, Владимир Дмитриевич. Давайте поговорим как мужчина с мужчиной.
Бардин выглядел озадаченным. Он недоуменно покачал головой и недоверчиво спросил:
– Что-то я совсем ничего не понимаю… Меня – в наручниках? А что, собственно, происходит? У нас революция?
– Не стоит ссылаться на революцию. Все гораздо проще и неприятнее, Владимир Дмитриевич. Разделяю ваши чувства, но никак не могу одобрить ваши действия. Вы совершаете одну ошибку за другой, и это может привести к очень печальным результатам. Не буду вас больше томить – у меня к вам серьезные претензии по двум вопросам. Во-первых, вы утаили от следствия крайне важную информацию, а во-вторых, вы похитили человека. Чем бы вы ни руководствовались, оправдать такой поступок невозможно. Вы понимаете, что совершили серьезное преступление?
– Не понимаю, – медленно произнес Бардин и переломил пополам карандаш, который держал в руках. – Бред какой-то. Дурдом.
