– Он был профессионалом, – сквозь зубы ответил Бардин. – Во всяком случае, хотел, чтобы его считали таковым. Если он не справился с какой-то шпаной, то чьи это проблемы? Но я учту ваше пожелание. Собственно, никто не собирался оставлять его вдову без помощи – просто мне не хотелось лишний раз привлекать ваше внимание. Теперь этот момент неактуален, и все необходимое будет сделано.
– Я очень рад этому. На этом, пожалуй, можно и закончить наш разговор. Вот мой телефонный номер – связывайтесь со мной в любое время суток. И приготовьте деньги. Возможно, не всю сумму, но чемодан должен быть большим – чтобы со стороны казалось, что все деньги на месте.
– Я уже сказал, что все сделаю, – ответил Бардин и после некоторой запинки спросил: – Но в случае если… если мы их возьмем, вы дадите мне возможность остаться с их главарем с глазу на глаз? Согласитесь, я имею на это некоторое право.
Гуров покачал головой и сказал укоризненно:
– Когда в твоих руках такой огромный финансовый механизм, ты не имеешь права быть слабым – это ваши слова, Владимир Дмитриевич! Ваша просьба – признак слабости. Естественной слабости, я согласен, но это ничего не меняет. Попытайтесь побороть в себе эту слабость. Это будет лучший выход, поверьте моему опыту!
– Я не совсем понял, чего вы от меня ждете? – сердито сказал Вельяминов. – Ради чего мы уже третий день торчим на жаре в этой тачке? Лучше уж в камере сидеть. Неужели непонятно, что мы зря убиваем время?
– Нам так не кажется, – возразил ему Гуров. – А у тебя сейчас вообще свободного времени море, так что грех жаловаться. И в камере ты еще насидишься, это я тебе обещаю. Так что наслаждайся свободой, пока можно.
Вместе с Крячко они уже третий день вывозили актера в Теплый Стан и, заняв наблюдательный пункт неподалеку от ресторана «Лола», терпеливо ждали, не появится ли возле ресторана какое-нибудь знакомое Вельяминову лицо. Вторая машина с двумя оперативниками из группы Глузского располагалась кварталом дальше. Они должны были при необходимости подстраховать Гурова.
Гуров принял такое решение, когда побывавший в ресторане Крячко доложил ему, что заведение показалось ему достаточно подозрительным, с явным криминальным душком, и не будет ничего удивительного, если его владельцы окажутся связаны с кем-то из банды Мельника.
Гуров сделал запрос в прокуратуру, чтобы получить разрешение на прослушку ресторанного телефона, и таковое разрешение было получено, но оформление его и выполнение задерживалось по техническим причинам, поэтому Гуров, не откладывая дела в долгий ящик, сам взялся за наблюдение. Поручать это кому-то другому он не хотел – актер Вельяминов был человеком себе на уме и с кем-то другим мог выкинуть любое коленце. Но Гурова он побаивался, хотя и при нем иногда бывал чересчур строптив. Полковник полагал, что на самом деле Вельяминов до смерти опасается встречи с кем-то из банды Мельника и всякими способами стремится ее избежать. Впрочем, Гуров убедился, что ресторан «Лола» Вельяминову не знаком, а район Теплого Стана ничего, кроме скуки, у актера не вызывает.
Ресторан был небольшой, всего на тридцать мест, но за три дня через его двери прошла масса народу. Гуров убедился, что Крячко был прав – большая часть посетителей ресторана имела, мягко говоря, сомнительный вид. Некоторые лица Гуров даже узнал – эти люди сидели когда-то напротив его стола и скучными голосами отвечали на его вопросы, после чего многие отправлялись в далекие края, где было холодно и совсем не было ресторанов. Однако сейчас Гурова интересовали не те, кого узнавал он. Ему нужен был человек, которого бы узнал Вельяминов. Но таковой никак не появлялся.
Можно было потрясти хозяина ресторана – толстого мрачного человека, носившего в нормальном мире фамилию Зайцев, а среди друзей-уголовников кличку Санитар. Промышлявший прежде разбоями и вымогательством, этот тяжелый и опасный человек лет пять назад якобы «завязал» и открыл этот ресторан, предусмотрительно записав его на имя своей сожительницы. Сам он делал вид, что работает в этом ресторане подсобным рабочим, но при этом жил в хорошей четырехкомнатной квартире и раскатывал на «Мерседесе». Не самой свежей модели, но все же.
Гуров подозревал, что «Лола», помимо всего прочего, является местом, где преступники устраивают свои сходки и отмечают свои торжества, но трясти Зайцева без крайней нужды ему не хотелось. Если кто-то из банды Мельника здесь бывает, он может насторожиться, и тогда единственный возможный след будет потерян. Гуров терпеливо и неоднократно разъяснял это Вельяминову, призывая того вспомнить наконец про свой гражданский долг и постараться хоть как-то загладить свою вину.
– Мы расспрашивали жену того человека, который был хозяином мобильника, – убеждал Гуров. – Она утверждает, что ее муж никогда даже не упоминал о таком ресторане. Он никогда не был связан с уголовниками и вообще не любил застолий и шумных компаний. Все свободное время проводил с семьей. Все остальные номера имеют к этому человеку самое непосредственное отношение. А этот – нет. Значит, этот звонок сделал Сергеев. Значит, здесь его знают. Кстати, Сергеев никогда не говорил тебе про «Лолу»? Может, предлагал зайти как-нибудь?
– Я тоже не любитель застолий, – ворчливо ответил на это Вельяминов. – Особенно в таких дешевых забегаловках. И Сергеева я терпеть не мог. С какой стати я стал бы с ним по ресторанам таскаться?
– Ну, под его диктовку ты делал и кое-что посерьезнее, – заметил Гуров. – И вообще выбрось из головы, будто тебе удастся выйти из этой истории незамаранным. Только полная откровенность даст тебе какой-то шанс. Не забывай об этом.
– Хотел бы я забыть! – мрачно отозвался Вельяминов.
Ресторан «Лола» оказался довольно бойким местом – сюда шли с самого утра. Сначала потрепанные, диковатого вида личности с похмельной жаждой во взгляде. Эти не задерживались – приняв на грудь двести граммов дешевого пойла у стойки, они убирались от греха подальше, потому что за порядком в ресторане следили двое угрюмых вышибал с пудовыми кулаками, которые к потрепанным личностям относились далеко не по-братски и при малейшем шуме вышвыривали виновника за дверь, совершенно при этом не церемонясь. К обеду появлялись люди попристойнее. Как правило, они приходили по двое или по трое, заказывали обед и, неторопливо закусывая, вели какие-то долгие переговоры, очень ревниво относясь к тем, кто пытался занять столик где-нибудь поблизости. А к вечеру народу набегало даже больше, чем ресторанные площади могли вместить. Вечером здесь гуляли. Крутые стриженые парни с грудастыми девицами, солидные люди в галстуках, смуглые красавцы в кожаных пиджаках – посторонним в это время в «Лолу» лучше было не соваться.
Крячко отзывался о местной кухне с пренебрежением, хотя к концу дня все трое невольно начинали поглядывать на двери ресторана не столько с профессиональным, сколько с плотоядным интересом – питались они, не выходя из машины, пирожками и пончиками, которые покупали в магазине за углом. Может быть, именно поэтому Крячко был особенно беспощаден в своей критике.
Гурову самому уже надоело это бесконечное бдение и сухой паек. Третий день наблюдения шел к концу, но среди бесчисленных посетителей «Лолы» Вельяминов не заметил ни одного знакомого лица. Или не захотел заметить. Впрочем, в такую возможность Гуров не очень верил, потому что, по его мнению, актер не стал бы заигрываться до такой степени.
Похитители не давали о себе знать. Служебный и личный телефоны Бардина с его согласия были поставлены на прослушку, но от Мельника не поступило больше ни одного звонка. Как ни крути, а ресторан «Лола» был сейчас самой реальной ниточкой, по которой можно было выйти на банду. Поэтому Гуров предпочел немного потерпеть и от Вельяминова требовал того же.
На улицах уже начинали сгущаться сумерки. Вельяминов, чтобы лучше видеть, пользовался биноклем, который предоставил в его распоряжение Гуров. Еще один бинокль был у Крячко. Однако Гурову то и дело приходилось покрикивать на Вельяминова, который под любыми предлогами старался взять передышку. Теперь он отложил бинокль, заявив, что у него болят глаза.
– Ну знаешь что! – не выдержав, вспылил наконец Гуров. – Мне надоело с тобой в дурачка играть! Завтра же передаю тебя следователю – пусть допрашивает по полной программе. Пойдешь соучастником похищения безо всяких смягчающих! Будешь в лагере карьеру делать, а мне твои капризы надоели!
– Да чего я такого сказал? – пробурчал заметно напуганный Вельяминов и послушно приник к окулярам бинокля. – Могут у меня заболеть глаза? Целый день пялюсь…
– Пялься хорошенько! – посоветовал Крячко. – Как раз вон еще толпа подвалила.
У дверей ресторана действительно появились несколько новых посетителей. Группа мужчин и женщин остановилась на крыльце, о чем-то беседуя. Вельяминов уставился на них без особого интереса.
